Ожидание

Бабушке моей
Анне Макаровне
посвящается.



Бабка Вера истопила печку, сварила немудрёный завтрак, прибралась в избе и села у окна. Она садилась у него каждый день с поразительной точностью и упорством и сидела долго, подперев морщинистой рукой щёку. Бабка Вера садилась ждать.
…Давным-давно, в пору её молодости, была бабка Вера красавицей. Глаза васильковые, коса пшеничная, стройная-высокая - словно сошедшая с палехской миниатюры. Даже после замужества не потускнела её красота, как часто бывало у русских крестьянок: по любви выходила замуж, да и жалел её муж очень... Бабка Вера не любила говорить о муже: ей казалось, что собеседник не понимает её, что не умеет она рассказать, каким замечательным человеком был Алексей, - боялась обидеть его даже мысленно в глазах других... Сама же она всё помнила до мельчайших подробностей. Каждую морщинку на его лице, добрые серые глаза, его улыбку - и ярче всех ту, последнюю, когда уходил он на войну в сорок первом, и негромкие слова: «Не плачь, Верочка. Я обязательно вернусь. Сына вот только сбереги». А родился не сын, а дочка. Всю красоту свою передала ей бабка Вера. Да, видно, правду люди говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Девочке и года не было, а к их дому уже летело известие: пропал без вести Алексей. А жена его, Вера, к удивлению многих, не стала ни кричать, ни плакать, а на расспросы отвечала: «Он вернется. Вот увидите! Он мне обещал...» И более ни минуты уже не сомневалась она, что муж вернётся… Не вернулся в конце войны - значит, придёт позже. Она отвергала многочисленных поклонников, растила дочь и ждала. Вот, думалось, вернётся к свадьбе дочери. Нет? Тогда, конечно, к рождению внука! Когда родился мальчик, бабка Вера словно оттаяла. Назвали его Алексеем, и она с радостью думала: вот сюрприз-то будет для деда... И растила Алёшу с радостью, и баловала, как всякая бабушка, а пришло время - и в армию проводила. С тех пор и садилась у окошка ждать мужа и внука.
Бабка Вера размяла затёкшие ноги, походила по комнате, стряхнула несуществующую пыль со старых фотографий и снова села к окну. По улице шли люди и, увидев в окне старушку, улыбались. Многие считали её странной: ну мыслимо ли столько лет ждать и всерьёз верить? А бабка Вера ждала. Много испытаний выпало на её долю, все она пережила, выстояла. А это - было последним её испытанием, и она твёрдо знала, что никому не убедить её в бесполезности ожидания. Знала она и то, что ожидание стало частью её жизни, и легче было отнять у неё жизнь, чем надежду…
Многое знала бабка Вера. Но она не знала, что муж её еще в сорок третьем сгорел в крематории Освенцима. Что внук её несколько дней назад погиб на чужой земле Афганистана, и что никто и никогда не скажет ей об этом: пожалеют, не смогут отнять последнюю надежду...
...За окном мелькнули два мужских силуэта. Бабка Вера встрепенулась: ну, конечно, это они! Они, два самых родных ей человека, два Алексея, муж её и внук! Сейчас она выскочит к ним, скажет: «Родные мои, вот я вас и дождалась!»… Бабка Вера кинулась к двери, распахнула её… Опять ошиблась... Глаза-то уж не те, что прежде…
Бабка Вера вернулась в избу и опять села к окну. Ждать.





Послесловие.
Рассказ вобрал в себя реальные истории из жизни двух семей. Бабушка моя, Анна Макаровна, уже на смертном одре всё рвалась к окошку и повторяла: "Иван придет... вы ему скажите... я ждала его..." Как же они умели ждать, наши бабушки!...
Дорогие мои читатели! Если кому-то - совершенно случайно - что-то известно о судьбе моего деда, Гришина Ивана Михайловича - лётчика, не вернувшегося с боевого вылета и пропавшего без вести в 1943 году - отзовитесь, пожалуйста...