Холодное лето

 Одни сомнения.
Крошки хлеба на подоконнике,
Капли моря на подоконнике,
Разное сине-зелёное солнце за ним.
Он сам себе господин, триедин,
Заложен рубероидом, связан параличом,
У него есть мечта, но нет судьбы,
Там, где крошки, там и мы.
За окошком светит солнце,
Красно-жёлтые глаза,
Бесполезный, честно-честно,
Он не скажет никогда.
Нам не писана дорога,
Знает всё, он триедин,
Поживи ещё немного,
Подождёт твой господин.


 Кокаин-кока-кола.
Неоновый блеск, прыгающая бомба,
Ртутный всплеск, каменоломня.
Запах пота, икота, икота.
Переписанный журнал,
Ручки, свечки, белый зал;
На краю чернеют тучи;
Блекнет, нет, он не получит
Карнавального парада;
Нам не надо, нам не надо.
Неоновый всплеск, жидкий огонь,
Небо – утроба, сильная вонь,
Кукушка поет, словно плачет.
Мизерный шанс утонул в чупа-чупсах,
Тихо промёрз в кокаин-кока-коле,
Пьяно заснул в озоновых дырах,
Дайте мне воли, ДАЙТЕ МНЕ ВОЛИ!!!
Дайте вздохнуть, глоток - и уйду,
Нет, путь паршивый, но я всё иду,
Я всё плетусь, словно раб, я за вами,
Полукалеки, МЯСНОЕ ЦУНАМИ!!!
Я - среди вас: обречен строить бомбу,
 Путь освещать вам неоновым светом,
Править фальшиво, губы кривить,
Сопли жевать и медленно гнить.







 Реализм.
Странные вопросы зависают в тишине,
А ответы стонут тихо в прошлогоднем январе,
Засыпают зимней спячкой, прячут руки в темноте,
А вопросы сыплют градом, пышут жаром в голове.
Буквы, цифры, страхи, взрывы - отступаем на Мальдивы.
Убегаем в жаркий сумрак, в сон, что море навевает;
Все вопросы тихо тают среди ярких звёздных волн.
Чувство страха нарастает, ведь Мальдивы – это сон.
Ну и что ж? А где реальность? Кто уверенности полон?
Парадокс, паранормально, сон в Мальдивах замурован.
Выпал снег, сегодня больно, территория закрыта,
Огорожена стенами из бетона и нефрита.
В глубине ещё играет тихо искорка надежды,
Что сегодня лёд растает, раскрошится омут снежный.
Груз вопросов тянет к низу, только ниже есть ответы,
Замурованы под снегом.
Я же рвусь к морским порогам,
Бьюсь о них с морским прибоем
Среди ярких звёздных волн.
Мне плевать на то, что скажут,
Про Мальдивы: «ЭТО СОН!!!»

 Яркость не в моде.

Тореадор, опасен бык!
Нет, не противник ты ему,
Он слеп, но силой полон.
Беги, тореадор, не скрыться,
Нагонит бормашина!
Куда бежать? Вопрос хорош:
Стоять не сможешь,
Бык так зол!!!
Он зол на красные тряпицы,
Что покрывают твои руки,
На ясные глаза,
На пику, что в руках.
Таких как ты матёрый бык
Ломает пополам,
Врагов так много положил,
На радость дуракам.
Не исключенье ты -
Очередной протест,
Что можешь сделать без быка?
Ведь ты умеешь только
Дразнить, хвататься за рога,
И зло кричать – ДОВОЛЬНО!!!
А ну останься ты один,
Что делать будешь?
Построишь нового быка
И заново разрушишь.








 Оправданный риск.

