15 декабря 1890 года

Красный Топор вскинул ствол,
Сидящий Бык грыз мосол,
сидя в тележке, в кандалах,
степь отражалась в его глазах.

Красный Топор нажал курок,
и пуля вошла где-то в висок.
Старый Бык умер сразу,
кость уронив, как ненужную фразу.

Ехал Бык в степи по этапу,
ему не светило сделать драпу:
куда же деваться с материка,
и вряд ли поможет сила пера.

Когда-то Бык был силен
и оджибвеев гнал в полон,
скальпы снимал, как ненужные шапки,
с бизонов срезал не копыта, а лапки.

Красный Топор, соплеменник Быка,
знал, нажимая курок, с верняка,
что кончил он брата, друга, врага,
чего-то, там, духи знают, слуга.

А Бык-то был, ах, красавец,
он Кастеру сделал полный капец,
потом он чухнул куда-то в Канаду,
хункпапа главный, тождественный гаду;

И сиу, гад, вернулся назад,
степному народу тождественный брат,
и взят был под стражу, чего-то гарантом,
из гетто, сиу, индейским сержантом.

И пуля вошла где-то в висок,
и шмякнулось тело в снежный песок.
Убийцу взяла дурная икота.
Так умер Бизон, коренастый лакота.

14 августа 2002