Баллады. сказы. саги. легенды

Михаил Генин















ХАРТФОРД, КОННЕКТИКУТ


2007



ЛЕГЕНДА О СПАСЕННОЙ ЧЕСТИ



Городок Толедо. Средние века.
Мимо стен и башен воды мчит река.
Своенравна Тахо. Нрав довольно крут.
И, как мозг, извилист у нее маршрут.
Славится Толедо выделкой мечей.
Стенами из прочных красных кирпичей.
Пышными соборами, лепотой дворцов.
Мастерством художников и мостов творцов.
Без мостов столицей он бы стать не мог
Здесь, на перепутье всех больших дорог.
Нет, не зря Тенорио – местный кардинал
Строить мост святого Мартина приказал.
Средства на строительство каждый дал приход
По песете деньги собирал народ.
Зодчий, дон Энрике, выполнил проект,
И почти закончен мост за восемь лет.
Только, что-то пасмурно на душе творца.
Архитектор с ужасом стройки ждет конца.
Слишком поздно понял, делая расчет,
Допустил в проекте роковой просчет.
И теперь Энрике сам не свой от страха,
Что его творенье рухнет в воды Тахо.
Нет, ему, конечно, не снести позора.
Сон давно потерян, и топиться впору.
И, дойдя до точки, до последней той,
Горем поделился со своей женой.

Ночью над Толедо светят гроздья звезд.
Звезды видят женщину, что спешит на мост.
Ей попасть, наверно, видно, невтерпёж,
В самый центр, где бревна – временный крепеж.
И судачат звезды, что же над рекой
Та сеньора делает в поздний час ночной?
И ответ приходит искрой на лету -
Лижет пламя бревна – стойки на мосту.
Мост охвачен пламенем, смотрят, мал и стар
Из окон толедских - на мосту пожар.
И, уже под утро, в завершенье краха
Многотонной кладкой мост свалился в Тахо.

Городок Толедо. Суета. Народ
Новость обсуждает. Кардинала ждет.
Господин Тенорио с паствой в меру строг:
«Братья! Мы греховны. Знак послал нам бог.
Надо всем молиться, и его просить,
Чтоб, овец заблудших, нас он мог простить.
Мост Толедо нужен. Каждый наш приход
Средства на строительство снова соберет
Вас же, дон Энрике, будем мы просить
Заново работу эту повторить».

Архитектор счастлив, с плеч – гора долой.
Свежие идеи он принес домой.
Новые решенья, дерзостный проект
И еще принес он для жены букет.
Пол тысячелетия новый мост стоит.
В красочный Толедо въезд всегда открыт.
Там-то довелось мне этот сказ прочесть,
Как жена, рискуя, спасла мужа честь.













РАЗЛУКА – НЕ ПРЕГРАДА ДЛЯ ЛЮБВИ…

1

Истории любви у всех свои.
У слов любви неповторимы звуки.
Но силу чувств, что там ни говори,
Испытывают в жерновах разлуки.

Не добровольно, боже упаси!
Но если разлучит судьба с любимым,
Ей ничего не стоит погасить
Светильник, что считался негасимым.

Жизнь так устроена, она своё возьмет,
Пятой железной наступив на шею.
Пожалуй, только книжный Дон Кихот
Не разлюбил в разлуке Дульцинею.

И все же, всем разлукам вопреки,
Счастливые бывают исключенья.
И две судьбы, две жизни, две реки
Сливаются навек в конце теченья.


2

Войне – конец. Воронки скрыл бурьян.
И паренек веселый симпатичный
С типично русским именем Иван
От тишины балдеет непривычной.

Чуть больше двадцати ему всего,
И пусть войну закончил он солдатом,
За знание немецкого его
Назначили поселка комендантом.


Случилось, в том селении жила
Девчонка, по-немецки, фройлейн Лизхен.
Их той весной любовь с ума свела
И стал ей Ваниляйн родным и близким.

Полгода счастья было им дано.
Их были звезды, травы, птицы, росы.
Влюбленным нашим было все равно,
Что бюргеры на них взирают косо.

Но милого увозит паровоз
И Лизхен в белоснежном сарафане
Платочком машет, вымокшим от слез,
Ванюше, по-немецки, Ваниляйну.


3

Иван вернулся в свой родимый дом
В таежный город, бывший прежде близким.
И осознал не сердцем, а умом,
Что не увидит больше свою Лизхен.

Тогда в Союзе запрещал закон
Брак иностранцев и советских граждан.
Любой «не наш» был штампом заклеймен,
Считаясь чуть ли не агентом вражьим.

Любимым оставалось только ждать,
Рассчитывая, видимо, на чудо,
И пламенные письма посылать
И получать их изредка «оттуда».

Однажды из письма Иван узнал
О бедной Лизхен жизненных невзгодах.
О том, что он отцом едва не стал,
Да только дочка умерла при родах…


Пришлось покинуть Лиз свое село,
От бюргеров бежать недобрых взглядов.
Ах, как тогда ей было тяжело!
А Ваниляйна не было с ней рядом…


4

С тех пор минуло много лет и зим,
Ушла в небытие лихая юность.
И счастье человеческое им
Не выпало, увы, не улыбнулось.

Иван женился, но не по любви,
И Лизхен замуж вышла без желания.
Но все ж ночами снились соловьи,
Что пели им в разрушенной Германии.

И пусть их разделяли тыщи верст,
Условности, барьеры и границы.
Обоим им светили гроздья звезд,
И полыхали зарева зарницы.


5

Иван развелся, зажил бобылем,
А где-то в Гамбурге она порвала с мужем.
На склоне лет все думала о нем,
Ей Ваниляйн по-прежнему был нужен.

Давно он утерял ее следы,
Десятки лет прошли без переписки.
И, будучи уже совсем седым,
Он книжку написал о фройлейн Лизхен.

И люди эту книжку прочитав,
В судьбе Ивана приняли участье,

Его любимой адрес отыскав,
И даже телефон ему на счастье.
Старик, собравшись с духом, позвонил,
Он нервничал, накрыв рукой подкову.
И хоть немецкий напрочь позабыл,
Ей прошептал заветные три слова…


6


Аэропорт. Москва. Седой старик
В толпе встречающих. Им до него нет дела,
Но резко обернулись все на крик:
«Повешусь, коль она не прилетела»!

А из толпы: «Отец, ты только глянь»!
И он ее увидел близко-близко.
На шею кинулась: «Майн либен, Ваниляйн»!
Он выдохнул: «Майн гот! Мин либен Лизхен»!

Истории любви у всех свои.
У слов любви неповторимы звуки.
Но силу чувств, что там ни говори,
Испытывают в жерновах разлуки.

И все же, всем разлукам вопреки,
Счастливые бывают исключенья.
И две судьбы, две жизни, две реки
Сливаются навек в конце теченья.









ТВОРИ ДОБРО – СТОКРАТ ТЕБЕ ВЕРНЕТСЯ…


1.

В коловращеньи вечной суеты
Душой стареешь и черствеешь ты.
И, ощущая горечь пустоты,
Увы, не веришь в силу доброты.
Но вот живой, не сказочный пример,
Когда за милосердье и участье
Не только людям улыбнулось счастье,
Но одарило выше всяких мер…


2.

На юге Англии жил фермер, некто Флеминг.
Пахал и сеял, разводил овец.
Примерный муж, заботливый отец.
Хоть бизнес не давал особых денег,
Но он на жизнь нисколько не роптал.
Приветлив, весел, и еще отметим,
Полезным он окрестным был соседям -
Всегда им бескорыстно помогал.


3.

Однажды, завершив свою работу,
Наш фермер ехал через лес домой.
Дорога шла вдоль топкого болота,
И вдруг дремучий вековой покой
Прорезал крик, на помощь чей -то зов.
И Флеминг увидал из-за кустов,
Мальчишку, что уж выбился из сил,
И в глубь его тянул зловонный ил.
С повозки спрыгнул, кнут в руке держа,
И, бросивши несчастному конец,
Он вытащил из топи малыша.
Промедли чуть, тому бы был конец.
Привез мальчишку Флеминг к себе в дом,
Переодел его и обогрел,
И напоил горячим молоком,
И как о сыне собственном радел…


4.

Разбужен утром был спаситель наш
Каким-то шумом. Выйдя на крыльцо,
Увидел он роскошный экипаж
И лорда благородного лицо.
Тот обратился к Флемингу, сказав:
-Спасибо за спасенье жизни сына.
Я – неоплатный ваш должник отныне
И успокоюсь, долг сполна отдав.
Ему ответил добродушно Флеминг:
-Милорд, я не приму в награду денег.
Будь вы не лорд, а жалкий свинопас,
Я точно также мальчика бы спас.
-Ну, что ж, - сказал милорд, - как вам угодно!
Вы – человек, я вижу, благородный.
Пусть лепту не приемлете мою,
Вас по-другому отблагодарю.
В семье у вас, скажите, дети есть?
Ответил Флеминг: - Верно, ваша честь,
У нас растет хороший добрый сын,
Скрывать, сей факт не вижу я причин.
-Ну, коли так, тогда без промедления
Я делаю другое предложение.
Когда ваш сын закончит здесь учиться,
То я возьму его с собой в столицу.
И уплачу свой долг, что сделал ранее,
Дав лучшее ему образование.
Ответьте же, согласны вы на это?
Спросил милорд. Он молча ждал ответа.
-Ну, будь, по-вашему, ученье лучше денег.
Сказал ему с улыбкой фермер Флеминг.
5.

Минули годы. И однажды летом
К крыльцу знакомая подъехала карета,
И юноша отправился учиться
В великую английскую столицу.
Учился с рвеньем фермерский сын Флеминг
И вот уж он известный миру медик.
Придумал – изобрел крестьянский сын
Чудесный препарат – Пенициллин.


6.

А как сын лорда, что спасен когда-то?
Жил, говорят, роскошно и богато.
И перед ним распахивались двери
В военно-политической карьере.
Завел семью, служил своей отчизне
И наслаждался радостями жизни.
Но наступили времена лихие,
Он подхватил заразу – пневмонию.
Его смотрели лучшие светила,
Спасти пытаясь. Все напрасно было.
И дело шло к печальному исходу,
Но тут пришло спасенье к сыну лорда.
Так, что его спасло? - Пенициллин,
Что изобрел недавно Флеминг–сын.


7.

