The child of wolves. Часть 1

Поэма

  “Угасить
Ничто не сможет духа, если хочет
Дух быть самим собой и средоточьем
Всего, что окружает дух; он создан,
Чтоб царствовать.”
Байрон, “Каин”

 “Начинал брезжить рассвет, когда Маугли спустился один с холма в долину, навстречу тем таинственным существам, которые зовутся людьми.”
Р. Киплинг,”Маугли”


1
Мой лес. Весна. Звенящий сон,
И синева прозрачных высей.
Шатры легенд, костры времён,
Заря, на чистом небе вышей.

Я, пленник огненных дорог,
В лесной взращённый колыбели,
Заветный преступлю порог
Мечты, неведомой доселе.

Я ношу кротости приму
И возложу себе на плечи.
В рассветном спрятанный дыму,
Мне город движется навстречу.

Волчица-мать и волк-отец!
Я ваш должник и долгу верен:
Терпеньем любящих сердец
Мой путь оплачен и измерен.

Я слышу в сердце волчий вой,
Во мне живёт упорство зверя.
Мой дух жесток. Передо мной
Любые отворятся двери.

2
Меняется пейзаж. Построек груды,
Там – хижины, убогие дома,
Здесь – мусорный каньон. Зловонье всюду,
Металла смерть и ржавчины чума.

Зловещие, уродливые формы –
Торчащие обломки и куски,
Они прочны, надёжны и упорны,
И стерегут границы их полки.

О, для того ли я сменил свободу
На плен безумной, дерзостной мечты,
Чтобы найти поруганной природу,
Чтоб лицезреть убийство красоты?

Бездушный хлам, отвергнутый землёю!
Создатель твой пресытился тобой,
Но ты обвил железною петлёю
Весь мир его, ты стал его судьбой.

Как след войны – приметы разрушенья.
Редки кусты, и выжжена трава.
Кто дал на богохульство разрешенье?
Кто дал на преступление права?

Как эта пустошь серая убога!
По мёртвым зыбям выцветших ковров
Ползёт змеёй железная дорога –
Заржавленные вены городов.

Удушлив воздух. Дымная завеса
Скрывает солнце, рвётся о столбы.
Пойду по ржавой колее прогресса
На свет зари, на зов своей судьбы.

3
Прошёл не день, не два, не три
С тех пор, как я, напав на след
Кровавой, жертвенной зари,
По жухлым травам гнал рассвет.

Был край безлюдным и немым,
Лишь ветер следовал за мной
И разгонял туман и дым,
И навевал мотив лесной;

И чувств нахлынувших поток
Вновь уносил меня назад,
Туда, где детства уголок
В душе беспечно цвёл, как сад.

Я пил цветов хмельной настой,
В душистых травах засыпал,
Шиповный куст меня росой
И лепестками осыпал,

С волками наперегонки
Я в детских играх озорных
Бежал вдоль берега реки
И обгонял, играя, их.

Мой добрый лес бывал суров:
Я с детства к трудностям привык
И не боялся их; цветов,
Зверей и птиц я знал язык.

Влюблённый в лунную красу,
Порой бродил я, одинок,
Дышал преданьями в лесу
В ту пору каждый лепесток –

Тогда мне тайну лес открыл
О том, что жизнь иная есть, –
Я эту тайну полюбил,
Я сердцем встретил эту весть;

Сплетали часто птицы мне
Рассказов красочный узор
Об удивительной стране,
О мире братьев и сестёр,

И у прохладного ручья,
Укрывшись в кедровой тени,
Внимал рассказам этим я,
И, как часы, летели дни.

Я узнавал о городах,
Огромных, дивных, как леса,
Они взрастали на камнях
И попирали небеса;

Меня манили всё сильней
Непостижимые миры,
Где ночью множество огней
Горели ярко, как костры.

Я знал: то край отцов моих,
Могучих духом и умом;
И то, что слышал я о них,
Казалось мне волшебным сном:

Они стихий валы впрягли
В плуги на пахотах чудес,
Преобразили лик земли
И бороздили синь небес,

И были для меня полны
Неизъяснимой красоты
Приметы дивной их страны –
Дома, дороги и мосты...

О город! С болью и тоской
Тебя увидел я теперь
Бурлящим смрадною рекой,
Ревущим, словно дикий зверь,

Когда вошёл я в твой чертог
По лестнице прогнивших шпал
И в паутинный плен дорог,
Как в сети адские, попал.

