Ужастики

(диалоги на сон грядущий)

А – Ну что, мой юный друг? Уж ночь-полночь, а тебе, хоть пивка хлебнул, да клея нюхнул, что-то, я гляжу, не спится, неймется
Б – Да я бы рад уснуть, только вот без твоих сказок-рассказок глаз не закрыть, сон не бежит.
А – Что ж, так и быть. Ночь темна, ушла луна, поточу зубастики, расскажу УЖАСТИКИ!!!

Диалог первый про мальчика Вову

А – Мальчик Вова, известный всей округе, как отчаянный отличник и беспросветный трудяга, вышел с первыми лучами солнца в заскорузлый дворик…
Б – Ну?
А – Вышел он, значит, протер свои голубые глазки, зевнул…, да тут как заикает…
Б – Ой, чего это он?
А – Да, видно, слишком духовито из мусоропровода пахнуло…
Б – Ну?
А – Заикал он во все свои хилые легкие и потрусил за безмежный горизонт…
Б – Ой, а куда это он?
А – Куда-куда, сам не знаешь куда, - утром-то? А пока он все трусит и трусит…
Б – В трусах, что ли?
А – Какое «в трусах» - в валенках, да в шапке вислоухой с молью, что у тетки Прасковьи одолжил.
Б – Ужас-то какой!
А – Конечно ужас. А он и не знал, срамец-удалец, что на него из-под коряги раскрасавица-скромница Зинка глядит – двоечница наша прилежная…
Б – А чего это она под корягу забралась?
А – Чего-чего – придавило ее, фантазерку, когда мышку откапывала, чтоб, значит, котику своему любимому бесхвостому и безухому на ужин поджарить. Так всю ночь под корягой песни-прибаутки и пела, да ножницами щелкала – она их с собой всегда носит.
Б – Ужас-то какой! А почему котик-то без хвоста и ушей?
А – Так она его, затейница, под каре стригла, да увлеклась малость…
Б – Ужас-то какой! А Вовочка что?
А – А Вовочка наш споткнулся об ту корягу, упал, да лежит, только «ик» его по всей округе разносится.
Б – Да…
А – Вот те и «да». Коряга подскочила, Зинка из-под коряги выскочила, да и ну плясать, да переливчато заливаться…
Б – И залилась?
А – Залилась, да так залилась, что икать начала, как и Вовочка.
Б – Ужас-то какой! А дальше что?
А – Икают они, значит, вместе – Вовочка, лежа пластом, спина колесом, задом блестя, зубами хрустя, а Зинка – забавница, хоть и икает, да дело знает – вмиг его под каре остригла – с молью в шапке и валенками.
Б – А потом?
А – А потом пошли они рука об руку, икая, ничего не замечая, параграф о строении пищевода глистов учить, так вместе и выучили…
Б – А потом?
А – А потом часто к той коряге вместе поутру хаживали. Притрусят, значит, и зальются, а как зальются, так и икать начнут, а как икать начнут, так за руки возьмутся, да параграф о глистах учить пойдут.
Б – Ужас-то какой!
А – А раз ужас – то спи спокойно. Пусть тебе их параграф приснится!

Диалог второй о Соловушке Свистунчике, да Шалопае Елисеюшке

А – В некотором царстве, в некотором государстве жил-поживал Соловушка Свистунчик: на ногу скор, на руку спор, на глазок остер, на роток – платок…
Б – Ну, это уж совсем непонятно…
А – Кому это и не понятно, а кому это только и подавай. «Подавай, - кричат, - Соловушку! Он нас от беды спасет, на Шалопая Елисеюшку наведет. Мы Соловушкой дырку заткнем, будет Елисеюшке поделом!» Страшно?
Б – Страшно! А дальше-то что?
А – А дальше… Дальше делать нечего. Собака лает – ветер носит, Соловушкино здоровье, удаль косит…
Б – А это как это?
А – А так, что ему бы пирог из печи, молодухины калачи, поспать в ночи, так нет, иди-свищи, Елисеюшку ищи! Страшно?
Б – Страшно. Да, что ж они так его не жалеючи?
А – Жалей не жалей, да только «Не плюй в колодец…» Долго ли, коротко ли, а набрел Соловушка на след Елисеюшкин. «Нечего на зеркало кивать, коли рожа крива» - враз Елисееву рожу и признал…
Б – Ай, молодец, ай, удалец Соловушка!
А – «Близок локоть, да не укусишь». Елисеюшка даром, что шалопай, а в броне, в шлеме остропером с забралом… Грызи – не грызи – лишь зубы обломаешь, а у Соловушки они с кариесом.
Б – Ужас какой!
А – То-то и оно-то. Вот стоит Соловушка, ну дуб-дубом, и пытается оросить окрестности своим незатейливым свистом, да не выходит – осип он в дороге-то…
Б – Ужас, да что ж это он?
А – А то ж, что бывало деревья целыми просеками выворачивал свистом-то своим, а тут – хоть тресни…
Б – Ой, бедолага…
А – Бедолага не бедолага, а работенку выполнять надо. Пыжился он так, пыжился, пока рубашка потная, да портки кондовые по швам не лопнули…
Б – Ужас какой. Да что же он так старался?
А – Где уж не постараешься, когда перед носом Шалопай Елисеюшка мечом двуручным крутит, да обрить обещает головушку немудреную Соловушкину!
Б – Ужас. Да что ж этот Елисеюшка, варвар что ли?
А – Варвар, не варвар, а садист знатный.
Б – Ужас. Я бы обмишурился!
А – Соловушка и обмишурился, да так, что портки дорвал. Травушка окрест полегла… Лежит – не шелохнется, дыхнуть боится…
Б – Травушка – «дыхнуть»?
А – Какая «травушка»? – Елисеюшка – в полуобмороке он.
Б – А Соловушка?
А – А Соловушка таблеточку из драных портков достал, в ротик положил, пожевал, да как реванет – заскрежещет – переливчато так: «МИЛТОН!!»
Б – Страшно-то как!
А – Еще как! Тут и Елисеюшка, даром, что в полуобмороке, от страха обмишурился.
Б – Ой, а чего это он?
А – А того, что до-смерти Милтона боялся, давненько тот его сыскивал по всему белу светушку.
Б – Страшно-то как!
А – То-то и оно-то, что не так страшно, как пахуче. Как Елисеюшка обмишурился, так и у Соловушки таблеточка, глядь-поглядь, в дупло зубное и провалилась. А он-то и смекнуть не успел, как в могучую грудь вдохнул, да и кувырк с копыт.
Б – Ой, а дальше?
А – Так они лежали голова к голове обмишуренные, доколе Милтон в противогазе не прибыл.
Б – Ужас какой!
А – А раз ужас, то одевай-ка противогаз, мало ли, чего приснится – и баиньки!