В конце повествования я жажду
Раскрыть, кто это был, спасенный дважды.
Как его имя? Чем известен он?
Премьер-министр, Черчилль Уинстон,
Оставивший в истории свой след
И память о себе на много лет.


8.

Когда б не бумеранг добра, который
Запущен щедрой фермерской рукой,
То мир бы стал, увы, совсем иной,
И нам навряд ли он пришелся впору.
Черпай добро, как воду из колодца,
Чтоб струи его весело лились,
И от души со всеми им делись.
Твори добро – стократ к тебе вернется!








 
 



 
















БАЛЛАДА О СТЕКЛОТАРЕ


Друзья, сегодня я в ударе
И вам сыграю на гитаре.
Итак, начнём!
 
 Часть 1. Немного истории.

Однажды старику Сократу
Большую выдали зарплату
И он на радости такой
Устроил дома пир горой.
Гуляли гости до рассвета:
Друзья- философы, поэты.
Рекой лились из амфор вина,
Здесь были, право, все Афины.
Аспасия с Периклом-мужем
Явилась на богатый ужин.
Хозяева им были рады,
Все веселились до упаду
И больше всех, как говорят,
Философ танцевал – Сократ.

Наутро, выпив все напитки,
Последний гость покинул дом
И стал Сократ считать убытки
И подсчитал с большим трудом.
Три амфоры пусты, разбиты,
А двадцать пять, увы, распиты
И две недели до получки…
Его сварливая жена
Сократу учинила взбучку,
Причём права была она.

Сократ сидел на табуретке,
Повесив лысую главу
И молча горькие таблетки
Жевал, как старый бык траву.
Поверьте, Эврики секрет
Открыл сперва не Архимед.
Сократ здесь сделал первый шаг,
Когда пришёл в Ареопаг
И, обратясь к стратегам, он
Потребовал издать закон,
Чтоб полых амфор не бросать,
А в пункт приёмный их сдавать.
Ускорить тары оборот
И поддержал его народ.

У входа очередь большая
При входе в двухэтажный дом.
Над входом вывеска такая:
«Здесь производится приём
Посуды без ограничений»
Сократ, ты был великий гений,
Ты указал волшебный путь
Как до получки дотянуть.
Не пилит старая Ксантипа,
Уютно в доме. Тишина.
И на столе стоит от гриппа
Бутылка-амфора вина.


Часть 2. 2000 лет спустя.


От пятилетки к пятилетке
Меняют цены этикетки,
Но не меняется цена
Пустой бутылки от вина.
Приёмных пунктов столько ныне,
Что грешников на свете том
И даже, очутись в пустыне,
Увидишь надпись: «Здесь приём».
Заботе этой мы бы рады,
Когда бы не приписка рядом:
Закрыто. Нет свободной тары».
Умолкни звон моей гитары.
Увы, я больше не пою,
Посуду я свою сдаю.
Из пункта А. в пункт Б. бегу я,
Посудой на бегу звеню я,
Но говорят мне в пункте Б.:
«У нас с 8 –ми до 3-х обед».
Из пункта Б. бегу в пункт Е.:
«Приятель, ты в своём уме?
У нас всем пьяницам на горе
Пункт Е. три года на запоре».
Вот наконец-то еле-еле
Достиг я, слава богу, цели.
Передо мной до жути прост
Гигантской очереди хвост.
Вот час, другой, еще немножко…
Я у желанного окошка
Посуду выставил свою
И в ожидании стою.
Приёмщик дело туго знает.
Вот это он не принимает,
А то и вовсе не берёт.
Вот это так и быть возьмёт.
Итак, двенадцать на двенадцать
Всего получится руб. двадцать,
Пяток сюда, пяток туда,
На нет, известно, нет суда.
Я ухожу, на деньги глядя,
Оставив половину дяде.
О, если б нынче жил Сократ,
Почину был бы он не рад
И нам за неуменье жить
Его пришлось бы сократить.

Часть 3.Немного фантастики.


Корабль в созвездии Персея
Уже четвёртый год летит.
Сбивает, сливки не жалея,
Нам миксер с млечного пути.
Хотя давно минула бедность,
Нам молоко дают за вредность.
Сто тысяч тонн стеклянной тары
В авоське вряд ли унесёшь,
Но если в руки взять гитару,
То хочешь, нет ли, запоёшь.
Летит фотонная ракета,
Не превышая скорость света.
Она летит туда, где светит
Церера, ослепляя взгляд,
К далёкой, сказочной планете
С красивым именем – Сократ.
Планета эта не воспета
Пока что ни одним поэтом.
На ней нет зелени, морей,
Но корабли стремятся к ней.
В сто двадцатиэтажном зданье,
Сооружённом в мирозданье
В любое время, ночью ль, днём
Всегда открыт стекла приём.
Мы сто парсеков отмахали,
Пять лет летели, десять ждали
Покуда очередь дойдёт
И, наконец, посуду сдали.
Летит обратно звездолёт.
Прощай Сократ, прощай планета,
Забыть тебя нам не дадут,
Пока в частях различных света
Вино из стеклотары пьют.

Меня замучили кошмары
И даже гриф моей гитары
Напоминает стеклотару.
Давайте, выпьем!
 





ПРИТЧА О ЧЕСТНОМ СЛОВЕ


 1


Из Библии знаем и верить готовы
Мы в то, что в начале одно было - Слово.
Тем Словом крепилось и ширилось дело
И в том человечество встарь преуспело.
Немало столетий с тех пор миновало.
Слов сделалось много, их ценность упала.
Деньгами достоинство начали мерить,
Словам, как ни жаль, перестали мы верить.
Как, скажете, Словом теперь дорожить,
Когда Мир задушен в объятиях Лжи?
Однако, при этом, отметить приятно -
Ещё попадаются «белые» пятна.
И где-то на свете места ещё есть,
Где Слово в союзе с понятием Честь.
Вот Притча о крае жестоком, суровом,
Где люди в ладу с приснопамятным Словом.


 2


В Кавказских горах жили гордые люди.
Свободой дышали их крепкие груди.
Любили без памяти Родину-Мать
И славно умели её защищать.
Просты, безыскусны и гостеприимны,
Они исполняли молитвы, как гимны.
С врагами ж всегда обращались жестоко
Библейски: «Зуб за зуб» и « Око за око».
А чтобы отстаивать Правду и Честь
Один был закон у них - Кровная месть.

 3


Однажды в каком-то далёком селении
Свершилось неслыханное преступление.
Насильник был схвачен, при всех обличён
И к смерти немедленной приговорён.
Вы скажете, это дурная идея,
Чтоб родичи жертвы казнили злодея?
Но Кровная месть - это Кровная месть
И в этих краях она всё ещё есть.
Все жители вышли, и малый, и старый,
Чтоб видеть воочью законную кару.
Шумела толпа в ожидании казни…
Вот вывели смертника. Полон боязни,
Он трясся, (и ноги, и руки дрожали),
Увидев, как солнце блеснуло в кинжале.
Поняв, что казнимый теряет сознание,
Спросили его о последнем желании.
И тот прошептал, глядя «кровникам» в лица:
«Хочу перед смертью я вволю напиться».
Последняя воля есть воля святая,
Прозрачна была та вода ключевая.
К ней жадно губами убийца припал,
Но вдруг почему-то он пить перестал.
Спросил его старший: «Чего же ты ждёшь?
Хотел ты напиться? Так что же не пьёшь?»
Несчастный ответил: « Боюсь, что убьют
И чашу последнюю я не допью».
«Не бойся»- сказал тот - «даю слово наше,
Пока не осушишь до дна эту чашу,
Аллахом клянусь, пока всё не допьёшь,
От наших кинжалов, поверь, не умрёшь».
Злодей поднял очи со странной усмешкой:
« Ну, что ж, если так…» и немного помешкав,
На землю он выплеснул это питьё,
Закончив: «Держите же слово своё»!


 

 4

Умолкла толпа. В наступившем молчании
Сжимали кинжалы в бессильном отчаянии,
Кто жаждал отмщенья за страшное зло,
Которое всех в том краю потрясло.
Но Слово есть Слово, и Слово - Закон.
Презренный злодей так и не был казнён,
Лишь изгнан с позором. Ушёл и пропал.
Никто о нём больше не знал, не слыхал.
А Притча осталась, проста и сурова -
О силе правдивого, честного Слова.




























БАЛЛАДА О ЦЕЛИТЕЛЬНОЙ РУБАШКЕ
 
Джон Хэй

Перевод с английского

  1

Король был болен, хоть и румян,
И взор его ясен и зорок.
Он пил с наслажденьем и ел, как гурман,
И сон его не был горек.
Но был уверен, что болен он,
А если король уверен,
То, стало быть, это уже – закон
И горе тому, кто не верит.
Монарх пригласил во дворец врачей,
Но они не смогли исцелить.
Тогда король позвал палачей-
Тех эскулапов казнить.
Но был, как прежде, король нездоров,
И гонцы поскакали снова,
И двоих привезли во дворец докторов
Пред грозные очи «больного».
Был один из них тощ, мозги иссушал
В бесконечных трудах и заботах,
И господь ему жира за это не дал,
Дал одних лишь знаний без счета.
Второй был толст, спешить не любил,
Жил в покое, обласкан судьбою,
Плату брал, когда успешно лечил,
А когда неудачно, то вдвое.
Врачи осмотрели грудь и язык,
Сердце, печень, руки и ноги,
Но не нашли даже с помощью книг
Болезнь у владыки в итоге.
Король сначала спросил толстяка:
В чем болезни моей причина?
Тот честно ответил, вздохнув слегка,
Сир, Вы - здоровый мужчина.

Тиран вне себя, это он-то здоров?
Когда постоянно болеет.
И был приговор эскулапу суров-
Веревка на толстой шее.
Напуган коллега, но все же смекнул,
Порою и ложь – во спасение.
Он пред Величеством спину согнул
И стал назначать лечение.
-Господин, помогу Вам болезнь превозмочь,
В том уверен, не будет промашки.
Вы должны провести одну только ночь
Непременно в счастливца рубашке.