4
Словно сраженье,
Страшно движенье
В бурной реке.
Тьмы порожденье –
Монстров скопленье
В тесном клубке:

Давят друг друга,
Сбитые туго, –
Рать их мощна! –
В гонке по кругу
Чёрную вьюгу
Будят от сна,

Не уступая,
В битве сшибая
Жёсткие лбы,
Дикою стаей
Мчатся, взметая
Пыли столбы.

Дыбятся стены.
В круге арены –
Гул, толчея.
Движутся сцены,
Смены мгновенны.
Брежу ли я?

Страх надо мною
Взвился волною,
В сердце проник.
Всею душою
Только покоя
Жажду на миг!

5
Испуга первого отхлынула волна.
Толпа ревела, словно ей владел экстаз.
Вдруг я почувствовал: она напряжена;
Я встретил злобу в любопытстве жгучих глаз,

Я недоверие во взглядах уловил,
Шторм беспокойства бушевал вокруг меня:
Я стал заложником в борьбе неравных сил,
Я стал мишенью для незримого огня.

Я в лицах встречных прочитал: для них я враг.
В их странном клане оказался я чужим...
В толпе я видел много нищих и бродяг,
Чей внешний облик был во многом схож с моим, –

Я был в лохмотья полинявшие одет,
Я на дороге подобрал их. Но в тот миг
В глазах людей я был окрашен в чёрный цвет,
Я инородным был вкрапленьем среди них.

Чем вызвал я к себе их злобный интерес?
Какую силу я в пространство излучал?
Во мне шумел ещё ветвями дикий лес,
Его мотив во мне симфонией звучал,

Его бессмертный образ жил в душе моей,
Его могучий дух мне силы придавал...
Гул нарастал. Круг становился всё тесней.
Я слышал выкрики – их смысл мне ясен стал,

Мне подсказало первобытное чутьё,
Что я в беде, что время действовать пришло:
Людей тревожило присутствие моё,
Их было много, их волнение росло...

Тогда стрелою я метнулся в гущу тел,
Кольцо людей рывком пытаясь разорвать.
Они отпрянули в испуге. Я успел
Сквозь них протиснуться – и бросился бежать.

Одно мгновенье между нами длился бой:
Смешались грохот, крики, ругань, визг колёс.
Они опомнились и кинулись за мной,
Но я летел – меня на крыльях ветер нёс.

6
Я не заметил, сколько времени прошло,
Какой я путь в зигзагах улиц описал.
Меня случайное течение несло,
Меня подхватывал незримой бури шквал.

За мной давно никто не гнался. Шум затих:
Всю свору гончих я оставил позади.
Я сбавил скорость и прислушался на миг:
Я слышал сердца трепетание в груди.

Я был укрыт густым навесом тёмных крон.
Здесь был затерянный, спокойный уголок.
Деревья стройные – их сковывал бетон –
Стояли грустно на обочинах дорог.

Мне было жаль их. С ними я заговорил.
Они по воле тосковали, по лесам.
Их странный мир лишён естественности был,
Они томились в нём, тянулись к небесам;

Им был не в радость образ жизни городской,
Им не был родиной невольничий гарем,
Они стремились сохранить в себе покой –
Был мир людей для них бесцветен, пуст и нем.

Я миновал квартал, потом свернул во двор,
Под арку низкую, увитую плющом,
За ней открылся мне развалин коридор –
Площадка, устланная битым кирпичом.

Сырые стены покрывали лишаи,
Был полон тайны их мистический узор,
Вдоль стен, как ящерицы, трещины ползли,
И прелый мох стелился мягко, как ковёр;

Лежали камни на земле: ничья рука
С них много месяцев не смахивала пыль...
Среди развалин я увидел старика
С копной волос сухих и белых, как ковыль.

Я подошёл. Он посмотрел в глаза мне так,
Как будто был уже давно знаком со мной.
В сурово сдвинутых бровях был воли знак,
Но мягкий взгляд его светился теплотой.

На языке, мне чуждом, он заговорил,
И я, казалось, понимал его слова.
В его обители особый дух царил –
Здесь всё пронизывали нити волшебства

И доброты. Тогда я понял: он один
Из всех людей мне причинить не хочет зла,
И я остался на ночлег среди руин,
Когда легла на землю сумрачная мгла.

7
Так вольный рок меня привёл
В обитель ветхой красоты,
Так я пристанище обрёл
В миру враждебной суеты;

И захлестнул меня поток
Безумной жизни, новых снов:
Я был, как сорванный листок,
Гонимый волею ветров

По бездорожья пыльной мгле,
По травам, водам и пескам,
То прижимаемый к земле,
То уносимый к облакам.

