Одиночество вдвоем

 Одиночество вдвоем
«Стрелки часов неумолимы, как и время, которое они отсчитывают», - эта мысль постоянно вертелась у нее в голове. Оцепенение, охватившее ее, прервал звонок. Она тихо встала и пошла открывать дверь. На пороге стоял чуть раскрасневшийся от январского морозца Руслан и улыбался. Однако глаза его внимательно смотрели на Асю. В них была тревога.
- Ну, вот и я – добрый доктор Айболит – к вашим услугам. Вызывали?
- Да, заходи, - произнесла Ася голосом, не выражающим никаких эмоций. - Только, Руслан…
- Что, дорогая?
- У меня к тебе просьба, - серьезным тоном произнесла девушка.
- Я готов, как верный рыцарь, выполнить любые твои пожелания.
- Да не паясничай ты. Я прошу, оставь хотя бы на пять минут свои шутки-прибаутки. Иначе я не смогу говорить.
- Хорошо, Осик. Я – сама серьезность, и внимательно тебя слушаю.
Ася долго молчала, комкая в руках какую-то бумажку. Руслан терпеливо ждал, когда она соберется с мыслями.
- Я хочу поговорить о нас, - прошептала она.
Руслан с удивлением посмотрел на Асю.
- Нет, нет. Не думай! Я не собираюсь сообщить тебе ужасающую новость, что разлюбила тебя или что-то в этом роде. Совсем нет. Я люблю тебя и думаю, что и ты любишь меня. Ведь это так?
- Да, милая, - уже без иронии сказал Руслан. – Я люблю тебя. Ты – единственное, что согревает мне душу….
- Погоди, Руслан. Я не о том.
- А о чем? Что тебя мучит?
- Тебе не кажется, что-то случилось. Между нами исчезло что-то, что связывало нас «в горе и в радости», как говорят священники.
- Милая, ты имеешь в виду гибель Марго?
- Нет, совсем нет. Это «что-то» исчезло еще до того злосчастного дня. Ты был занят делами, а я – заботами о Маргарите. И в суете, мы не заметили, что «нас» больше нет. «Мы» как единое целое перестали существовать. Помнишь, в школе нас обоих называли «Руся» за сходство имен и еще из-за того, что ты ни на шаг не отходил от меня. А сейчас остались просто Руслан и просто Ася. Не знаю, почему это произошло. Не могу объяснить. Но это – факт. Разве ты не чувствуешь этого? Но я больше не могу так жить. Я люблю тебя, и для меня это невыносимо.
- Возможно, ты и права, милая. – С грустью произнес Руслан. – Я тоже ощущаю какую-то гнетущую тишину вокруг нас с тобой. Но я не хотел тебя расстраивать, стараясь окружить тебя максимальным вниманием. Я много раз думал, почему не складывается у нас жизнь, но так ни к чему и не пришел.
- Я знаю, милый. Когда была жива Марго, когда у нас было все хорошо, мы были счастливы, слишком счастливы для того, что заметить пустоту. Но счастье – никогда не дается даром, за него приходиться платить. Мы разгневали Бога. Все должно быть в меру, даже счастья. Природа не терпит излишеств, поэтому мы и были наказаны. Наказаны пустотой в душах и смертью Маргариты.
Ася сидела и беззвучно плакала. Слезы тихо скатывались по щекам. Руслан подошел и нежно обнял ее за плечи.
- Ну-ну, успокойся, милая. – Он гладил ее по голове, как маленького ребенка. – То, что случилось с Марго, было несчастным случаем. Перестань плакать, девочка моя. У нас еще все впереди. Ведь мы умирать пока не собираемся. Успокойся, детка, успокойся.
- Знаешь, - мечтательно сказала Ася, - мне никогда раньше не нравилось, когда меня называли деткой. Меня это раздражало. Но из твоих уст я готова слушать это слово каждый день.
- Хорошо, я при случае воспользуюсь. Ну, хватит хныкать. Пойдем, добрый дядя Руся напоит тебя горячим чайком – и все пройдет.
Уже успокоившись, но с какой-то безысходной грустью, Ася произнесла:
- В том-то и дело, милый, что не пройдет. Мне кажется, мы обречены за те минуты счастья, которые нам удалось украсть у Бога, на вечное одиночество.
- Но это будет одиночество вдвоем. Так что ты будешь скрашивать моё одиночество, а я – твое. В этом и есть наше спасение. Помнишь, как у Мастера и Маргариты: не счастье, а покой. Мы же любим друг друга, а это значит, что мы выберемся, мы найдем выход.
- Да, вот только зачем? Чтобы снова быть наказанным за счастье и оказаться в яме безысходности?!
- Ладно, моя пессимистичная леди, прорвемся.
- Знаешь, меня всегда поражал твой неистребимый оптимизм. Наверное, поэтому мы и вместе. Я бы с моим скверным характером не смогла бы жить без тебя. Хорошо, можешь считать, что уговорил меня. – Ася улыбнулась.
- Ура! Моя Царевна-Несмеяна улыбнулась!!!