 2

Гонцы получили приказ скакать
Через горы, леса и реки
И, чего бы ни стоило им, сыскать
Счастливого человека.
Много мест повидали они в пути,
Всех опрашивали терпеливо,
Но нигде, увы, не могли найти
Человека, чтоб был счастливым.
Как-то раз в одном небольшом селе
Возле храма и двух колоколен
Увидали – сидит человек на земле
И по виду он жизнью доволен.
И спросил босяка королевский гонец:
Неужели ты счастлив, бедняга?
Я счастливее всех, щебечу как птенец
Отвечал, улыбаясь, бродяга.
- Если так, предложенье я сделать хочу
И принять его будет не тяжко.
Сколько хочешь - проси, я тебе заплачу
За твою, брат, простую рубашку.
Засмеялся бродяга – Господь мне судья!
Я бы принял твое предложение,
Только жаль, не носил на плечах своих я
Рубашек с момента рождения.

3


Вот вести достигли ушей короля –
Он задумался крепко впервые:
Может, сущность болезни моей – сам я?
Может, мысли мои больные?
Если так, я должен сгореть от стыда,
Пред людьми совершить покаяние…
И из глаз его побежала вода,
Нет, то были слезы раскаянья.
Он настежь окна дворца распахнул,
Сам себя в себе исцеля
И впервые в жизни к людям шагнул,
И народ простил короля.



































ПЕСНЬ О ТУРАЙДСКОЙ РОЗЕ


 1

Среди червоно-золотистых рощ,
Осыпанных, как стрелами, лучами.
Играющих на взгорьях с тенью в прятки,
Промчащихся, скользя, вдоль пены вод,
Что омывают этот край волшебный,
Раскинулся средневековый замок,
Где рыцари создали неприступный
Во время оно грандиозный ров.
Облепленный со всех сторон горами,
Стоял громадой грозный властелин
И перед мощью камня ниц склонились
В низине домики ливонских поселян.


 2

У старого Турайда, что в местечке
Благословенном богом мирно княжил,
Была отрада жизни – дочка Роза,
Цветущая как этот дивный цвет.
Дитя прелестное, наивное и словно
Рождённое для радостей любви.
Её ланиты нежно трепетали
При каждом шаге ножки неземной,
Скользящей лебединою походкой.
Мерцали очи отраженьем неба
Из-под ресниц все оживляющего солнца.
Два лепестка прелестных алых губок
Притягивали словно два магнита,
Вкусить манили райского блаженства
Того, кто этот ранний плод сорвёт.
 3

Садовник князя Гутманисом звался.
В нем сочетался гордый лива дух
С умением ценить земли красоты.
Рожденный здесь не может не любить:
Луга, засыпанные утренней росою,
Поля, покрытые златым жнивьём пшеницы,
Дубравы, с гор сбегающие вниз
Умыться в Гауе, вглядеться в отраженье
Своё и молвить: - Что за благодать! -
Рожденный здесь не мог иначе думать
И землю – родину не мог бы не любить.
В душе художник Гутманис искусству
Себя выращивать растенья посвятил.
Он славился уже на всю округу.
Съезжались к князю знатные бароны
Дивиться чудесам: турайдской Розе
И выращенным юношей цветам,
Которые соперничали с нею
Своим благоуханьем и красою.


 4

 Неудивительно поэтому, что раз,
Увидев столь прекрасное созданье,
Он восхищен был прелестью княжны,
И чувство золотое шевельнулось
У юноши-садовника в груди.
А Розе тоже приглянулся статный,
Хоть и простого званья, сельский парень.
Она речам его, закрыв глаза, внимала
И перед нею открывался мир
Неведомый дотоле ею. Краски
И запахи цветов будили кровь.
Они бродили по аллеям парка
Между высоких, стройных тополей.
На башни замка вместе поднимались,
Держа друг друга за руки, сердца
В единое биение сливались
В один немолчный гулкий унисон.
Но чаще любовались молодые
Любовники чудесной панорамой,
Которая с горы как на ладони
Пред ними расстилала живописный,
Нерукотворно созданный пейзаж.
О! Не было тогда счастливей пары,
Чем Гутманис и юная княжна.


 5

На белом свете счастье скоротечно.
Пожалует, потом взмахнёт крылом
И унесётся как весёлый стриж,
И поминай его тогда как звали.
Однажды мимо замка проезжая,
Богатый рыцарь тут заночевать
Решил и постучал древком копья в ворота.
Не отказал Турайд гостеприимный
И как родного рыцаря он принял.
Ломился стол от кубков и от блюд.
Вино текло рекой, а поросёнок
Под корочкою жиром истекал.
И дюжины две сочных куропаток
Мечтали страннику скорее угодить.
В серебряных подсвечниках горели,
Стекая долу восковые свечи,
Играли тени. Тут вошла княжна.
О, ослепление! Такого дива гостю
Не приходилось видеть никогда.
-Кто это?
 -Дочь моя. Не правда ли, красива? -
Ответил горделиво старый князь.
Склонилась девушка в изящном реверансе,
Потупив очи грациозно так,
Что окончательно пленила кавалера.
Тот больше думать ни о чём не мог,
А потому, откланявшись, в покои
Ему отведенные ночевать пошёл.


 
 6

Всю ночь он мучился, не мог уснуть, под утро
Позвал слугу и расспросил его
О девушке.
 -Она обручена
С садовником отца, - слуга ответил
И любит исключительно его.
-А где они встречаются, скажи мне?
-Обычно вон на той горе высокой.
-Ну, что же, коли ты не обманул,
 То получай оплату за услугу.
Сказал барон и бросил кошелёк
Слуге, а сам остался думать
Как овладеть красавицею, той,
Что им самим сегодня овладела.


 7


Уж вечереет. На столе у Розы
Лежит доставленное только что письмо
От милого с букетом пышных роз.
Зарыв лицо в букет прохладный, бродит
Княжна по комнате и вторит про себя:
-Я буду ждать сегодня ровно в полночь
На нашем месте, что у дуба на горе.
Медлительны часы, ползут минуты
Как будто спящие морские черепахи.
Пред зеркалом стоит венецианским,
Златые волосы перстами развивая
И вновь свивая в локоны густые.
Но время, наконец. Надев косынку,
Укутав плечи в длинный алый плащ,
Спешит она из замка на свиданье,
Волнуется, как будто в первый раз.
Вот на гору она взошла и сердце
Забилось учащенно, увидала
Сквозь тьму она знакомый силуэт.
Она к нему подходит близко-близко,
Протягивает руки, чтоб обнять…
Но чьи они, те руки, что обвили
Шелковый стан – они не руки друга.
Тот ласков с нею, нежен был всегда.
И шепот, и тяжёлое дыханье
И жадность страсти – это не его.
Так кто же в чёрной маске перед нею?
Ах, неужели тот надменный гость,
Что ночевал в их замке накануне?
Да, то был он. Рукой нетерпеливой
Срывает с девы плащ, дрожит в испуге
Несчастная, а рядом никого,
Кто б защитил её от поруганья.
-О, господи, приди, скажи скорее,
Что делать мне несчастной, помоги! -
Шептала дева, простирая руки
И тут ее внезапно осенила
Такая мысль, которую архангел
К спасенью душ невинных приберег.


 8

Тот чёрный рыцарь, преклонив колени,
Кощунственным и дерзким языком
Держал пред Розой пагубные речи:
-Клянусь крестом, которым осеняет
Свои походы божья благодать,
Тебе не скрыться, как не скрыться солнцу,
Ибо повсюду виден свет его.
Рука моя крепка и конь подкован.
Мы будем завтра утром на границе
И не спасёт тебя ни твой жених,
Ни старый князь Турайд, мы здесь одни.
Я жду тебя, я жажду, умираю
От полноты любви, избытка чувства.
Так будь моей немедленно, сейчас!


 9

-Послушай, рыцарь, - девушка сказала,
-Твоей я буду только, чур, условье
Сперва ты должен выполнить моё.
-Так говори же! -
 -Видишь, вот косынка.
Когда лишь появилась я на свет
Мне повязали так её на шею,
Что ни одна петля меня убить
Не сможет, и я знаю в гороскопе
Записано, что тот, кто мне затянет
Косынкой шею, станет мужем мне. -
Недолго думая, ужасный незнакомец
Косынку Розы взял и, сделав узел,
Могучими руками затянул
На тонком стебельке - девичьей шее.
-Мой милый, я была тебе верна! -
Последнее, что слышали деревья,
Последнее, что слышала луна,
Последнее, что услыхали птицы
Из уст благоуханных мёртвой Розы.


 10

Растерян и угрюм, склонясь над трупом,
Безумными глазами пожирая
Задушенную им самим Любовь
Стоял злодей, ног оторвать не в силах
От оскверненной, плачущей земли.
И тут пред ним вдруг Гутманис явился.
Он видит свою Розу распростертой
И на коленях перед ней убийцу.
Волна крови плеснула прямо в сердце.
Горя одним желаньем - жаждой мести,
Он в ярости вонзает в офицера
Садовый нож и руки обагряет
В его крови. Вендетта свершена.
И вот склоняется перед своей любимой,
Уснувшей вечным и спокойным сном.
Целует руки, губы всё напрасно
Её ничто не может воскресить.
Он плачет, тщетно, он зовёт на помощь.
Безумие. Помочь никто не в силах
И не вернуть назад ушедший день.


 11

Близ Гауи на взгорье ныне липа
Раскидистая листьями шумит.
Остановитесь и она расскажет,
Что некогда, когда была моложе,
К подножию её в гробу дубовом
Была дочь старого Турайда снесена.
И до сих пор её могила свята,
Как святы преданность и верность на земле.
Невольно путник здесь замедлит шаг
И на минуту грусть его овеет.
Неподалёку от горы пещера,
Пристанище садовник здесь нашёл,
Скрываясь от закона за убийство,
Свершённое им именем Любви.

Любовь! Ты движешь судьбами земными.
Друзья, бокал осушим за Любовь!
 

ЛЕГЕНДА ПРО УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИКА


В горах, где бьёт живой родник,
Мне рассказал один старик.
Он почерпнул из древних книг
Быль стародавних лет
О том, что жили той порой
В селенье над рекой Курой
Учитель с головой седой
И мальчик – ученик.

Был мальчик худ и невысок.
Талантом не обидел бог
И, чтоб из парня вышел прок,
Учитель наставлял.
И вот, придя однажды в класс
В обычный предрассветный час,
Вручил он мальчику наказ,
Отвес и мастерок.