Я жаждой нового пылал,
Всему желал найти ответ,
И голос сердца мне шептал,
Что вновь родился я на свет:

Был полон смысла каждый штрих,
Значенья полон каждый звук,
Был полон жизни каждый миг! –
Я размыкал незримый круг.

Когда рассветная заря
Сжигала свечи куполов,
Я плыл сквозь звёздные моря
К причалам новых берегов;

Я лица новые встречал,
В упорной дерзости своей
Я шаг за шагом изучал
Повадки странные людей,

И слишком рано я открыл,
Жизнь постигая день за днём,
Что мир людей порочен был:
Раздор и зло царили в нём...

Я к шуму города привык,
К рядам машин, к садам камней,
В его ночные тайны вник,
Увидел радуги огней,

Но где бы путь мой ни лежал,
В какой восторженной игре
Я б ни забылся – меня ждал
Приют в заброшенном дворе.

8
О старость – потоки морщин!
О жизни промчавшейся миг!
Как много бесплодных кручин,
Как много печалей седых!

Что было так ярко вчера –
Сегодня лишь памяти всплеск.
О старость – раздумий пора,
Колосьев налившихся вес!

Забвения бездна темна.
Возврата к прошедшему нет.
Навечно душа пленена
Оковами прожитых лет.

Слезами её не согреть.
Всё дальше тоска и печаль,
Всё ближе лазурная степь –
Холодная, чистая даль.

9
Я сыном стал для старика,
Его души волшебный свет
Мне был сигналом маяка
В потоке странствий, бурь и бед.

Он жил заботою одной:
Не знаю сам, чем заслужил
Его любовь я, но со мной
Он щедро хлеб всегда делил.

Я дар бесценный принимал
С глазами, влажными от слёз.
Старик не плакал, не стенал –
Свой нищий крест он гордо нёс.

Он одинок, как тополь, был:
Страстей и дружб угас очаг,
Но память ясный ум хранил
О трудно прожитых годах.

Он речи стал учить меня –
Великой Магии Имён,
Её игрой день ото дня,
Я был всё более пленён;

Я стал в словах обозначать
Всё то, чего касался взгляд,
И в звуках речи различать
Значений многосложный ряд...

О Слово – купол золотой
Над храмом Истины, цветок,
Что аромат нам дарит свой, –
Заветных поисков итог!

К нему находят путь умы
В дремучем океане лет,
Оно рождается из тьмы
И отражает мысли свет,

В стихии жизненных начал
Плывёт, как парус, по волнам,
Как отшлифованный кристалл,
За гранью грань являет нам.

Когда касался я листка,
Его дыхание ловил,
Он, чуть дрожа от ветерка,
Потоки чувств во мне будил;

Его язык был утончён,
Он сердца струны задевал:
Как музыка, рождался он,
И тайным смыслом волновал.

Неясный шорох, лёгкий шум –
Во всём своё значенье есть,
Но Слова смысл пронзает ум:
Оно несёт сознанью весть.

Природы мудрость создала
Язык изменчивый, живой,
Но только в Слове обрела
Она бессмертный символ свой.

Я счёт в ученье дням терял,
А ночью забывал про сон.
Я мыслью к небу воспарял,
Я был восторгом упоён,

Настойчив был, нетерпелив –
Я словно штурмом брал язык! –
И вскоре, буквы изучив,
Узнал о дивном мире книг.

10
Когда смеялись золотые вечера
Счастливым смехом беззаботной детворы
И невесомый луч закатного костра
В тона багровые раскрашивал дворы,

Когда я в битвах перекрёстков уставал,
В потоке хаоса боялся утонуть
И только небо над собою узнавал –
Оно мне правильный подсказывало путь, –

Я безошибочно то место находил,
Где камни серые покой мой стерегли,
Где защищало от враждебных, тёмных сил
Меня надёжно покровительство земли,

Где ожидал меня Учитель. Был готов
Он говорить со мною ночи напролёт,
И я упорно постигал Искусство Слов,
И постепенно отчужденья таял лёд.

Я слушал трепетно, дыханье затаив,
Как капли слов, звеня, сливаются в ручей, –
Правдивой повести задумчивый мотив
Звучал печально в бледном сумраке ночей.

Старик был сдержан и суров, но иногда
Он скрыть не мог скупой, непрошеной слезы:
В душе оставили бесстрастные года
Утрат и мук неизгладимые следы.

