Евангелие от Макиавелли. Сцена 5. Игра, игра...

Ч А С Т Ь 2.

СЦЕНА 5. СОБЫТИЯ РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ

 Прошло три недели. Кабинет герцога, утро. Герцог в домашней одежде сидит у стола и просматривает бумаги, кардинал сидит у камина с письмом в руках. Перед входом в кабинет стоит Агапито в обычной одежде, с нетерпением ожидая кого-то.
 Входит Макиавелли и Агапито быстро подходит к нему.

 АГАПИТО (негромко). Мессир, Никколо? Как дела у вас?
 МАКИАВЕЛЛИ. Неважные… Меня со всех сторон
 предупреждают, что мы тянем слишком,
 что мы промедлить можем навсегда,
 а положение делается грозно.
 Вчера услышал, что наш герцог ждет
 сюда Орсини для беседы личной.
 Что, если сговорятся вдруг они?

 АГАПИТО. Да, этот вариант вполне возможен,
 и вам вредит. На вашем месте я
 пообещал ему теперь хоть что-то,
 -32-

 чтоб интерес его не заглушить
 и зря не вызывать его обиды.
 И я, конечно же, прислал послов:
 переговоры могут длиться годы…

 МАКИАВЕЛЛИ. И я того же мненья, но, увы,
 Синьоры наши не учтут погоды.

 АГАПИТО. Не знаю, чем смогу я вам помочь.
 Но у меня имеется посланье,
 написанное старшим из Орсини
 для Бентивольо: предлагает он
 союз совместный против Валентино.
 Его ко мне привез один курьер,
 но в тот же день погиб он в пьяной драке.
 Быть может вам послание его
 Поможет больше, чем ему бедняге.
 (Оглянувшись, вынимает письмо и протягивает его Макиавелли.)

 МАКИАВЕЛЛИ (осторожно беря письмо и быстро читая),
 Ну и Орсини!… Ну и старый плут!
 Так предавать!.. Когда посланье это
 увидит герцог, взбесится, наверное?

 АГАПИТО. И это будет выгодно для вас…

 МАКИАВЕЛЛИ (с благодарностью).
. О, Агапито, право, я не знаю
 как вас благодарить за эту помощь.

 АГАПИТО. Ну, это благодарности не стоит:
 «любовь» к Орсини общая у нас.

 Макиавелли прячет письмо. Агапито пропускает Макиавелли вперед, и оба входят в
кабинет герцога. Макиавелли кланяется.

 ГЕРЦОГ (отрываясь от бумаг, вальяжно, с насмешливой любезностью).
 А-а!.. Секретарь?… Прошу тебя, входи!
 Что нового принес ты мне сегодня?
 Что слышно из Флоренции, о чем нас
 спешат твои Синьоры известить?
 Какие нам советы Синьория
 дает, чтоб положение упрочить?
 Что нового толкуют на высоких
 собраниях Совета Десяти?..

 Быть может, приняли они решенье
 направить мне войска свои? Быть может,
 решили, наконец, как нам удобней
 совместный с папой заключить союз?
 -33-

 Или, быть может, все ж они решили
 кондотту заключить со мною снова,
 чтоб даже тени каверзных сомнений
 не омрачали наших светлых уз?

 МАКИАВЕЛЛИ (укоризненно, словно не принимая насмешливого тона герцога).
 О, ваша светлость, если б наши письма
 летали над горами, словно птицы,
 и, если бы курьерам выдавали
 крылатые сандалии богов,
 и если б даже мне служил курьером
 Меркурий сам, то и тогда, наверное,
 мы не сумели б получить известий,
 не тратя с вами здесь ни сил, ни слов.

 Я сам уже готов был стать курьером
 и мчаться во Флоренцию, однако,
 мне Синьория строго запретила
 ваш двор и вашу светлость оставлять.
 Так часто мы торопим время, только
 оно мудрее нас порой бывает
 и тем, что держит нас, не позволяет
 ошибок новых в жизни совершать.