Наказ гласил, что должен он
Построить пышный Пантеон.
Где вскоре будет погребён
Великий патриарх.
Наш юный мастер не спешил,
Собор на свитке начертил
И камни в стены заложил
Как требовал закон.

Учитель в это время сам
Неподалеку строил храм.
По замыслам быть должен там
Основан монастырь.

Придя на монастырский двор,
Старик раскладывал костёр,
В чанах замешивал раствор
И лазал по лесам.

И вот подобно топору
Три года канули в Куру,
Когда однажды поутру
Взглянул учитель вдаль.
А там за крышами домов
И выше их на сто голов
В густом скопленье облаков
Проделал крест дыру.

И в эту щель лавиной вниз
Лучи как в крепость ворвались
И ослепительно зажглись
В оконницах и свет
Пролился водопадом брызг
С карниза на другой карниз
Потоки золота лились,
Лились, лились, лились.

Как будто громом поражён,
Старик издал ужасный стон,
Ужели видит он не сон
И гнев сверкнул в очах.
Мальчишка дерзостью смутил,
Посмел в искусстве превзойти,
Он должен кару понести,
Да будет осуждён!

Схватили парня палачи,
Кричи теперь иль не кричи…

-За что? - Раздался крик в ночи
И оборвался вмиг.
По приказанью старика
У мальчика – ученика
Была отсечена рука
При пламени свечи.

-Иные времена, сынок,
Был мир завистлив и жесток
Сказал мне автор этих строк,
Нагнувшись к роднику.
Взгляни, пожалуйста, наверх
До нас донёс далёкий век
В стене из камня барельеф:
Рука и мастерок.
























ОКЛАХОМА-СИТИ - «НОРД-ОСТ»


1.

Есть поговорка, что с пеленок
Все люди знают,
Что бомбы дважды в одну воронку
Не попадают.
Но жизнь порою опровергает
Ту поговорку
И попадают, и убивают,
Как при разборке.

2.

В Оклахома-Сити, в штате Колорадо
Жил-был Сэнди Букер, парень то, что надо.
Спортом увлекался в юности зеленой
И на лыжах мчался он по горным склонам.
Был тот Сэнди крепким, сильным и плечистым,
Он давал уроки юным дзюдоистам.
Прежде, чем электриком он решился стать,
Ездил в Аризону золото копать.
Толку от копанья было ни на грош,
Но зато старанье и закалка все ж!
Вкалывал наш Сэнди, не жалея сил
И на пару кондо денег накопил.
Стал доход его расти от жилищной ренты,
Правда, часть его, увы, шла на алименты.

3.

В Оклахома-Сити
Жизнь текла размеренно.
Так провинциально!
Так самоуверенно!
Что обычным гражданам
Не могло присниться,
Что в их тихом городе
ЭТО! приключится.
Но, покуда живы
Тимоти Макквеи,
Люди, будьте бдительны,
Распознайте змея!
Поздно, слишком поздно -
Взрыв средь бела дня…
Не спастись в обломках,
В пламени огня.
Сколько ж их, невинных
Жертв террор забрал?
Ну, а Сэнди? Сэнди
Смерти избежал.
Видимо, в рубашке
Родился на свет.
И осколком бомбы
Даже не задет.

4.

В свободное время, (что редко бывает)
Букер Толстого запоем читает.
Знает испанский, японским владеет
Несколько фраз по-немецки умеет.
Но страсть его - русский, и Сэнди наскоком
Берет у знакомой урок за уроком,
И, даже частенько во время работы
Твердит про себя падежи, обороты…
Коллеги у Букера как-то спросили:
-Зачем тебе русский?
-Хочу из России
Жену привезти. Я доподлинно знаю,
Что лучше, чем русские, жен не бывает.






5.

АНОНС ИЗ «РУК В РУКИ»:

Американец, 49 лет, высокий, спортивного типа, брюнет, без вредных привычек с доходом приличным, домовладелец, по дому умелец ищет женщину интеллигентную, русскую от 37-ми в целях создания крепкой семьи с характером душевным тонким, можно даже с ребенком.

6.

За одну неполную неделю
(Сверх оперативности пример)
Двести предложений прилетели
Из республик бывших СССР.
Сэнди растерялся не на шутку,
Как задачу трудную решать:
Претенденток на сердце и руку
Из числа такого выбирать.
Но собрался с духом и спокойно
Двести кандидаток перебрал.
Выбрал себе партию достойную,
А возможно, даже идеал.
Женщина была из Казахстана,
По профессии технолог-инженер.
Дочка подрастала у Светланы
Воспитания достойного пример.
Сэнди Букер начал переписку
Со Светланой через Интернет,
И ему по духу стала близкой
Женщина в неполных сорок лет.
И весенним, солнечным рассветом
Все случилось точно наяву.
Прилетела вместе с дочкой Света
На свиданье с Букером в Москву.
Оттого ль, что дело было в мае
Или от иной причины, но,
Вспыхнула у них любовь такая,
Что бывает только лишь в кино.

7.

Из далекой Оклахомы приглашенье едет долго,
Если ты нетерпеливый, ожиданье надоест.
Как неспешно катит волны по своим равнинам Волга,
Женихам учиться надо терпеливо ждать невест.
Всюду те же бюрократы, что в России иль из Штатов,
Им на чувства всех влюбленных наплевать и растереть.
Им бы только неуклонно букву соблюдать закона,
А Любовь – не шуба, значит, не примерить, не надеть.

8.

Но вот, наконец, конец ожиданию,
И Сэнди Букер летит на свидание,
Чтоб поддержать Светлану свою
В Москву, в Посольство, на Интервью.
Как приглашенье на вальс Мендельсона,
Она получает статус законный.
И, строя планы матримониальные,
Они покидают посольское здание
И, чтобы отметить событие это,
В театр на « Норд-ост» покупают билеты…

9.

-Всем оставаться на своих местах!
Игра окончена. Акбар Аллах!
Вы все – заложники в этом зале…
Зрителям в микрофон прокричали.
И для того, чтобы люди поверили,
В воздух из автомата, да веером.
Чеченки в черном, ну, точно, фанатки
На поясах поправляли взрывчатку.
Три дня и три ночи угроз, опасений,
Три дня и три ночи невзгод, унижений,
Но все-таки вместе теперь они были,
Но все-таки сильно друг друга любили.
И, пусть, было жутко средь шумного зала,
Надежда последней у них умирала.
Под утро атакою группы спецназа
При помощи газа террора заразу
Морили и били огнем автоматов
И мощью отборного русского мата.
А одурманенных газом чеченок
В глаз, как стреляют охотники в белок.
Бой был окончен в течение часа,
Только последствия этого газа
Стали фатальны для многих, кто в зале
Освобожденья такого не ждали.

10.

Он не погиб в оклахомском пожаре,
А задохнулся в Московском угаре.

11.

Есть поговорка, что все с пеленок
Наверно, знают,
Что бомбы дважды в одну воронку
Не залетают.
Но жизнь порою опровергает
Ту поговорку
И залетают и убивают,
Как при разборке.














БАЛЛАДА О ЧАШКЕ И БЛЮДЦЕ


Это было давно, это было в стране,
Что страною ещё становилась.
Добывала свободу в огне и войне,
Не желая сдаваться на милость.

И собрались вожди той страны на форум,
И вопрос был о форме правленья.
И как стенка на стенку пошли ум на ум,
Ибо ИСТИНА - дочка сомненья.

Вашингтон предлагал две палаты в Конгресс,
Чтоб разумными были законы.
Джефферсон возражал и имел равный вес
Для людей аргумент Джефферсона.

Том считал, что не надо иметь двух палат,
И достаточно будет Сената
Потому, что опасен один бюрократ,
Но опаснее два бюрократа.

Шел тот диспут не час, шел тот диспут не два,
Вот уж солнце к закату клонится,
И позиция каждого вроде права,
А проблема никак не решится.

И когда небольшой перерыв наступил,
Чтоб себя подбодрить, встрепенуться,
Джефферсон машинально себе перелил
Черный кофе из чашечки в блюдце.

Джордж к нему подошел и спросил: «Для чего
Пьешь из блюдца в привычке ребячьей?»
Том ответил: « Хочу остудить я его,
Кофе в чашке уж больно горячий».

Вот, - сказал Вашингтон, - потому и нужны,
Как тебе не покажется тяжко,
Для парламента будущей нашей страны
Две палаты, как блюдце и чашка.

Будут страсти в палате одной закипать,
Раскаленною лавой прольются,
А в Сенате их будут потом остужать,
Словно жидкость горячая - блюдце.

И сказал Джефферсон: « Ты меня убедил
Незатейливым этим примером.
И да будет Конгресс состоять из двух крыл,
Голосую за это я первым».

Много лет пролетело с тех самых времен,
Дым развеялся от революций.
И страна процветает и правит Закон,
Что был принят от чашки и блюдца.


















БАЛЛАДА О ДВУХ ПОПРАВКАХ


Когда в семнадцатом году
В России " Зимний "брали,
(А с этим каждый ученик
событием знаком).
В Конгрессе Штатов горячо
Поправку обсуждали,
О том, что следует ввести
в стране «сухой» закон.

Собрались трезвенники и
под громкий гул оваций
Решили водке и вину
на двери указать.
Была Поправка принята,
Параграф восемнадцать:
Не гнать, не пить, не привозить,
спиртным не торговать.

Народ расстроился тогда
и чуть не запил с горя,
А как запьёшь, коль на вино
суровейший запрет?
Но контрабанда потекла
рекою из-за моря.
Был восемнадцатой статье
достойный дан ответ.

А в тридцать третьем Гитлер стал
хозяином в Рейхстаге
( И с этим каждый ученик
событием знаком).
И конгрессмены собрались
и, полные отваги,
Решили дружно отменить
в стране «сухой» закон.

Младенцу ясно, в США
закон - большая сила.
Когда Поправка принята,
то так тому и быть.
И двадцать первая статья
«сухую» отменила,
Чтобы Америка могла
иных не хуже пить.













БАЛЛАДА О КОРОЛЕВСКИХ ШТАТАХ



Полсотни на флаге Америки звёзд
И Штатов не менее, кстати.
Но часть из них явно имеет нарост-
Наследие аристократии.

Дала королева безбрачья обет,
(А ведь не жила безмужчинно!)
За это народ называл Лизабет
Виргинией или невинной.

Британией правила мудро, как мать,
И, пусть не была она девой,
Решили колонию эту назвать
Виржинией в честь королевы.

