Украденные листики

Звенящий бог нажал на кнопку "лето",
звенящий мир изобразил салют,
звенящий ты со мною счастлив где-то,
звенящий мяч звенящую осу
сбил на лету - и оба хохотали,
мобилы зазвенели сразу все,
все самолеты вздрогнули винтами
мурашками на взлетной полосе,
все Мимино купили крокодилов,
все стюардессы вдруг ушли в декрет, -
и все, что мы когда-то проходили,
звонком из детства шлет тебе привет!




Меня тошнит от собственных стихов,
меня тошнит от собственных писаний.
Ты мне сказал, что ты, мол,не таков,
и если честно, не без оснований.

А жизнь без оснований такова,
что в никуда идет из ниоткуда.
Уходит лето. Желтая трава.
Приходит Спас, как обещанье чуда.

Какого чуда? - попросту зимы,
еще одной, но не такой, как раньше.
И все стихи, что написали мы,
пусть оградят от злобы и от фальши.

Ни от чего они не оградят
и не согреют белою зимою,
когда по ветру хлопья полетят
и заметут, что было раньше мною.

Что было мной, землею и травой,
то выжженою, то опять цветущей
со всей невыносимой полнотой,
наверно, только августу присущей.

Ты, жизнь, так снисходительна к стихам
и так неснисходительна к поэтам!..
Нисходит осень - желтая труха.
Восходит смелость говорить об этом.

И плачу я, не утая слезы,
приняв возможность скорого исхода.
Прости мне, лето, бедный мой язык.
Даруй мне, осень, лишние три года.