 ГЕРЦОГ (откладывая бумаги в сторону, с прежней насмешливостью).
 О, секретарь!.. Как хорошо умеешь,
 ты находить поступкам оправданье!
 Как хорошо умеешь, Синьорию
 в ее медлительности защищать!
 Мне кажется порой, что если нужно,
 то даже для сомнительных поступков
 сумеешь ты, ни мало не смущаясь,
 «разумную» причину подобрать.

 (Вставая из-за стола и начиная прохаживаться по кабинету)
.
 Но нет, я на тебя не обижаюсь:
 ведь ты – на службе, значит должен делать
 все так, как приказала Синьория,
 и в этом – оправданье для тебя.
 Хотя порой мне кажется, ты сможешь
 найти причины для таких поступков,
 которые пойдут во вред и дружбе,
 и нашим соглашеньям, не шутя.
 (Жестом останавливает попытку Макиавелли возразить.)

 Но вот скажи, уверен ты, что время,
 препятствующее некоторым поступкам,
 нам помогает не свершать ошибок?
 Не кажется ль тебе, что чаще нам
 -34-

 медлительное времени теченье
 мешает жить и двигаться; как должно,
 и губит этим тот талант, который
 способен вызов бросить временам?…

 А этим замедляется теченье
 событий в мире, замыслов, свершений,
 желания мельчают и поступки
 простого люда и государей.
 Не потому ль сегодня мы находим
 так много презираемых явлений,
 а, посмотрев вокруг себя, не видим
 способных на великое людей?

 МАКИАВЕЛЛИ. Да, ваша светлость, правы вы, конечно.
 Для заурядных времени теченье –
 спасительно, им кажется порою,
 что даже слишком быстро все течет.
 И если заурядный хочет только
 в согласье жить со временем и местом,
 то истинный талант всегда стремится
 медлительное подогнать вперед.

 Однако, это трудная задача,
 все подгонять: и время, и события,
 чтобы суметь в них воплотить с успехом
 стремленья и желания свои.
 Недаром нас предупреждали древние,
 что у того, кто тратит силы в этом,
 порой не остается сил, чтоб должно
 воспользоваться временем своим.

 ГЕРЦОГ (с интересом). Хм!.. Да, ты прав!.. Действительно, как грустно
 осознавать, что времени теченье
 не подарило нам удобный случай,
 чтоб действовать уже. Но вот скажи,
 не возникало ль у тебя желанья
 так переделать все устройство мира,
 чтобы заставить время течь быстрее
 и тем таланту преданно служить?

 Пусть кажется кому-то это слишком
 желаньем дерзким, даже выходящим
 за тот предел, что смертному позволен
 Всевышним нашим,- мы не боги. Но…
 (бросая насмешливый взгляд в сторону кардинала)
 нам Провиденье все же позволяет
 свершать такое, что казалось ранее
 доступно только божествам, однако,
 мы знаем, человеком свершено?
 -35-

 МАКИАВЕЛЛИ. Да, ваша светлость.

 ГЕРЦОГ. Что ж тебе мешало?

 МАКИАВЕЛЛИ. Нам многое мешает, ваша светлость:
 нехватка средств, неподходящий случай,
 зависимость во многом от других.
 Любому начинанью в нашей жизни
 сопутствовать должна и обстановка:
 проигрывает тот, кто против времени
 свои желанья хочет воплотить.

 ГЕРЦОГ (все более заинтересованно).
 И все же ты бы предпочел, чтоб время
 текло быстрее, чем течет сегодня,
 пусть даже этим сдвинутся устои,
 привычные сейчас для большинства?
 МАКИАВЕЛЛИ. Да, ваша светлость.

 ГЕРЦОГ. И тебе не страшно,
 что, может быть, таким порывом время
 сметет немало и твоих устоев?…
МАКИАВЕЛЛИ (помедлив).
 Что ж делать, если Истина страшна…

ГЕРЦОГ (удовлетворенно, явно открывая в Макиавелли нечто новое для себя).
 Да-а.. секретарь… Как хорошо, однако,
 мы начинаем понимать друг друга.
 О, если бы и ваша Синьория
 нас понимала так, как мы с тобой,
 то я давно бы был уже спокоен
 за наши отношения с Тосканой,
 а так – приходиться мне сомневаться
 и волноваться из-за вас, порой.