Не чаял души Чарльз - английский монарх
В супруге Мари Генриетте.
Назвать её именем он приказал
Колонию - штат в Новом Свете.

Исполнить приказ поспешил Балтимор.
Он, будучи лордом и френдом,
Приплыл. Учредил. Очевидно, с тех пор
Зовётся земля Мэрилендом.

А что же французы? Иль хуже они,
Чем те же сыны Альбиона?
У них королями сплошь были Луи,
И шли к головам их короны.

И в честь одного из Луи - короля,
К тому же, отнюдь, не болвана,
Была обозначена чудо-земля
На карте, как Луизиана.


На флаге Америки звёзд пятьдесят
И символ они демократии,
Но несколько звёздочек память хранят
О прошлой аристократии.





























ГОСПОДИНУ ФУЛТОНУ – ЧЕЛОВЕКУ И ПАРОХОДУ.


Кто такой этот малый, припомнит не всяк.
Чем полезен простому народу?
Сделал, собственно, Роберт Фултон не пустяк,
Он родителем стал парохода.

Но не сразу. Сначала родился он сам
В пенсильванской убогой глубинке.
Интерес проявлял к украшеньям, к часам,
Вообще, мыслил жить по старинке.

А потом передумал и стал рисовать
И увлекся настолько он даже,
Что в Британии старой решился искать
Педагогов по части пейзажа.

Долго ль, коротко ль красками пачкал мольберт,
Приобщаясь к английским Пенатам,
И однажды случайно, а может, и нет,
Познакомился с Джеймсом Уаттом.

И сказал Бобу Джеймс: «Посмотри на себя,
Ну, какой ты художник, приятель?
Я же вижу насквозь совершенно тебя
Ты ж - талантливый изобретатель!

Погляди на меня, я создал паровоз,
Заработал людей уваженье.
Кто использует силу вращенья колес,
Придает ускоренье движенью».

И задумался Роберт. Поехал в Париж,
И, хоть скоро опух от учений.
А додумался все ж, и построил, поди, ж!
Пароходик, что плавал на Сене.



То ли речка мала, то ль он был патриот,
Это нам неизвестно из хроник,
Но Фултон начал строить большой пароход
На раздольном, как Волга, Гудзоне.

Меж Нью-Йорком и Олбани – водная гладь
И, дымя на поля кукурузы,
Работяга «Клермонт», чтоб себя показать,
Развозил пассажиров и грузы.

И к работе Фултона большой интерес
Был проявлен страны Президентом.
За заслуги в строительстве флота, Конгресс,
Наградил инженера Патентом.

И пусть бизнес давал очень скромный доход,
Не считал он себя обделенным
И построил военный корабль – пароход,
Что в его честь назвали «Фултоном».

 -------------

…А не встреться герою случайно Уатт,
Мы б не ведали ценного дара -
Плыть по пенистым волнам вперед и назад
При посредстве обычного пара.



 




 





ИСТОРИЯ ОДНОГО ГИМНА



Гимн народный создать, чтобы каждый вставал,
Чтобы Гимн единил, направлял, вдохновлял,
Чтоб страна его с радостью пела,
Чтоб никто никогда его не исправлял –
Прямо скажем, нелегкое дело.

Есть примеры, что Гимны меняют слова
По чьему-то хотенью, веленью,
Когда память о прошлом ужасном жива
На веку одного поколения.

Но сегодня поведаем мы об ином,
Гимне, том, что проверен веками,
И который мы с гордостью нынче зовем:
«Звездно - и - полосатое знамя».

В Штатах снова война. Моряков и солдат
Льется кровь, словно виски и бренди.
И живет в пору ту молодой адвокат
В Аннаполисе, что в Мериленде.

Имя этого стряпчего – Френсис Скотт Кей.
Он, отнюдь, не скучал без работы,
Но в лихую годину Отчизны своей
Он воюет как все патриоты.

Редкий день на войне без потерь, перемен,
А судьба – это вещь на продажу.
И в сраженье захвачен был Френсис Скотт в плен
Англичанами при абордаже.

У врагов на борту он смотрел в темноту,
Куда сыпались бомбы, гранаты.
Форт Мак Генри держался и флаг наверху
Звездный был и к тому ж полосатый.

Может, волны, что пели, стучали о борт,
Рев орудий иль ветер - бродяга,
Только вдруг ощутил офицер Френсис Скотт
Гимн победы родимого флага.

До рассвета мелодию он повторял
И словами карябал бумагу,
Форт Мак Генри боролся, он твердо стоял
Под защитою звездного стяга.

Через год завершилась победой война.
Англичане бесславно бежали.
Ну, а песня осталась на все времена,
Патриоты ее распевали.

И, столетье спустя, вечно юный мотив,
Одобренье Конгресса страны получив,
Гимном стал, уважаемом нами.
И встает весь народ, вдохновенно поет
В час торжественный песню твою Френсис Скотт:
«Звездно - и - полосатое знамя».















О ДЖОРДЖЕ ВАШИНГТОНЕ – НЕ ПРЕЗИДЕНТЕ


Я хочу рассказать не о том, кого знать
Всем положено без исключения,
О другом, чей талант был – изобретать
И внедрять свои изобретения.

Дело было во время Гражданской войны,
В семье Карверов в штате Миссури
Джордж родился и в честь Президента страны
Назван был Вашингтоном, де юре.

Был Южанами взят годовалым в полон,
А когда их в войне победили,
Джордж соседями с фермы был усыновлен
И его, как родного, любили.

Любознательный мальчик играл и мечтал
Стать с годами хорошим ученым.
В школе жизни, увы, на себе испытал,
Значит что, быть не белым, а черным.

Джордж боролся за право учиться, хотя,
В Конституции было то право,
И из колледжа в колледж переходя,
Он ковал свои знанья на славу.

Труд с терпеньем, известно, приносят плоды,
Бедняков превращая в богатых,
И научные Карвера Джорджа труды
Революцию сделали в Штатах.

Он советовал фермерам Юга растить
Не табак, а орехи и сою,
Да и хлопок на сладкий картофель сменить,
Этим самым доходы утроя.

Был ботаник и химик другой Вашингтон.
Вдохновенный, как истинный гений,
Лишь в китайских орехах оставил нам он
Триста с гаком изобретений.

Боже, сколько вещей людям он подарил!
Очень нужных и просто полезных,
От отбеливателя и до обычных чернил,
От липучки и до майонеза.

Крем для обуви выдумал, крем для бритья,
Создал кофе для нас растворимый,
Синтрезину и чем тротуары мостят,
Соус Chili, гурманами чтимый.

Пластик, смазки, линолеум, тальк и пахта,
Торфяные для топки брикеты.
Такова интересов его широта,
Как успел он один сделать это?

Не был он Президентом великой страны,
Хоть и Джорджем был и Вашингтоном.
Мы ему поклониться сегодня должны.
Что имел, все отдал миллионам.
















О ПАРЕ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ПАР




Взращенные в кущах тенистых садов,
Усвоить успели с рождения –
Плоды демократии слаще плодов
Любой другой формы правления.

Когда управляет один властелин,
Он знает, согласно закону,
Престол после смерти наследует сын
Иль дочка получит корону.

А значит, он может вершить произвол
Без мыслей о часе расплаты,
Поскольку ему достается престол
В наследство, а значит, по блату.

И не потому ли, чтоб правил закон
И власть не была – по наследству,
Мы глав выбираем, и срок им даем,
И тратим на выборы средства.

А власть президентская тем хороша,
Что длится по воле народа
Ни много, ни мало (возьмем СэШэА)
Четыре, как правило, года.

Но все ж, до чего же живучи, сильны
Престолонаследья идеи!
Они даже в сердце свободной страны
Вползают неслышно, как змеи.

В истории Штатов (что всем – образец)
Два раза случались моменты,
Когда президентом страны был отец
И сын тоже стал президентом.

Джон Адамс по счету был номер второй,
Сменив на посту Вашингтона.
Руководил он страной молодой
В согласии полном с законом.

И сын его - Джонни учился уму,
И делал карьеру – шел в гору,
А папина должность давала ему
Довольно приличную фору.

Джон Квинси умением брал, не числом,
Хоть жил в непрерывном галопе.
То в царской России работал послом,
То был дипломатом в Европе.

Сам Джефферсон в том юниоре ценил
Не модные фраки и шляпы…
И Адамс-второй высший пост получил
При жизни любимого папы.

Джордж Буш – сорок первый по счету в ряду,
Ряду СэШэА президентов.
Детей он растил у других на виду
И баловал в форме презентов.

Ну, как не порадовать деток подчас?
И чтоб было все без обиды,
Дабл Ю получил в управленье Техас,
А Джеф – штат поменьше – Флориду.

Буш старший на пенсию с честью ушел.
Ну, что еще надо для счастья?
Молился: «Господь, было б так хорошо,
Когда б были дети у власти!»

Услышал господь, Джордж, молитву твою
Ведь дети надежда, опора.
И стал президентом Буш Джордж дабл Ю,
Отнявши победу у Гора.

И правит по сей день огромной страной…
По счету уже сорок третий.
Вот так и уходят отцы на покой,
Оставив все лучшее детям.













 




















ОБ ОТИСЕ – ПЛОТНИКЕ И ЕГО ПОДЪЕМНИКЕ



1.

Известно, что технический прогресс
Способен вознести нас до небес.
Достаточно нажать на кнопку в лифте
И происходит чудо – вы летите
Под действием невидимых пружин
На самые крутые этажи.
А задавались вы таким вопросом:
Что будет, если что случиться с тросом?
А вдруг он перетрется, оборвется?
Велик ли шанс, что пассажир спасется?
Не задавались? Дел своих немало?
И есть, конечно, профессионалы?
Согласен. Об одном из них как раз
И будет этот небольшой рассказ…


2.

Когда-то в Штатах жил Элайша Отис.
Представьте, не имел он даже офис.
Он не был бизнесменом, между прочим,
А был простым строительным рабочим.
И ради хлеба, не – духовной пищи
Имущим гражданам сооружал жилища.
А после, говорят, его видали
На лесопилке, на лесоповале.
Элайша жил в эпохе до ракетной,
Кареты строил в мастерской каретной.
Там, опыт обретя, немалый, кстати,
Пришел на фабрику, где делали кровати.
Здесь под руками у него горело
Столярное и плотницкое дело.

