Чужая неверная жена. Из Федерико Гарсиа Лорки
речка ласково и долго.
Я любил под шум потока.
Думал, холоста красотка,
а она – жена другого…
Было это в ночь Сант-Яго,
и, казалось, по согласью,
светляки зажглись в травинках,
фонари вокруг погасли.
Я груди её коснулся,
только вышли мы за город, –
и они светло раскрылись,
как жасмин в ночную пору.
Накрахмаленная юбка
так в ушах моих шуршала,
будто шёлк шатра кромсали
черти десятью ножами.
В темноту небес врастали
тополей безлунных кроны,
и встревоженными псами
горизонт залаял громко.
За кустами ежевики
мною брошенная с жаром
так, что косы разметались,
в камышах она лежала.
Я сорвал с себя свой галстук,
блузу сбросила голубка,
снял я пояс с револьвером,
к дьяволу слетела юбка.
Нардом, жемчугом ракушки
тело женское сверкало.
Так вовеки не блестели
ни хрусталь, ни лунный камень.
Удивлённо и пугливо
бились бёдра, как белуги,
то, как айсберг, леденея,
то горя, как солнце юга.
И по лучшим в мире тропам
на коне из перламутра
без стремян и без уздечки
я скакал той ночью в утро.
Как мужчина скрою то, что
было сказано мне ею:
свет рассудка заставляет
быть как можно поскромнее.
Возвращалась в шумный город
в поцелуях, брызгах ила.
Листья ириса, как сабли,
воздух утренний рубили.
Я повёл себя, как должно, –
настоящим был цыганом:
подарил для рукоделья
жёлтый ларчик из сафьяна.
А влюбляться не хотел я:
ведь она – жена другого,
хоть шептала: «Холоста я»
под игривый плеск потока.
Сладкой лестью шелестела
речка ласково и долго.
(Перевод был опубликован
в одесской независимой газете «Юг»
19 августа 1995 года – №125, стр.5)
Прелюбодейка
Ян Таировский
Красотку увёл к реке я.
Считал её незамужней.
О чём лепетала фея,
Пожалуй, и знать не нужно.
То было в ночь на Купалу.
И, словно договорились:
Померкли огни помалу -
Во тьме сверчки засветились.
Как только мы за город вышли,
Я спящие груди тронул -
И они вдруг раскрылись пышно,
Как две гиацинтовых грозди.
Крахмал её юбки тонкой
В ушах звенел, как медали,
Как полог тугого шёлка,
Что десять ножей кромсали.
Заслоняли деревьев плечи
Проблески звёзд серебристых,
И долго вдали заречье
Всё лаяло псами неистово.
Уже камыши прошли мы,
Боярышник и ежевику.
Моллюсков глотали налимы.
Читал я природы книгу.
Я снял свой галстук зелёный,
Она - платок из батиста.
Трепетал я душою влюблённой:
Как волосы пахли душисто!
Я снял кобуру с револьвером,
Она - все четыре вещицы.
Подобно азартным химерам,
Безумствовал круп кобылицы.
Нет нардов с подобной кожей,
Ни ландышей с перелеска,
Нет даже луны, похожей -
Нет в мире такого блеска.
Свидетельство о публикации №107050900151
В остальном поэтический перевод замечателен.
Браво!
***
нашёл оригинал, и моя версия:
В ту полночь на край долины,
Увёл я жену чужую, –
Я думал, она невинна (но, как, же такой быть с мужем).
То ночью было, в Сантьяго, –
И, словно сговор в округе,
Огни во дворах погасли
И затрещали паскуды, ...
Цикады смеялись над мужем,
Терзая цветы маракуй, –
И там под покровом тёмным
Увёл я жену чужую.
Я сочных грудей коснулся, ...
Минуя проулок крайний, –
Так жарко они встрепенулись,
Раскрылись жасминов кистями.
Шуршали крахмалом юбки,
В ушах у меня дрожали,
Как шёлковая завеса,
Раскромсанная ножами.
И в сумрак безлунной ночи,
Пронзивши пустое небо,
Ворчали деревья глухо,
И что-то про нас шептали...
А где-то собачьим лаем
За нами гналась округа...
Телами мы прижимались,
Перину, ища повсюду...
И за кустом ежевики,
За розовым рубусом, у изгиба, –
Я в белый песок впечатал
Смоляных волос косины.
Я сдёрнул шёлковый галстук.
Она же наряд разбросала.
Ремень с кобурою снял я,
Четыре она корсажа.
Под лунным и тёплым светом
Жасминная кожа светилась,
И волос её из блеска
Жемчужным ковром разлился.
А бедра её метались,
Колибри попавши в клетку, –
Как пойманные за крылья
Пытались взлететь усердно.
То холодом лунным стыли,
То белым огнём горели.
Сверкающей колесницей
По терпкой дороге плыли...
И лучшей в мире дорогой (под трески цикад паскудных),
До утренней, первой птицы, –
Меня в эту ночь умчала атласная кобылица...
Да, – всем настоящим мужчинам,
Не скромничать не пристало! –
И я повторять не стану слова, что она шептала...
В песчинках песка, в поцелуях
Ушла она на рассвете.
Кинжалами трефовых лилий
Вдогонку рубили ветер.
Я вёл себя так, как и должен, –
Цыган до смертного часа.
Ларец подарил на память
И больше не стал встречаться.
Запомнив обман той ночи,
В туманах речной долины, –
Она ведь была замужней,
Клялась же она, что невинна...
2019/7527
-
(стихотворение в прозе, поэтический перевод на стихи Федерико Гарсиа Лорка, 1928)
Дмитрий Читинский 13.12.2019 18:29 Заявить о нарушении