Наполнились, наполнились звуками.
Две пылинки танцуют, летят с балкона,
Красный окурок солнца светит им,
Освещает путь.
В дыму дорога, железная дорога,
Бежим по ней;
Мы - две пылинки.
Остаток неба плохо виден,
Скрыт тёмной ночью;
Летим с балкона - две пылинки,
Имеем связь с окурком солнца,
Незримую святую связь,
И потому ещё всё дышим.
Дорога так туманна,
Ясна другим, кислотный бред,
Мозгов опасней нет.
Разум одержим,
Летим с балкона,
Две песчинки,
Танцуем вместе,
Ходим рядом,
Всё где-то рядом,
Но не вместе.
Мне страшно,
Дальше низ и дно,
Разбиться можно, всё равно.
Огарок солнца
Гаснет в банке,
Железной банке, серой склянке,
Дорога манит, всё темней.
Что будет, было, что за ней?
Темно, туманен небосвод,
Огарок солнца канул в банке.
Куда теперь? Вокруг темно,
Летим с балкона, две кровинки,
Сливаемся друг в друге реже.
Вампира страсть в гемоглобине,
Летим с балкона, в темноте мы,
Боюсь завязнем в серой тине.




 Реквизиторская

Переждём бурю в стакане,
На железной плотине – орнамент.
Раздвоенье, стальные канаты;
Сердце – рваное сборище тряпок.
Анархичен, снаружи прозрачен,
На железной плотине отстроен
И канатами скручен и схвачен.
Шаг, движенье, плотина стальная,
Не сломать, а сломаться не зная;
Всё продуманно, руки в карманах;
Все дороги – пути тараканов.
Располземся и выживем, точно,
Всё, плотина и вправду так прочна.
Неуклюже надежда витает,
Словно бабочка, не замечает,
Не заметит, не верит, красуется,
Внутри море крови волнуется.
Разжимает канаты и злится,
Иллюзорно плотина кренится.
Без плотины жизнь – куча тряпок,
А с плотиной руки – канаты.


 Алкогольная инструкция.

Глинтвейн – красное зелье.
Мартини – белая звезда.
«Чёрный лекарь» - лечит иногда, перебор – на утро депрессия.
Шампанское – игристый коршун.
Водка – прозрачная быстрая смерть.
Пиво – пшенично - ячменный лимонад.
Лимонад – всем гадам гад.
Молоко – широкий луг, пахнет сеном.
Морс – лесное убожество разных цветов.
Сок – выжимка Гонолулу.
Вода городская – крысиный яд.
Вода деревенская – карасиный танец.
Вода горная – кристаллы неба.
Вода магазинная – чистый продукт механических часов.
Чача – армянская прозрачная быстрая смерть.
Абсент – шаман где-то рядом.
Бейлиз – кто топил шоколад? Перебор - депрессия.
Бехеровка – аптечный материал.
Виски – кусок масла с американского солнца.
Бурбон – всё он же.
Коньяк – французский пижон
.Текилла – кактусовый сюрприз: выпил – приз.
Вот оно все какое: золотое, зелёное, белое,
Привлекательное и чужое.
Фыркаешь? Отлично! Будешь жив круглогодично.
 Покалечены культурным опытом

Пожары, вокруг пожары;
Страшно помнить, больше жару.
Не напиться, нет жар-птицы;
Строчка дремлет, воткну спицы.
Нагишом пройду по снегу;
Жму на газ, всё под анкету.
Пропадаем, в клочья кисти;
Нет, не ныть, опали листья -
Красно-желтые придурки
Вечно падают – окурки.
Куртку бросили перчатки;
Нас зовут опять на прятки.
Не пойду, достало, больно,
Пережму я пульс, как прикольно.
Заразился, дело к ночи;
Я порочен, крик отточен.
Не забыть, не давит бремя.
Всё, калеки, наше время!


 Рассудительная депрессия.

Одуванчики растут клумбами,
Так красиво распускают лепестки,
Незабудки не забудут быть разумными,
Правят миром не слепые мотыльки.
Мёртвы головы летают,
Все по кругу,
Размозжил по стенке я подругу.
Обплевал я клумбу одуванчиков,
Разболтал походку пьяных мальчиков,
Насолил вокруг и был таков, -
Не пройдёт.
Средь мира дураков,
Разлетались мёртвые головушки;
Светят крестиком, холодненькой обновушкой.
Пересыпим, перевяжем и забудем,
Не хотели сделать плохо людям.
Не любили провожать актёров;
Надоело звать себе позёров;
Не просили раздавать конфеты;
Раздавили клоунов атлеты;
Нам мясные пожирать котлеты.
Так положено, не нам всё здесь решать.