Хозяева, увидев в малом сметку,
Решили взять Элайшу на заметку.

3.

Случилось как-то, приглашен был Отис
Зайти в контору, по-английски, в офис
Для экстренной проблемы обсуждения,
Как доски подавать на верх строения?
Проблему Отис с блеском разрешил,
Подъемник в цехе он соорудил,
Застраховав свое сооружение
Ловителем-рессорой от падения.
 
4.

Тот первый лифт был внешне безобразен,
Но, главное, надежен, безотказен.
И при обрыве троса очень споро
«Ловила» лифт железная рессора.
И что же наш изобретатель Отис?
Элайша взял да и открыл свой офис
И скоро начал продавать на рынке
Подъемники, как шляпы и ботинки.

5.

И все многоэтажные строения
Последствия его изобретения.
Без лифта, согласитесь, небоскребы
Ценились бы не более трущобы.
Уж полтора столетья фирма « Отис»
Работает с « подъемом» и на совесть.
И лифты и удобны, и прекрасны,
А главное, как прежде, безопасны.




ПРОЧТИТЕ ВЗРОСЛЫЕ И ДЕТИ
О МАРКИЗЕ ДЕ ЛАФАЙЕТЕ




В оценках будем осторожны,
Но, все-таки, вполне возможно,

Борьба колоний за свободу
Не увенчалась бы успехом,
Когда б на помощь их народу
Маркиз французский не приехал.

Красив, отважен, юн, беспечен
Он устремился в Новый Свет.
Печатью божьей был отмечен
Аристократ де Лафайет.

Оставшись рано сиротою,
Наследство получив сполна,
Он с малых лет готов был к бою.
Такие были времена.

Себе военную карьеру
Как предки, предпочел маркиз.
За короля стоять и веру –
Таков был рыцарский девиз.

Но ветер приключений, странствий
Его позвал за океан.
За будущие Штаты драться
Приплыл едва ль не мальчуган.

И Джорджем Вашингтоном скоро
Маркиз радушно встречен был.
Он званье генерал-майора
Вполне законно заслужил.


При Брэндивайне, при Манмуте,
И на Йорктаунском холме
Де Лафайет сквозь дым орудий
Скакал на вороном коне.

От красных англичан мундиров
Вирджинию оборонял,
И в целях подписанья мира
Он вновь на родину попал.

С Франклином вместе он готовил
Условий мира договор,
Чтоб тот все стороны устроил
И прекратился давний спор.

А после начались проблемы
В его родимой стороне.
Крах монархической системы
К большой гражданской вел войне.

Де Лафайет был монархистом,
Но в Штатах либералом стал.
И Долг, хотя и бескорыстно,
Его на части разрывал.

По долгу службы был обязан
Дом королевский охранять,
Но тот же Долг (им был он связан),
Велел Луи арестовать.

Когда стучались интервенты
В ворота Франции родной,
Маркиз от имени Конвента
Вступил с врагами в смертный бой.

Немало взлетов и падений
Познал маркиз де Лафайет.
Хотел превыше всех стремлений
Увидеть снова Новый Свет.

Почти полвека миновало,
Когда Свободы ветеран
Молодцевато, как бывало,
Поплыл опять за океан.

За эту землю он когда-то
Отважно бился и народ,
Воздал сполна ему – солдату,
Да и поныне воздает.


























САГА О ЕДИНСТВЕННОМ
ПРЕЗИДЕНТЕ КОНФЕДЕРАТОВ



Михаил Горбачев из генсеков ушел,
Чтобы, сверясь с текущим моментом,
Стать единственным (это ведь так хорошо!)
Бывшего эСэСэСэР президентом.

Но сегодня мы речь не о нем поведем,
О другом, но с судьбою подобной.
Нет, тот не был генсеком, и был он рожден
В штате возле реки полноводной.

Был солдатом отец его в годы войны
С ненавистной Британской короной,
И в честь третьего из президентов страны
Сына он окрестил Джефферсоном.

Мальчик Джефферсон Дэвис умен и смышлен,
Отличался усердьем отменным.
И, чего ж удивляться, что сделаться он
В одночасье решился военным.

Он окончил Вест-Пойнт, лейтенанта патент
Получив совершенно резонно.
Тейлор (в те времена СэШэА президент)
Отдал дочь свою Дэвису в жены.

Без протекции трудно прибавить в цене,
Но есть вещи превыше доходов.
Чин полковника он в Мексиканской войне
Заслужил в бесконечных походах.

И в расцвете своих нерастраченных сил,
Многоопытный и одаренный,
Дэвис несколько лет мощь державы крепил,
Находясь во главе обороны.
Конгрессменом он был и сенатором стал,
Миссисипи родной представляя.
А потом черный день, к сожаленью, настал
Для любимого южного края.

В той гражданской войне, что велась не щадя
Виноватых и невиноватых,
Джефферсону досталась роль Юга вождя,
Президента всех конфедератов.

Как судьба иронична! Ну, кто б предсказал,
Что такое случится когда-то,
И что Армия, что он недавно создал,
Сокрушит дорогие Пенаты?

А потом – низложенье и годы тюрьмы,
« За измену» лишенье гражданства.
Но кому изменял он средь той кутерьмы?
Он – по сути – само Постоянство.

Высшей ценностью Дэвис считал только Штат –
Не великий Союз нерушимый.
Президент миссисипец и конфедерат,
И поныне южанами чтимый.













САГА О ГРАЖДАНИНЕ
БЕНДЖАМИНЕ ФРАНКЛИНЕ



Эта Сага написана о Бенджамине
Патриоте страны, о ее гражданине.
На земле мест, наверное, попросту нету,
Где его не узнали бы вы по портрету.
А портрет, потрудившись немного, найдете
Вы на самой любимой народом банкноте.

В славном городе Бостоне в давнее время
В мыловара семье родился мальчик Беня.
И ему ничего впереди не светило,
Как варить на продажу душистое мыло…
Только мальчик умен и смышлен не по летам
С братом старшим затеял печатать газету,
А когда Бенджамину минуло семнадцать,
Он решил в Филадельфии обосноваться.
Типографскою краскою весь перепачкан,
Упаковывал новости в плотные пачки.
Скоро стал он в печати настолько подкован,
Что был послан с особым заданием в Лондон.

В старой Англии доброй (хотя не со всеми),
Бенджамин не терял драгоценное время.
Изучив технологии сложной процессы,
Приобрел линотипы, и краски, и прессы
И, вернувшись обратно из Старого Света,
Стал издателем собственной новой газеты.

Что добавить еще вам о юном Франклине?
То, что он преуспел во французском, латыни,
Итальянский с испанским освоил легко
И в науках ушел от других далеко.
«Электричество - в молнии?» Эту идею
Подтвердил, запуская воздушного змея.


Так, не только лингвистом, владельцем газеты,
Стал Франклин среди физиков авторитетом.
Слава есть, бизнес тоже идет, слава богу,
Может, жить начинать для себя понемногу?
Не таков Бенджамин. За карьерой в погоне,
Он назначен Почтмейстером Главным Колоний.
И почтовая служба для Нового Света
В эти годы достигла вершины расцвета.

Между тем у Колоний с Британской короной
Отношения портились столь неуклонно,
Что назрела нужда в дипломате, который
Отношениям этим служить мог опорой.
И нашелся такой представитель сторон –
Бенджамин – (догадались?), конечно же, он.
И, пусть не был герой наш титаном могучим,
До поры разгонял набежавшие тучи.
Жаль, чудес не бывает. Покинув чужбину,
Плыть на родину снова пришлось Бенджамину.
В те же дни в Филадельфии провинциальной
Шел Конгресс исторический Континентальный.
И, попав на него, Бен, не мешкая более,
Призывал к отделению от метрополии.
Как знаток, он советы давал Вашингтону,
Как успешно бороться с Британской короной.
Декларацию правил и Джефферсон Том
В ней идеи использовал Бена потом.
А в войне шли дела откровенно неважно.
Янки, как патриоты, сражались отважно,
Но ни выучкой, тактикой, ни амуницией
Не могли, к сожаленью, они похвалиться.
И в сраженьях нещадно они были биты.
Их теснили надменные, гордые Бритты.
Потому-то Франклина послали к французам-
За оружием и за военным союзом.
Бенджамин потрудился в Париже на славу
И стяжал себе лавры, конечно, по праву,
Потому что с поддержкой французов извне,
Перелом наступил в бесконечной войне.

А потом снова Лондон, и мир долгожданный,
И свидание с родиной столь им желанной,
И почетные должности, письма и речи,
И с простыми людьми незабвенные встречи...

Эта Сага о славном пути Гражданина
Своей матери-родины верного сына,
Чей портрет, потрудившись немного, найдете
Вы на самой любимой народом банкноте.
























О КОЛЬТЕ – РЕВОЛЬВЕРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ.

Преамбула

Ответить на вопрос извольте:
Что вы знаете о Кольте?
Для многих это не секрет
Кольт – револьвер и пистолет
И ошибаются все те,
Кто им считает декольте.
Такой ответ, бесспорно, верен,
Хотя слегка самоуверен,
Ведь револьверная система –
Изобретенье Кольта Сэма.
-Кто он таков? Откуда родом?
За что он чтим своим народом?
Чтоб дать вам правильный ответ,
Перенесемся в Новый Свет.


 1

Коннектикут размером малый
Штат третий от конца, пожалуй,
По мере своих скромных сил
Таланты без числа плодил.
В столице маленького штата
Смышленый мальчик жил когда-то,
И интересы Самуэля
Все были в оружейном деле.
Он был романтик, не иначе,
Когда в погоне за удачей,
Завербовавшись моряком,
Покинул свой родимый дом,
Отплыл, укутав шарфом горло,
В Калькутту парусником « Корло».




 2

Пока коллеги Самуэля
Топили скуку в кружках эля,
Крутилась мысль его помалу
В такт корабельному штурвалу
И вызревала, как ни странно,
До поворотов барабана,
Который, щелкая- ликуя,
В ствол точно шлет за пулей пулю.

 3

Шли годы, нет, они летели.
Кольт совершенствовал модели,
Трудился, не жалея сил,
И деньги на завод копил.
Ну, а покуда бедный Сэм
Был в бизнесе буквально всем:
Конструктор и изобретатель,
Снабженец и рекламодатель,
Рабочий, мастер, продавец
И надзиратель, наконец.
Но, несмотря на все старания,
Все ж обанкротилась Компания.