Диалог третий, тоскливый, о Лягушке

А – В болоте топком, промозглом сидела Лягушка. Глазенками хлопала, ротёнком шлепала – комариков, значит, хапала. Страшно?
Б – Нет…
А – Тогда слушай дальше. А тут еще дождь пошел. Моросит, зараза такая, гнусно так, тоскливо… Кочка в кисель превратилась клюквенный, но без сахара.
Б – Ужас какой…
А – То-то и оно то – кисель без сахара, кислющий. Сидит наша Лягушка, киселем давится, и совсем уж удавилась, да глядь-поглядь: из-за туч темнеющих ей прямо на башку стрела валится… крановая!
Б – Ужас какой! Она-то как же?
А – А она-то, умница-разумница, головенку безмозглую под листик спрятала, да лапкой стрелу и схапала. Сидит – дура-дурой – и чё с этой стрелой делать, не знает. Страшно?
Б – Нет…
А – Тогда слушай дальше. Сидит она так день – на стрелу пялится, сидит два, не ест, не пьет, только киселем пачкается.
Б – Ужас какой!
А – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наш пострел – везде поспел, куй железо, пока горячо, да только бежит по болоту красный молодец…
Б – «Красный» – это красивый, да?
А – Какое там – щетиной оброс, копна из волос, картошкою нос, на голове - каска, на рукаве – повязка…
Б – Красная?
А – Красная…
Б – Потому он и молодец красный?
А – Почему красный? А, ну да, то есть, нет, ну, вспотел он пока по болоту шлялся.
Б – Ааааа. Ужас какой!
А – Эники – беники, ели вареники, с огурцом хорошо, а с двумя лучше, да только видит наш молодец – сидит Лягушка, киселем выпачкана, возле стрелы его крановой, и так смотрит, так смотрит…
Б – Как?
А – А вот так…
Б – Ужас какой! Чего это она?
А – Голодная. Смотрела, смотрела, да и молвила человечьим голосом: «Где это я могла вас видеть, человек без штиблет, а в сапожках?» Страшно?
Б – Страшно…
А – А вот наш молодец не испугался, не растерялся, за словом в карман не полез, а за пазуху – у него там газетная вырезка лежала-хоронилась с портретом фотографическим…
Б – Кошмар…
А – Волосы дыбом, глаза остекленевшие прямо глядят с портрета того. Он Лягушке газетку тычет, мол, вот он я – личность знаменитая.
Б – А она?
А – А она лапкой газету пригребла: «На нашем безбумажье и газетка сгодится, - говорит, и в кисель ее, в кисель прятать.
Б – Ужас какой. А он-то, он, молодец красный?
А – А молодец уже не красный, а зеленый. Ножками затопал, ручками захлопал, совсем в трясине увяз, молвить ничего не может…
Б – Испугался все ж?
А – Да не испугался – кисель клюквенный рот забил, а он его, кислющий, сглотнуть не может – он сладкое любит.
Б – Ой, бедненький…
А – Не в деньгах счастье, не имей сто рублей, как аукнется, так и откликнется, да только набежала толпа бранная…
Б – Ругаться, что ли?
А – Да, не ругаться, хотя и ругались они почем зря…, и не зря тоже, пока молодца из киселя выволакивали, да стрелу его крановую.
Б – А Лягушка?
А – А Лягушка брани не любила и ускакала… Молодца выволокли, стрелу тоже. Да только молодец еще долго в киселе ползал. Газету искал, да так и не нашел.
Б – Ужас какой!
А – Да, ужас. Ты спи, авось тебя в газетке и не пропечатают.

Послесловие

Данное творение написано лет 10 назад. В нашей Тьмутараканье сценария для детского коллектива – днем с огнем не сыщешь, вот и пришлось писать самой. Зрители, ничего так – приняли, даже смеялись. «А» уже заканчивает университет, идейный вдохновитель студенческой команды КВН, «Б» - третий курс актерского факультета – повезло мне с ребятами.