 Немного хлорки.
 
Пахнет кровью, нафталином,
Пахнет пряным жгучим дымом,
А из глаз крошатся слёзы
Черной, грязною смолою.
У сосны, что стоит рядом,
Слёзы цвета моей крови.
Но не важно, что уроды
Делают из слёз бумагу.
Мы - продукты, наши слёзы тоже;
Только на своей бумаге пишем сами.
А когда темнеет краска,
Комкаем листок руками.
Пахнет кровью, нафталином;
Стёр я надпись, больно-больно.
Кто-то сверху что-то шепчет,
Всё пытаясь достучаться,
Очень хочет, чтоб я понял:
Хирургия не поможет.





 Профпригодность.

ОТСТАВИТЬ! В ОЧЕРЕДЬ СКОТИНЫ!
Я точно так же, как и вы, стою здесь, возле гильотины,
И жду, пока артисты проверят верность головы.






 Жжёные петушки.

Много сахара в крови.
По науке – диабет:
Инсулина нет внутри.
Чтоб не сделаться цукатом,
Ищем инсулин вовне.
















 Объедки на пружинах.

Знаешь ( я улыбнулся),
А эти крошки печенья говорят о том,
Что ты здесь была.
Знаешь, в них часть меня.
Я тоже в них есть,
Только не вздумай их доесть.
Пылесос мой – неисправность,
Механизм сломался мой.
Наши чувства шли по плану -
Перекрасились в покой.
И теперь мы на пружинах,
Всё пытаемся понять….
Как же так: кровать всё та же,
Только колко на ней спать.






 Желанная тишина.

Тритоны, плаваем, плаваем,
Тонем, тонем.
Нарисована морская звезда
(Красивая такая)
И взрывается вода,
Из неё цветные рыбы
Вырываются со дна,
Говорят: не видят.
Над землёй горит звезда,
Пышет жёлтым салом.
Кипятиться соль-вода.
Небо! Будь ты санитаром!
Околдуй шальное солнце,
Рыбам путь домой скажи
Через облако-окошко,
Звёзд дорожку разверни,
Поверни ты время вспять,
Рыб заставь опять молчать,
В глубину, назад, верни.
Замолчите, замолчи!!!


 Мерзость

Клубничный хлев вокруг меня.
Я - жук-могильщик, закопаю топинамбуры.
Закопаю, сохраню груши, мягкие груши.
Крайняя плоть тычет мне в морду.
Фу! Как противно, как позорно!
Вокруг меня клубничный хлев
Со сливками, что капают с крайней плоти.
Бросьте монеты, отбегите, голову размозжите.
Не удастся вам взбираться по могильным плитам.
Плиты ставишь вверх, двигаешься вниз,
К обладателям, к длинным трупокапателям.
Я - жук-могильщик, засыпаю морфий в глотки пожирателям.





Мистификация.

Кто чем дышит? Кто чем слышит!
Вокруг обрезки и обрывки;
Непонятно, сложный шифр.
Чувствую многовековую боль,
Отведена всему какая-то роль,
Непонятная нужная роль.
Как слепые котята,
Мы ползём по туманной тропинке,
По суглинку.
 Пачкаемся, но ползём,
Что-то с помощью сердца куём
И распознаём рецепторами, признаём.
Течёт вокруг, кипит вокруг,
Почувствовать так сложно круг.
На сто восемьдесят градусов разворот,
Новые обещания и из котёнка вырастает пилот.
Когда сквозь туманы пролегает дорога,
Двуногий лётчик, рано или поздно,
Подворачивает ногу.
И снова котёнком ползёт,
 Пока силу пилота не обретёт.


2005 г. (август - октябрь)