 4

И что же Кольт? Пошел-напился?
Из револьвера застрелился?
Под поезд бросился? Ничуть.
Он просто отступил чуть-чуть.
Нет, не топил он горе в водке,
А совершенствовал подлодки,
Внедряя свежие идеи
В заряды их и в батареи.
Изобретал ловушки-мины
И телеграф для субмарины.


 5

Мир очень хрупок и порою
Он нарушается войною.
Не разберешься, чья вина,
Коль начинается война.
А на войне, как на войне -
Оружие всегда в цене.
Случилось так, что в это время
В Конгрессе вспомнили о Сэме
И получил он в первый раз
На тысячу « стволов» заказ.
В Компании « Уитни Эли»
Исполнить тот заказ сумели,
И оценили офицеры
За скорострельность револьверы,
А ружья Кольта неспроста
Любил весь рядовой состав.

6

Что мир не дал, война дает.
И вот Сэм выстроил завод,
Рабочих поселил вблизи
И дело было - «на мази».
Заказов стало – через край
Лишь выполнять их успевай…
И в том, что силы Северян
Разбили армии Южан,
И наступил конец войне,
И воцарился мир в стране,
Заслуга Кольта велика.
Он нам оставил на века
В пороховом огне и дыме
Свое стреляющее имя.





СКАЗ О ПИСАТЕЛЕ РАССКАЗОВ


Жил веселый малый Вилли
В южном штате СэШэА,
Хоть был часто без гроша,
А друзья его любили.

Жизнь ему давалась с боем.
Кем он только не служил?
И аптекарем он был,
И торговцем, и ковбоем.

Но всему приходит срок.
Вилли наш остепенился,
На Атол Эсте женился
И серьезен, стал и строг.

Зонтик брал, коль было сыро,
Надевал свой лучший фрак,
Отправляясь прямо в банк,
Где был в должности кассира.

Приносил домой жене
Без утайки всю зарплату,
Но…случилась вдруг растрата,
Хоть не по его вине.

Наш герой решил не ждать
Правосудия жар-птицу,
А скорее за границу,
Сломя голову бежать.

Думал он, наступит час,
Когда встретится с семьею.
И приедут дочь с женою
К нему в знойный Гондурас.

А беда стучалась в дом…
У его жены- красотки
Открывается чахотка,
Скоротечная притом.

И, узнав об этом, он
Приезжает в город Остин
Для властей «желанным» гостем
Прямо к месту похорон.

Деться некуда ему.
И теперь, конечно, Вилли
Осудили, посадили
В ждущую давно тюрьму.

Там лекарства для больных
Он готовил, как в аптеке
И его любили Зэки,
Да и он, пожалуй, их.

И случилось как-то раз
Вилли написал для дочки
Замечательные строчки,
Свой «Рождественский рассказ».

Оказалось, арестант,
Сам того, не зная, кстати,
Прирожденный был писатель
И имел большой талант.

Вновь свой труд перелистал,
Сам себе еще не веря,
Подписал рассказ – О. Генри
И с тех пор О. ГЕНРИ стал.








СКАЗ ОБ ААРОНЕ БУРРЕ И ЕГО АВАНТЮРНОЙ НАТУРЕ


Жизнь порою интересней
Самых пышных похорон.
В семье Бурров из Нью-Джерси
Сын родился Аарон.

Время пролетает быстро,
Годы, как один момент.
Младший Бурр окончил Принстон,
Где был папа – президент.

Адвокатскую карьеру
Юноше пришлось прервать.
За свободу, правду, веру
Он уехал воевать.

Под началом Вашингтона
Знамени сжимал древко.
Поначалу Аарону
Приходилось нелегко.

И успехи, и потери
Видел этот человек.
С генералом Монтгомери
Вместе осаждал Квебек.

Честь в те дни была дороже
Крупных денежных купюр.
И за бой при Валли Форджи
Стал полковником А.Бурр.

Стать в дальнейшем генералом
Мог, возможно, Аарон,
Да здоровье подкачало
И ушел в отставку он.

В городе Нью-Йорке славном
Практику свою открыл.
Стал он Прокурором Главным,
Адвокатом лучшим был.

Как законник-реформатор,
Лидер партии родной,
Аарон – уже сенатор,
А сенатор – сан большой.

Бурр привык и к этой роли,
И играть ее был рад.
На работу в Капитолий
Он ходил шесть лет подряд.

Но опять ему неймется,
Как когда-то на войне.
Отчего ж не побороться
За главнейший пост в стране?

И перчатку Джефферсону
Бросил Бурр, авось, возьмет?
И, представьте, Аарону
Удалось сравнять с ним счет.

Мог бы выигрыш остаться
За тобою, Аарон,
Если б в дело не вмешался
Александр Гамильтон.

И весам пришлось склониться
Под финансовой пятой.
Бурр стал Президентом – вице,
Человек в стране второй.

Служба шла его сначала,
Как течет по жилам кровь,
Но сознанье отравляла
Гамильтона нелюбовь.
 
Были разными их цели,
С нарушением границ.
И разлад привел к дуэли
Двух важнейших в Штатах лиц.

Пуля, как известно, дура,
С нею спорить не резон.
От руки и пули Бурра
Пал бессмертный Гамильтон.

Но фатальный этот выстрел,
Что судьба преподнесла,
Бедолагу Бурра выбил
Из политики седла.

Пусть по недоразуменью,
Иль навету по чьему,
Обвиненный в гос. измене
Был посажен он в тюрьму.

И, хотя оправдан скоро,
Бурр к политике остыл.
Адвокатскую контору
Вновь в Нью-Йорке он открыл.

Жил как все, в трудах-заботах
И воспитывал детей,
Не испытывая взлетов,
Правда, впрочем, и потерь.

Пусть о нем не сложат песни,
Все же верить есть резон -
Жизнь любая интересней
Самых пышных похорон.








 
 ТРАМПЛИНЫ ТРАМПА


Есть люди, которым на счастье подкова
Подарена щедро плутовкой судьбой.
О Дональде Трампе замолвлю я слово,
Хоть многие знают, кто это такой.

И все же… родился он в Квинсе, в Нью-Йорке,
Четвертым в подрядчика Трампа семье.
Прилежно учился, причем на пятерки,
Пока пребывал он на школьной скамье.

В Университете был первым атлетом
И лидером с ярким и быстрым умом,
И получил Дональд, как эполеты,
Экономиста почетный диплом.

Бизнес, начавши в компании папы,
Он осознал, что масштабы не те,
Ибо влекло еще юного Трампа
К целям иным и к иной высоте.

Он передвинул в Манхэттен контору,
Связи завел среди нужных людей.
И восхождение первое в гору
Начал с внедрения свежих идей.

Выгодно землю купил в центре Сити,
С миру (с инвесторов) денег наскреб.
И для Собраний, а не чаепитий
Многоэтажный возвел небоскреб.

Вскоре хорошим для Трампа трамплином
Стал знаменитый отель Коммодор.
Наш бизнесмен рокировкою длинной
Выгодный вновь подписал договор.

Комплекс гостиниц здесь вырос, как в сказке,
Деньги ему принеся и успех.
И от Техаса до самой Аляски
Имя его стало притчей у всех.

Он в авантюры влезает отважно,
И пробивает сомнений броню,
И вот уж новая Трампова Башня
Пятое красит собой Авеню.

В штате Нью-Джерси Атлантик есть - Сити,
Где океан бьет о берег волной,
Трамп приступает, как первостроитель
К комплексу зданий Отель- Казино.

Все возводилось, конечно, не сразу.
Год не один с той поры миновал,
И посетители Трамповой Плазы
Могут закончить игру в Тадж-Махал.

Строил он кондо на флоридских пляжах,
Парки в Нью-Йорке, дома для дельцов.
В Лос-Анжелесе вынашивал даже
План превзойти в этажах « Близнецов».

Но, как у каждого долго везенья,
Комом порой выпекается блин,
Взлетам на смену приходят паденья
И не по силам бывает трамплин.

После взрывного в строительстве бума
Спрос на недвижимость резко упал.
И отвернулась от Трампа Фортуна,
Дональд едва на ногах устоял.

Но, несмотря на крутые моменты,
Что привели к уменьшенью в цене,
Трамп выдвигает себя в Президенты,
Дескать, смотрите, я вновь на коне.

Он и сейчас одиозно вальяжный,
Жизни своей и судьбы господин.
Может, готовит, как прежде, отважно
Очередной и высокий трамплин.





































БАЛЛАДА О ЧАЙНОЙ ЗАВАРКЕ


Мы привыкли пить чай с очень давних времён
С непременным лимоном в стакане,
Но рассказ этот будет тому посвящён,
Как заварен был чай в океане.

Был король Георг Третий, и жаден и строг,
Правил жёсткой рукою на троне
И однажды решил увеличить налог
Он на чай для заморских колоний.

К сожаленью, умны не всегда короли,
Не всегда их Указы - подарки
И на Запад поплыли тогда корабли
С грузом чайной бесценной заварки.

По прибытии в Бостонский харбор - залив,
Огласили монаршую волю:
«Каждый житель теперь себе чай заварив,
Пусть короне отдаст её долю.»

Колонистов Указ короля возмутил
И его незаконным считая,
Чуть не каждый тогда отказаться решил
От распития этого чая.

Патриоты решили: неплохо - бойкот,
Но поступок решительный нужен
И в одеждах индейцев проникли на борт
Корабля, что был чаем нагружен.

В дело шли топоры, и ножи и крюки,
Дружно вес корабля облегчая.
И летели в солёную воду тюки
С королевским «подарочным» чаем.

Скоро вести достигли Британской земли
И за то чаепитье в расплату
Плыли с грузом иным на борту корабли-
В ярко-красных мундирах солдаты.

А потом были годы упорных боёв
За Свободу родимого края.
А ведь всё начиналось совсем не с неё,
А с вполне безобидного чая.

































БАЛЛАДА О РОБЕРЕ ДЕ ЛЯ САЛЛЕ


Поведать вам хочу о том, кто много на своём веку
Познал и сделал для людей. Был образцом мужчины.
И если Христофор Колумб открыл нам всю Америку,
То Робер де Ля Салль - француз, не меньше половины.

