На баррикадах...

На баррикадах, терзающих ночь,
люди без отчеств стреляют навскидку –
это их шанс хоть кому-то помочь.
Это их право на Смерть и ошибку.

Чем же безумцы пленили меня –
дерзкой наивностью или бессмертьем?
Их бастионы стоят у огня
уже не неделю, не год, не столетье.

Вечен их бой с мировой глухотой.
В старых обоймах всего только слово.
Слабое средство. Разгром. Но другой
снова приходит и падает снова.

Я ж, незнакомый с причинами войн,
просто однажды в дырявых карманах
«спарки» нашёл этих самых обойм,
читанных в чьих-то стихах и романах.

И повело. Потянуло на фронт.
Смерти романтика стиснула зубы.
Вызвал сначала на бой горизонт,
а попозднее – знамёна и трубы.

Моде согласно - камней навалил.
Встал во весь рост и пальнул по кокардам.
Первый заряд в БТР угодил
и, срикошетив, вернулся обратно.

Дальше – всё хуже. Сырые слова
не поджигали и не убивали.
Вроде бы хватит, и сдаться пора.
Но из других-то редутов стреляли!

Но у других-то хватало огня,
мук и таланта, и веры, и силы.
Ими гордились. И не было дня.
Ночь и сражения. Так – до могилы.

Мне – не дано. А уйти – не могу,
чьею-то волей поставленный к стенке.
Мне бы покаяться. Я же – ору
в лица, кварталы, миры и застенки.

Что ж я такое? Откуда я есть,
если бессильный, но рвусь в эту драку.
В карцере связан – ни встать и ни сесть.
Скоро уймусь, ибо скоро на плаху.

Вот и рассвет. Сто последних минут.
Дерзости путь – это путь к месту казни.
А у кого-то сегодня салют,
снова победа, и лавры, и праздник.

Площадь пуста – я не бог, не герой.
Неинтересно моё умерщвленье.
Лишь равнодушно-уверенный строй
есть очевидец последних мгновений.

Я погибаю. Но снова не прочь
кто-то другой ту же сделать ошибку –
на баррикадах, терзающих ночь,
люди без отчеств стреляют на вскидку…

27 июля 1989 года
г. Рыбачье