В памяти моей

То ли очень далекими были
от политики бабка и дед,
 то ли просто друг друга щадили
 много в жизни хватившие бед,
 но о прошлом не принято было
 разговаривать в нашей семье.
 Деда нет. Свои грустные были,
 не делясь, он оставил себе.
 Вечерами мамаши сзывали
 с улиц Яночек, Людвигов, Юзь.
 Как на улицы эти попали
 наши предки, судить не берусь.
 Улиц этих тенистых прохлада,
 бездна выси, промытой дождем,
 и зимою сугроб у ограды-
все закончилось мартовским днем.
 Днем, когда почтальонка завыла:
 «Умер Сталин!» - у наших ворот.
 «Он главнее, чем царь?» - я спросила.
 Бабка быстро прикрыла мне рот
ситцем фартука, вышитым вишней,
увела меня в дом. В тот же день
подсказала соседка: «Не лишне
 вам уехать на пару недель».
 К паровозу на тряской телеге
 увезли меня в тихую ночь,
прочь от дома, где жили не в неге,
но не скажешь, что было невмочь.
 Часто позже меня провозили,
 а потом проезжала сама
вдоль речушки под куполом синим,
мимо детства с названьем Зима.
 И все думала: «Некогда ныне.
 Но, конечно, на будущий год
 выйду здесь.
 Отыщу средь полыни
дом, где память о детстве живет,
 где ветла подпирает воротца,
 где сирени два старых куста,
что мой дед посадил у колодца...
Только мимо везут поезда.
 
Век другой. И за слово не судят.
 Перемерено столько дорог!
Отчего же все злей память будит:
...Кляп из ситца... и грохот тех дрог.