Хвала и лесть

***
Ты пишешь: совершенству нет конца,
Красиво льстя неловкому поэту.
Сколь многие наивные сердца
Легко готовы верить лести этой.

И я, подобный многим до меня,
Готов припасть к хвалебствующим строкам.
Себя за честолюбие кляня
И не внимая пройденным урокам.

Ты поняла, что падок я на лесть
И пользуешься этим знаньем смело.
Что совершенство: нет его иль есть
Не важно: важно, чтобы птичка пела.

Ведь если в небе оборвется трель,
Легко остынет рифмы колыбель.

***
Легко остынет рифмы колыбель
И лик листа не оттенят чернила
И равнодушно обнажится мель
Чернилами наполненного Нила.

Всегда послушные летящему перу,
Слова в себя взор обратят незрячий
И, как шуты на праздничном пиру,
Меня вчерашней рифмой одурачат.

Пусть я не на пиру и ты не шут,
Мне похвала, увы, всего дороже.
И если даже твои губы лгут,
Они и ложью стелят рифмам ложе.
 
Его смягчая лестной ерундой
Как дно реки живительной водой.

***
Как дно реки живительной водой
Дождь, не имея дна, поит упрямо
И наполняет силой молодой,
Жизнь возвращая в мертвенную яму,

Как в свой черед блаженство теплоты,
Вокруг обогревает все живое,
Когда цветы распахивают рты
Навстречу солнцу летнею порою.

Так и твоя хвала, ведь неплоха,
Течет и попадает мне в чернила,
В себе не видя своего стиха,
С какою бы ни вглядывалась силой.

Распахивая в удивленьи милом рот
Как тот птенец, что угощенья ждет.

***
Как тот птенец, что угощенья ждет
И тянет нервно скачущую шею,
Как тот младенец, что десною жмет
Кормилицу, в руках её хмелея.

Как искромётный свежий анекдот
Щекочет ухо, смеха ожидая,
И прыгает из уха в чей-то рот,
Остроту дня стократно повторяя,

Так я неслышно требую: "Хвали!",
Склоняя плечи, голову и шею,
В счастливом ожиданьи Натали,
Ловя чарующую трель ее свирели.

Чтобы затем стократно перевить
Свирели льстящей сладостную нить.

***
Свирели льстящей сладостную нить
В свои сонеты как в венок вплетаю,
Не уставая рифмой нить ловить,
Нить в ту же рифму как в иглу вставляю.

Вплетая в строфы строчек кружева,
Их нашиваю на манжет сонета,
Крою из строф сонету рукава,
Чтоб платье новое стачать подстать поэту.

Чтобы двенадцать раз как напоказ
Менять двенадцать праздничных нарядов.
Одним нарядом начинать заказ,
Другим заканчивать заказ мне надо.

И все двенадцать вместе надо сшить,
В иглу вдевая сладостную нить.

***
В иглу вдевая сладостную нить,
Я аромат ее в себя вдыхаю.
Им выдыхая, навожу финифть
На сталь иглы, дыханьем оплавляя.

Чтобы пьянящей лести аромат
Сливался с огневой игрой эмали
Как по утрам благоухает сад
В ажурной пустоте оградной стали.

Как дышит роза нежным лепестком
И лепестком вниманье отвлекая,
Вдруг мстит усаженным шипами черенком,
Себя как пленница кинжалом защищая.

Но без шипов, сколь ни были малы,
Нет роз, как нет и рифмы без хвалы.

***
Нет роз, как нет и рифмы без хвалы,
Без их карминного хмельного аромата.
Как не найти заснеженной скалы,
Вне облачного белого охвата.

Я оба свои чувства ублажить
Легко способен, взяв цветок, нет спору.
Его к лицу готовый приложить
И отодвинуть, дав отраду взору.

Но чтоб дышать с заоблачных вершин
И любоваться облачной короной,
Я каждый локоть, дюйм, ярд и аршин
Крутых подъемов меряю наклоны.

А чем напевы льстивее и слаже,
Тем ближе розы и тем дальше кряжи.

***
Тем ближе розы и тем дальше кряжи,
Чем слаженней моих сонетов хор.
Когда слова, как преданные пажи,
Ведут со мной согласный разговор.

О красоте плененной алой розы,
Чей силуэт в решетчатом окне
Своей такой же пажескою позой
Обводит молча перспективу мне

Далеких гор, манящих ярким светом,
Оправленных в сеть вензельных оков
И в главное, что дорого поэтам:
В поклоны пажески склоняющихся слов.

И чтобы преданней склонялась их глава,
Главу дурманят лестные слова.

***
Главу дурманят лестные слова
И не страшат туманные отроги.
Слов снадобье - целебная трава
В пути врачует сломанные слоги.

Соединив слова в сонетный круг,
Разжатых рук скрепляет вновь пожатье
И упирает локти этих рук
В бока соединенных в строчках платьев.

Чтобы попарно подведя к венцу,
Вплести в венечный дом слова навечно
И расставляя их лицом к лицу,
Свой дар аптечный превратить в сердечный.

А слов просты сердечные дела:
Слова звенят, когда звенит хвала.

***
Слова звенят, когда звенит хвала,
Друг другу перелистывая ноты,
Тем посвящают эти два крыла
Друг друга в чернокнижие полета.

Они летят над крышами домов.
Им срубы труб, что журавлю колодец,
Откуда в таинстве рифмующихся слов
Черпает стих крылатый чудотворец.

Гнет прозой крученых коварных пут,
Заговоренность губ несносным клеем
Умело заменяет льстящий плут
На свой силок, умащенный елеем.

Но из силка, сколь ни был он силен,
Сонет вспорхнет, силком же окрылен.

***
Сонет вспорхнет, силком же окрылен,
Из своего силка, где на приманку
Хвалы был завлечен и ей пленен,
В плену ошлифовав свою огранку.

Так странник, что несет свою суму,
И ей плененный, с ней годами ходит,
Опору - телу, истину - уму
В своей суме пророчески находит.

И я бреду, где до меня прошли,
Где также бредят льстящие гадалки
И сладкозвучный голос Натали
Там прорицает голосом весталки.
 
В пути телесных прибавляя сил
Мне пением сладчайшей из сивилл.

***
Мне пением сладчайшей из сивилл
Хвала несется, в рифме умножаясь.
Как нить, что я стократно перевил,
Как эхо гор, стократно повторяясь.

А я бреду в кругу своих стихов,
В них находя себе свою опору.
Так солнце днем и ночью блеск костров
Обогревают восходящих в гору.

Так крытые снегами маяки
Влекут как к совершенству без предела,
Так у воды отчаянье руки
Зовет и возвращает каравеллу.

Так, замыкая краешки венца,
Ты пишешь: совершенству нет конца.