 И я порой задумываюсь, так ли
 Флоренция богата на таланты,
 на проявленье Гения, как прежде,
 когда еще Лоренцо правил в ней?
 Увы, теперь я редко замечаю
 талантливых правителей в Тоскане:
 вот, разве что, художники, поэты,
 но не бойцы, их не хватает ей.

 МАКИАВЕЛЛИ. Отсюда ваша светлость полагает
 историю с Орсини миром кончить?
 Что, если повторится все сначала,
 и вновь они обманут вас?

 -36-

 ГЕРЦОГ (резко). Обман?!..
 (Подходит к Макиавелли, заглядывает ему в глаза и смеется)
 Не-ет, секретарь… Не так уж я наивен,
 чтобы уроки прошлого не помнить.
 Тебе я обещаю, что ОБМАНА
 я не прощу теперь ни ИМ… ни ВАМ…

 Вот почему мне нужно, чтобы вместе
 мы выступили против заговорщиков.
 Вот почему мне нужно, чтобы делом
 мы закрепили братский наш союз.
 А во Флоренции, кажется, считают,
 что им бояться нечего?… Наивно…
 (с полуугрозой-полуулыбкой)
 А ты?.. Ты сам чего-то не боишься?..
 МАКИАВЕЛЛИ (подумав, твердо взглянув в глаза герцогу).
 Я, ваша светлость… ГЛУПОСТИ боюсь.

 Герцог молчит, глядя ему в глаза, затем, расхохотавшись, переводит все в шутку, подходит к столу и берет со стола бумаги.

 ГЕРЦОГ (Макиавелли). Пойдем, я покажу тебе те письма,
 что мне вчера прислали из Милана.
 Мне хочется, чтобы твои Синьоры
 представили как можно лучше все:
 как к нам относится король Людовик,
 как обрывает он венецианцев,
 как не желает верить он в безгрешность
 Орсини и во многое еще…
 (направляясь во внутренние покои и жестом приглашая Макиавелли за собой)

 Пойдем, пойдем!.. Сейчас и ты увидишь,
 какой костер они, глупцы, раздули,
 надеясь, что их хитрость и коварство
 помогут им хоть что-то получить.
 Но нет… Не так уж просто мир устроен,
 теперь земля горит под их ногами.
 Уже не хватит всей воды, чтоб ею
 пожар, раздутый ими, затушить.

 Герцог и Макиавелли уходят. Кардинал с удивлением смотрит им вслед, затем переводит подозрительный взгляд на Агапито. Агапито подходит к столу и, делая вид, что не замечает этого взгляда, начинает приводить в порядок бумаги на столе.

КАРДИНАЛ.  Что скажешь ты на это, Агапито?

АГАПИТО (неопределенно). 
          Ну, что сказать…Наш герцог изменился:
          он стал доброжелательней к Тоскане
          и, кажется, от них того же ждет?..
          Наверное последние события:
          восстания в Чезене и Урбино, -
          заставило его в делах Флоренции
          так поступать, а не ноборот?

КАРДИНАЛ. И все ж тебя какие-то сомнения
          тревожат в нем?

АГАПИТО.            Скорее, не сомнения,
          а осторожность, - все же он зависим
          от многого, о чем сейчас молчит.
          Вот почему нам знать полезно было бы,
          что говорят сейчас венецианцы,
          что думает сейчас король Людовик,
          и что наш папа в Риме говорит…

КАРДИНАЛ (насмешливо). 
          О, секретарь!… Кому бы не хотелось
          Быть там, где быть сейчас, увы, не можем,
          И слышать то, чего не можем слышать,
          и знать такое, что не можем знать.
          Но вот одно могу сказать я твердо:
          Чего бы ни задумал Валентино,
          И что бы он затем ни начал делать, -
          Наш папа будет только помогать!

     Кардинал значительно смотрит на Агапито, складывает письмо и уходит
во внутренние покои. Агапито внимательно смотрит ему вслед.       


 ПЕРЕМЕНА СВЕТА.
 На сцене – Флоренция, заседание Совета Десяти.
Синьоры расположились полукругом в центре сцены. 1-ый Синьор – с письмом Макиавелли в руке; чуть в стороне, стоя у пюпитра - Бьяджо Буонаккорси с пером в руке ведет протокол.
 