Картины детства, песни юности, любовь –
Пожары солнечных ночей в звенящем льну...
Он к дням ушедшим возвращался вновь и вновь,
Он вновь и вновь переживал свою весну;

Мгновенья счастья и отчаянье потерь,
И бремя будней, непосильное плечам, –
Казалось всё ещё реальнее теперь,
Как будто время придавало смысл вещам.

Он был обманут в вере искренней своей:
Его на берег скорби старость привела.
Есть знак порока в “справедливости” людей,
В их пониманье красоты, добра и зла.

Свою историю поведал я в ответ,
Насколько мог её словами передать:
Рассказ о райском уголке, где много лет
Дарил мне лес любви и солнца благодать.

Всё было в памяти свежо, как блеск росы
В траве, омытой щедро влагою ночной:
Рассвета нега и закатные часы,
Когда сквозь листья льётся ливень золотой.

Зачем расстался я с оазисом весны,
Где плоть земли благоухала и цвела,
О чём шептали мне загадочные сны,
Какая цель меня манила и влекла?

Какой азарт меня сжигал? Я сам не знал,
К чему стремился я и что желал найти.
Я голод чувствовал. Меня вперёд он гнал,
Сквозь вихри дней, по неизвестному пути.

Моей единственной опорой был старик:
Он был и другом, и наставником моим,
Лишь перед ним я раскрывал души тайник,
Своими мыслями делился только с ним.

Все те, кого я в своих странствиях встречал,
Меня с презреньем обходили стороной,
И я в отчаянье бессильном замечал,
Что был как будто отделён от них стеной.

Казался город мне светлее по ночам,
Когда он был к бездомным путникам добрей
И, отдавая дань искусственным лучам,
Светился фосфором мистических морей,

Когда иллюзий прихотливый властелин
В игре фривольной расточал свои дары,
Являя образы изменчивых картин,
И ощущенья были тонки и остры...

11
Ночь. Полнолуния круг.
Вспышки огней надо мной.
Мягких шагов моих звук
В заводи тонет ночной.

Неба тревожная мгла.
Улицы узкой излом.
В окнах – мерцанье тепла,
Тихая жизнь за стеклом.

В тучах луна – как челнок.
В арках сгущается тьма.
В зыбях полночных дорог
Словно дрейфуют дома.

Улицы бронзовый страж
Высится в круге громад.
Словно подлунный мираж,
Двое, обнявшись, стоят...

12
Есть тайный смысл в написанной строке:
Над силой смерти властвует она,
В ней на доступном Мысли языке
Душа мгновенья запечатлена.

И, попирая времени закон,
Она продлить стремится жизни миг,
В ней мир как будто заново рождён
И обретает обновлённый лик.

Она хранит безмолвие, пока
Сознанья свет её не озарит:
Проходят дни, года или века
Пред тем, как вновь она заговорит.

Над непроглядной пропастью времён
Она возводит хрупкие мосты,
И воскрешает чувств угасших сонм,
И возрождает страсти и мечты.

13
Хранит написанное слово, как янтарь,
Им отражённого эссенцию и суть.
Газет страницы – мой потрёпанный букварь! –
Мне открывали к пониманью жизни путь.

Восторг познания мне голову кружил,
Огонь прозренья повергал меня в экстаз,
Мне серый камень школьной партою служил,
И я экстерном проходил за классом класс.

Читал я с жадностью газетные листы,
Я изучал законы формул смысловых;
С собой несли страницы времени пласты –
Я вдохновенно погружался в шелест их.

Меня широкие заглавия влекли
И дебри строк, непроходимые, как лес:
Чью власть столбцы их нерушимо стерегли,
И чей колонны их поддерживали вес?

Есть Человек – он целый мир несёт в себе.
Есть Город – мир, в себя включающий людей.
Есть магистралей сеть в общественной судьбе
И есть различия – имён, полов, кровей.

Был потрясений и падений полон век,
Который цели разобщения служил,
В котором создал культ комфорта человек
И, как бронёй, себя вещами окружил.

Законы леса были строги и просты,
В нём жизнь естественно, размеренно текла
Без грубой пошлости, вражды и суеты,
Без лицемерья и бессмысленного зла.

К чему сводился человеческий закон?
Одних возвысить, подчинить себе других;
Вражду и ненависть повсюду сеял он,
Неисправим в стремленьях пагубных своих.

Служили деньги людям идолом. Их власть
Превосходила власть религии любой,
И к ним одна всепожирающая страсть
Себе всецело подчиняла жизни строй,

Опустошая человечности сосуд
И разрушая цепь намерений благих,
И беспощадная судьба вершила суд,
Питая корни зла потоком слёз людских.