* * * * *
МЕЧТАТЬ…
О-о! Как я люблю ночь! Это время когда ни какая скучная проза жизни не может помешать мыслить. Говорят, что тот, кто разговаривает сам с собой, - сошел с ума. Глупости. Мы все ведем этот диалог, только нас никто не слышит, кроме собственного «Я».
Ложусь в постель, укрываюсь теплым одеялом, закрываю глаза и … Я могу мечтать.
Я люблю моделировать ситуации, которые могли бы произойти в реальности. Мне нравится придумывать реплики героям моего собственного художественного фильма, в котором я выступаю в роли и режиссера и исполнителя главной роли.
Наверное, вы скажете, что я – фантазер, мечтатель, романтик, считая эти черты не современными. Вы можете еще сказать, что я оторван от жизни, живу лишь мечтами. «Это уход от действительности» - заметят многоопытные матроны. Возможно, и так. Спорить не буду. Но не стоит употреблять такие эпитеты в уничижительном смысле. Эпоха Великих Романтиков прошла, и, боюсь, что новому 21-му веку вряд ли кто-либо даст такое название. Высокие технологии, компьютеры… Это все можно назвать одним словом – «железо». Помните у Мандельштама: «…Мне на плечи кидается век-волкодав, Но не волк я по крови своей…». Не хочу быть волком. Я хочу быть человеком. Если хотите, даже ЧЕЛОВЕКОМ. Любить, верить, мечтать…
Мечтать о чем угодно… О том, чему не суждено сбыться, говорить с теми, кого я уже никогда не увижу.
В своих мечтах я могу быть самим собой!

ЛЮБИТЬ…
Ты мне сегодня приснился. Впервые за эти четыре года. И это была не моя фантазия. Это был действительно сон. Я и не надеялась, что когда-нибудь я увижу тебя… хотя бы во сне.
Ты приехал ко мне, и мы долго катались по городу на велосипеде. Не знаю уж, почему на велосипеде? Что это за символ? Интересно, что бы сказал на это Карл Густавович? А, дедушка Юнг, разгадайте-ка?
Ты ехал очень быстро, и мне нравился ветер, хлещущий по щекам. Отрезвляющий, не дающий опьянеть от счастья. Мне было удобно сидеть с тобой на одном сидении, держаться за руль, накрывая твои руки. Твое дыхание путалось у меня в волосах…
Мы еще много бродили по улочкам, я рассказывала тебе какой-то фильм. А ты слушал и смотрел на меня. Смотрел… И мне было все равно, что мы говорим друг другу.
У тебя поразительный взгляд! Острый и одновременно согревающий. Через свои чуть затемненные очки ты смотришь на удивление ясно. Мне не нужны слова, чтобы понимать тебя.
Домой мы пришли только ночью, в первом часу. Ты прилег на диван и попросил меня сделать тебе чай с бутербродами. Наверное, чай с бутербродами – это слишком банально для сновидения, но они были почти, как трудный экзамен. Пока я суетилась на кухне, ты заснул. Ты спал, как ребенок: на боку, подложив руку под голову, тихонько посапывая. Жалко было нарушать гармонию твоего сна.
Я принесла чай на подносе, поставила рядом на стул и присела на диван.
Я смотрела, как ты спишь. Наконец-то, у меня появилась возможность взглянуть на тебя, не боясь наткнуться на колючий взгляд. Я изучила каждую линию на твоем загорелом лице, и это было, как чтение интересной книги. Тоненькие, едва заметные лучики расходились от глаз и прятались в упавших на лоб прядях каштановых волос. Ты улыбался. Тебе, видимо, снился прекрасный сон. В лице не было напряжения, скованности.
Мне хотелось взъерошить твои волосы, прижаться к теплой чуть щетинистой щеке, но я боялась разбудить тебя, нарушить чудесную иллюзию, которая вызывала твою улыбку.
Я смотрела на тебя, и мне хотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда.
…Но сон есть сон. Я проснулась. Было уже позднее утро. Утро, которое отняло у меня прекрасную сказку. Там был ты, твоя улыбка, смех. Здесь же не было ничего… Кроме того, что люди называют «нормальной жизнью»…


ПОМНИТЬ…
Сегодня весь вечер я смотрела альбом с семейными фотографиями. Так мило, так трогательно видеть эти полузабытые лица одноклассников, родственников, друзей… Но более странно видеть себя такую, такую даже не можешь припомнить.
Воспоминания! Это великий дар Бога. Мы можем прожить еще раз то, что давно и безвозвратно потеряно.
Я всматриваюсь в эти лица. Вот они – мои одноклассники. Все мы стоим рядом с первой учительницей – Александрой Филипповной. Нас распирает чувство радости, гордости и собственной значимости, о чем гласят огромнейшие белые банты на головах у этих маленьких леди и уверенные взгляды джентльменов.
Мы еще верим, что все в мире кружиться вокруг нас. Мы выучимся, вырастем и станем учителями, инженерами, музыкантами – тем, кем мечтали в детском саду.
… Мы не виделись больше 10 лет. Я почти не помню их имена, фамилии, лица. А это фото хранит образы людей, которые давно забыли о моем существовании.
В прошлом году видела одноклассницу. Она сама остановила меня на улице! От нее я узнала, что троих парней уже нет в живых. Чечня. Да, Несчастливый мы народ – выпуск 1994-го…
… Ежедневно смотрясь в зеркало, как-то не замечаешь, что время уходит по-английски. Когда мне было пятнадцать, мой старший брат говорил, что время после тридцати летит. Он был прав. Хотя мне еще нет тридцати, но время и сейчас несется, словно ветер.
Наверное, главное в нашей жизни помнить. Помнить о прошлом, о себе, о друзьях, о родных людях… О том, что время – иллюзия, созданная Господом Богом. Главное – оставаться самим собой…