 1 СИНЬОР (озабоченно). Что скажете на это вы, Синьоры?..
 ПАУЗА
 3 СИНЬОР (неторопливо). Да-а… Он, конечно, хочет наступленья…
 2 СИНЬОР (оскорбленно). Но нашего!… И потому торопит
 скорее эту сделку заключить!

 4 СИНЬОР (в растерянности).
 Но разве можем выступать сейчас мы?
 И где мы сможем силы взять на это?
 2 СИНЬОР. И что мы скажем своему народу?!
 И что французам сможем объяснить?!..

 5 СИНЬОР (размышляя). Когда б они на нас сейчас напали,
 или хотя бы чем-то угрожали…
 4 СИНЬОР. Или хотя бы только намекали
 нам на угрозу в действиях своих…
 2 СИНЬОР. Тогда бы объяснили мы народу,
 что действовали так ввиду угрозы…
 Да и французам объяснить сумели бы,
 что выходов не видим мы других!..

 ПАУЗА

 3 СИНЬОР. Да-а… выступать нам без него опасно.
 2 СИНЬОР. И с ним опасно!
 5 СИНЬОР. Да, и с ним опасно.
 Кто знает, как событья повернутся,
 и кто кого окажется сильней?
 4 СИНЬОР. В конце концов, сам герцог Валентино
 вредил не меньше нам, чем все Орсини.
 Так почему же выступать нам первыми?..
 Здесь надобно нам действовать мудрей…

 3 СИНЬОР. Пусть сам иль Валентино, если хочет,
 против Орсини дело начинает,
 а мы ему окажем помощь, если
 увидим, что она нужна ему.
 5 СИНЬОР. И если он действительно намерен
 на этот раз разделаться с Орсини,
 а, не сыграв на общих разногласьях,
 все подчинить закону своему.
 ПАУЗА

1 СИНЬОР (обводя все взглядом).
 Итак, Синьоры, ваш совет и дальше
 не торопиться нам с союзом этим?
 -38-

 4 СИНЬОР (поспешно). Не торопиться.

 5 СИНЬОР (помедлив). Нет, не торопиться.

 3 СИНЬОР (напоминая). Но деньгами по силам помогать.

 1 СИНЬОР (с облегчением, делая знак Бьяджо писать).
 Итак, Синьоры, значит, мы запишем
 и также сообщим Макиавелли,
 что после долгих… трудных обсуждений
 Совет Флоренции пока решает ждать.


ПЕРЕМЕНА СВЕТА. На сцене – Макиавелли, один, с письмом Синьории в руке.

 МАКИАВЕЛЛИ (с горечью, с досадой).
 И снова – ждать? (смеется)… Что думают Синьоры?
 Что Валентино любит ожиданья?
 Что у него терпенье беспредельно,
 Что он большой любитель говорить?!..
 Быть может, они думают, что герцог
 любитель слушать наши рассужденья
 и вместо дела нашими словами
 себя согласен удовлетворить?!..

 Ах, Бьяджо! Я, конечно, понимаю,
 что им сейчас не до моей особы,
 что я, хотя и послан на неделю,
 но целый месяц здесь уже провел.
 Но как они, «УМЫ»! понять не могут,
 Что герцог ждет от нас послов, и если,
 затягивать они решили время,
 то это лучше сделает посол!

 Пока он едет, будет представляться,
 визиты наносить и объясняться,
 Уже и этим мы сумеем время
 хоть как-то затянуть. Но что сейчас
 я здесь могу один?.. Лишь изголяться ?
 придумывать причины, улыбаться?
 придворным шуткам весело смеяться
 и перед ним склоняться каждый час?…

 Ах, Бьяджо!.. я прошу тебя, пришли мне
 сюда «Жизнеописания» Плутарха.
 Хотя бы будет, чем занять мне мысли
 и вечера докучные убить.
 Я, право, начинаю выть от скуки,
. уже готов бросаться на прохожих.
 Вот, разве что, одно мне здесь осталось,
 -39-

 Заняться дамами, которым скучно…
 ( с грустной усмешкой) Как многим в этом мире скучно жить!…

 Звучит тарантелла, Макиавелли складывает письмо и уходит.