14
Газеты я прятал в тайник,
Надёжно укрытый в стене.
Лежали там несколько книг,
Однажды подаренных мне

Учителем. В хмурые дни,
В ненастий глухих вечера
Меня согревали они
Лучами любви и добра.

В одной были Сказки Земли,
Легенды и мифы всех стран –
Чудес миражи-корабли,
Фантазий и грёз караван.

Они были сердцу близки,
Я часто угадывал в них
Плач ветра и говор реки,
Напевы сказаний лесных;

Их дух был священ и велик,
Их песнь за собою звала,
В них Тайна явила свой лик
И Музыка плоть обрела.

Стихи были в книге второй –
Искусства тончайшего ткань,
Их струн гармонический строй
Тревожил запретную грань

Души, что томилась в плену
Сомнений и пагубных снов;
Их хор наполнял тишину
Созвучьями призрачных слов.

О грешных стремлений юдоль –
Сознанья отсек потайной!
Тревог твоих сладкая боль
Извечно пребудет со мной!

Слепого азарта закон,
Обряд разрушенья верши!
Движеньям твоим подчинён
Мой путь в лабиринтах души...

Ещё я хранил в тайнике
О времени новом роман:
В нём страсть билась в каждой строке
И жизни шумел океан,

В нём гимном звучали слова,
Будившие веру в людей,
И царствовал дух торжества
Высоких, прекрасных идей.

Придёт ли прозренья пора?
Пробьёт ли назначенный час?
Наступит ли эра добра –
Великого Братства всех рас?

Иль эхом бесплодной мечты
Останется страстный призыв
И рухнут надежды мосты,
Дороги любви не открыв?

Возможно ли миру вернуть
Свободу лесов и степей?
Ведёт ли к спасению путь
Страданья и рабских цепей?

Что жизнь? Испытания срок?
В чём истинной мудрости свет?
В немеркнущем зареве строк
Напрасно искал я ответ...

15
Мне были руки сильные даны,
Движений ловкость, точность, быстрота.
Я мог бы тигра сбросить со спины,
Я знал течений тёмные места.

Я слышал каждый шорох в час ночной,
Легко и быстро бегал, как олень,
Я мог поспорить с гладкою стеной
И вырвать с корнем в землю вросший пень;

Я мог застыть, волнение тая,
К земле недвижно телом всем прильнув,
Ползком подкрасться к птице – как змея –
В траве скользнуть, добычи не вспугнув.

Я свою силу продавал теперь
За горький хлеб, пропитанный землёй,
Я новый след вынюхивал, как зверь,
Охотясь за работою любой.

Я принимал те правила игры,
Что диктовала крайняя нужда,
И, гордый гнев смиряя до поры,
В своей душе носил осколок льда.

Я обходных путей не выбирал,
Подчас я падал, выбившись из сил.
У тех, кто труд мой чёрный презирал,
Я подаяний жалких не просил.

Теперь я мог вернуть отчасти долг
Тому, чей дом мне был всегда открыт:
Ему я верен был душой – так волк
До самой смерти преданность хранит.

Я ощутил всесильный жар монет
И холод их обратной стороны,
Я осознал, что мира в мире нет,
Что люди в нём страдать обречены.

Я слышал речь. В ней выцвели слова,
Утратив силу, яркость, остроту:
Она была, как бедная вдова,
Обречена на злую нищету.

Я получал убогие гроши
От тех, кто туже набивал карман:
В их пошлом царстве не было души –
Лишь грубый торг и мелочный обман.

Я видел алчность в тусклых их глазах,
Где места нет для радостей простых –
Одно довольство сытое и страх
То потерять, что свет убило в них.

16
Серый дождь льёт и льёт...
В сердце мука – как лёд,
В сердце грусть – как туман,
В небе – туч караван,
В небе – снов корабли,
Я – в плену у земли,
Я – в плену у тоски,
Боль сжимает виски,
Дождь целует ладонь,
В сердце гаснет огонь...
Мне огня не спасти,
Мне пути не найти,
Мне не встретить весну –
Я навеки в плену...

17
Залиты дождём мостовые.
Спускаются тучи всё ниже.
Я в небо смотрю и впервые
Желанного света не вижу.

И в хаосе мыслей бессвязных
Рождаются искры тревоги:
В кварталах убогих и грязных,
Наверно, я сбился с дороги...

Симфония серого цвета!
С тенями сливаются тени...
Я знаю, что ждут меня где-то
Ведущие в небо ступени.

Пусть грусть моё сердце покинет!
Пусть солнце растопит всю муку!
Но небо за тучами стынет
И мне обещает разлуку...