Приехал Робер в Монреаль в расцвете своих юных лет,
Как Д`Артаньян, был полон он задором и отвагой,
И научил его тогда гостеприимный Новый Свет
Владеть не только лишь собой, но и стальною шпагой.

Но если б честный де Ля Салль был наделён лишь этим,
Пожалуй, вряд ли кто его заметил сквозь века.
И не пришлось бы узнавать о его жизни детям,
И поглотила бы его забвения река.

А он просил у короля не милости, а права
Своею жизнью рисковать и земли открывать,
Чтобы крепилась и росла Французкая держава,
Которая ему была и Родина и Мать.

Король позволил и тогда он во главе отряда
Пустился в путь на парусах, отвагой всех дивя,
Ля Салль увидел первым мощь и силу водопада,
Который с Ниагары вниз свергается, ревя.

Герой наш побывал в местах, доселе просто диких,
И раскрывалась перед ним прекрасная земля.
Нанёс на карту пять озёр, теперь уже Великих
И строил форты и мосты во славу короля.

Его отряд не знал преград, не ведал неудачи…
Не потому, что всех врагов он побеждал в борьбе.
Не воевал, а торговал с индейцами Апачи
И Ирокезы в дом его входили как к себе.


Шли годы. Де Ля Салль доплыл до Миссисипи устья,
Луизианою назвал цветущих новый край.
И пусть Америка в те дни считалась захолустьем,
Но он то знал, что будет здесь людьми воссоздан рай.




































БАЛЛАДА ОБ АЛЯСКЕ




Давным-давно жил Витус Беринг,
России преданно служил.
И как-то раз открыл он берег,
А берег тот Аляской был.

Там ветер выл, промозгл и жуток
Среди долин и диких гор.
Природа не терпела шуток,
Верша суровый приговор.

Не выдержал, бедняга, Витус,
Себя, увы, не уберёг.
Скосил его какой-то вирус
И он в Аляски землю лёг.

Но позади осталось море,
Остался Берингов пролив,
Что имя внёс его в Историю,
Материки соединив.

Команда же домой вернулась,
Имея на борту меха.
И вот к Аляске потянулась
России длинная рука.

Купцы, изгои и матросы
Играли в освоеньи роль.
И их встречали эскимосы,
Держа, как на Руси, «хлеб-соль».

Земля суровая Аляски
Кормила русских как могла.
Жизнь не была подобна сказке,
Скорее мачехой была.

И всё же строились селенья,
Ловили рыбу рыбаки,
Топили в свечи жир тюлений
И пили водку от тоски.

Но управлять землёю этой
Из Петербурга нелегко.
Как до любой другой планеты,
Так до Аляски далеко.

Земля дары свои таила,
О пользе их не говоря,
И ноша эта тяготила
Державу русского царя.

А в те же дни страна другая,
В делах желая преуспеть,
Аляскою не обладая,
Стремилась ею овладеть.

России дали за Аляску
Семь миллионов, не греша.
И стала с той поры Аляска
Большим довеском к СэШэА.

И с тех времён ещё, считай-ка,
Минуло полных тридцать лет,
Покуда золото Клондайка
Не стали извлекать на свет.

Но этот край не только златом,
Он нефтью сказочно богат.
И в сонм Соединённых штатов
Был принят этот, новый штат.

Растут стремительно селенья,
По площади он - больше всех.
И ждут его, в том нет сомненья,
И процветанье и успех.


БАЛЛАДА О КОЛОКОЛЕ СВОБОДЫ


С раннего детства, от школьных азов,
С истории Родины встречи,
Помним, как шли новгородцы на зов,
Под звон колокольный на вече.

Язык колокольный - не просто язык,
Он - глас трудового народа.
Он троны свергает столетние в миг,
Когда его символ - Свобода.

В Америке есть «Город братской любви»
Иль в просторечии Фили.
Его горожане проспекты свои
Чистосердечно любили.

Центром ремесел, торговли, наук
Город по праву считался.
Но колокольный, малиновый звук
В городе не раздавался.

Вот потому и решили купить
Колокол для Таун-холла,
Чтобы по праздникам мог он будить
Всех перезвоном веселым.

И в метрополии был он отлит
Весом немаленьким, в тонну,
Но привезли, а гигант не звонит -
Трещины - гибель для звона.

Год пролетел и свои мастера
Колокол тот починили.
И разбудил он однажды с утра
Жителей города Фили.


С этой поры его голос крепчал,
Силу набрав до набата.
И, как часы, он теперь отмечал
Самые важные даты.

Час его звездный в июле пробил.
Колокол в праздничном звоне
Всем Независимость провозгласил
Бывших Английских колоний.

Стал он реликвией с этих времен,
А, когда враг был в предместье,
С башни был снят он и перевезен
Тайно в надежное место.

Колокол, сил не жалея своих,
Прожил, как пробил столетье,
Честно с народом своим пережив
Праздники и лихолетья.

И приезжают, приходят к нему
Под балдахин Пантеона
Толпы людей. А спроси: «Почему»?
В память величия Звона.
















БАЛЛАДА О ГЕНРИ ГУДЗОНЕ - АНГЛИЧАНИНЕ


О ком рассказать я имею резон,
Внес лепту в историю Штатов.
Жил в Англии некогда Генри Гудзон
Прекрасный морской навигатор.

Что знаем о нем? - Да, почти ничего.
Чей сын? Из какого он рода?
А в книгах описаны жизни его
Четыре последние года.

Был Генри учен, и напорист, и скор,
Пил грог, ром Шотландский и виски.
Он, в сущности, был как Колумб Христофор,
Но лишь, не испанский - английский.

Колумб, как мы знаем, на Запад отплыл,
Об Индии знойной мечтая,
А Генри Гудзон свою тропку тропил
Сквозь Арктики льды до Китая.

Сквозь льды пробираться? И в те времена?
Занятье безумное, вроде.
Но пользу тогда получила страна
В находке китовых угодий.

Упорно прокладывал курс корабля
Гудзон в круговерти суровой.
И справа по борту вставала Земля,
Что ныне считается Новой.

Не ведал моряк - нет морского пути
В Китай через Северный полюс,
И дважды судьба диктовала уйти,
Не сдавшись и не успокоясь.

И вот наступил его третий сезон.
На шлюпе «Открытие» снова
На Дальний Восток устремился Гудзон,
Сквозь ледяные оковы.

Судьба улыбнулась ему в этот раз,
Хоть и посмеялась немного,
А может, подвел его верный компас,
На Запад направив в дорогу.

Порою не знаем мы, что хорошо,
Что плохо, согласно законам.
Корабль его в крупную реку вошел,
Что нынче зовется Гудзоном.

Открытия были его велики-
Страны неизвестной страницы.
Исследовал Генри фарватер реки
Почти до Канадской границы.

Когда он пошел в свой четвертый поход,
Гудзонов залив открывая,
Не ведал герой, что назад не придет,
И не доплывет до Китая.

Был предан командой своею Гудзон,
Конец его скорбно печален.
Но в списке Истории славных имен
Есть имя твое, Англичанин.














БАЛЛАДА О ПОНТИАКЕ - АВТОМОБИЛЕ И ЧЕЛОВЕКЕ


Кто не знает машин «Шевроле», «Кадиллак»,
«Форд», «Фольксваген», «Пежо» и «Тойота»?
Среди этих имен есть одно - « Понтиак» -
Мне о нем вам поведать охота.

Это имя авто получило за то,
Что без шума, и пыли, и драки,
Производят запчасти к нему и его
В небольшом городке Понтиаке.

В свою очередь, город был назван так в честь
Молодого вождя из Оттавы.
Тот сражался за земли отцов, за их честь,
И покрыл себя вечною Славой.

Там, где плещутся воды Великих Озер,
Где в лесах много дичи водилось,
С незапамятных лет, с незапамятных пор
Племя смелых людей поселилось.

А потом появились французы. Они
Объявили те земли своими,
И теснили индейцев с отцовской земли,
Обращались безжалостно с ними.

«Ах, нужны вам колонии? Как бы не так,
Дорогие мосье и мадамы!»
И поднял племена на борьбу Понтиак
За родные костры и вигвамы.

В то же самое время войска англичан
Продвигались к Озерам тем с юга.
И пришел Понтиак их хлеб солью встречать,
Как встречают любимого друга.


Видно, молод он был. Зря поверил словам,
Этим хитрым британским лисицам
Очень скоро, увы, убедился он сам
В вероломстве людей бледнолицых.

И тогда вождь восстания пламя разжег,
Заключил с племенами союзы.
Англичане бежали от них наутек,
И от страха дрожали французы.

Помнят стены Детройта тот знойный июль,
Как ходили индейцы в атаку.
Только пороху, ружей кремневых и пуль
Не хватило тогда Понтиаку.

Против сил регулярных, увы, устоять
Не сумели индейские силы,
И теперь им самим приходилось бежать,
Оставляя тела и могилы.

С сэром Вильямом Джонсоном экстренный мир
Понтиак заключил поневоле
И зарыл боевой томагавк командир
В землю предков, на том самом поле,

Где столетья спустя появился завод,
На котором без шума и драки,
Каждый час, каждый день, каждый месяц и год
Возрождаются вновь « Понтиаки».









СОДЕРЖАНИЕ
Стр.


Легенда о спасенной чести

Разлука – не преграда для любви

Твори добро – стократ оно вернется

Баллада о стеклотаре

Притча о честном слове

Баллада о целительной рубашке

Песнь о Турайдской розе

Легенда про учителя и ученика

Охлакома-Сити – «Норд-Ост»

Баллада о чашке и блюдце

Баллада о двух поправках

Баллада о королевских Штатах

Господину Фултону – человеку и пароходу

История одного Гимна

О Джордже Вашингтоне – не Президенте

О паре президентских пар

Об Отисе - плотнике и его подъемнике

Прочтите взрослые и дети о маркизе де Лафайете

Сага о единственном Президенте конфедератов

Сага о гражданине Бенджамине Франклине

О Кольте – револьвере и Человеке

Сказ о писателе рассказов

Сказ об Аароне Бурре и его авантюрной натуре

Трамплины Трампа

Баллада о чайной заварке

Баллада о Робере де Ля Салле

Баллада об Аляске

Баллада о колоколе Свободы

Баллада о Генри Гудзоне – Англичанине

Баллада о Понтиаке – автомобиле и Человеке