Ангел Смерти. Глава 2. Цитадель ночи. Подмена

В башне серебряной темно.
Разгор задумчиво невесел.
Кристалл уже потух давно,
Тем более, что интересней
Ему теперь глядеть в окно.

Кортеж уже недалеко,
Слышны приветственные крики.
«Лондгока любят здесь давно
И к рыцарям уже привыкли,
Но волк и ведьмы, то смешно.

Теперь магичек не достать,
А как бы все-таки хотелось
Секрет волшебницы узнать,
Что разумом млада и телом,
Но может пламя зажигать.

Теперь, когда за них Лондгок,
Попробуй, обвини в ереси.
Конечно, рыцарь бы помог,
Коль не имел бы интереса,
Но, кажется, влюблен щенок».

Верховный сильно разозлен.
«Ну почему тогда он сразу
Страшней личину не навел
На амазонок, чтоб для глазу
Они б явили страшный сон?

Теперь то поздно, знает всяк,
Что он иллюзией владеет.
А рыцарь тоже не дурак,
Лишь только обнаружит знак,
Тотчас иллюзию развеет.
Магистр в деле сем мастак».

В углу зашевелилась мышь.
Нет, покрупнее, то епископ.
Разгор: «Да что ты все дрожишь,
Ну-ка вылась, а то ты писком
Мне больше душу бередишь».

Прелат вздохнул: «И что теперь?
Лондгок в куски меня порежет?»
Верховный: «Все-таки не зверь,
Да и народ-то не подержит,
Хотя плевал он на людей».

Епископ: «То-то, что плевал,
Был верным церкви и прелату,
Собакой руки мне лизал,
Ну, а теперь волчарой стал,
И возведет меня на плаху.
Припомни, выше его сан,
Что от отца ему был дан».

Разгор: «Да, верно, он магистр,
Но как-то вот забыл об этом».
Епископ: «Ну, теперь держись,
Похоже, нас сживут со свету».
Разгор: «О нет, не торопись.

Лондгок влюблен, и нынче он
Исполнит все, что скажут дамы.
Пусть даже возжелают трон,
Достанет рыцарь наш упрямый,
Пусть даже все горит огнем».

Епископ: «Нам то что с того?»
Разгор: «А ты, прелат, не понял?
Сейчас напишете письмо,
То, что Лондгока успокоит.
Признаемся, ошибка все.

Ну, повинитесь там ему,
Поздравьте с будущей женою,
Ну а затем потрать суму,
Заявкой будет зал у моря».
Епископ: «Я не потяну».

Разгор: «Для мертвых ни к чему
Казна, пускай, и полна злата».
Епископ: «Я не потяну.
Моя мошна не так богата».
Разгор: «Тогда я вас убью».

Епископ: «Ладно, дальше что?
Допустим, что я согласился».
Разгор: «Вам дам одно вино».
Епископ: «Чтоб я опустился
Отраву дать, да ни за что!»

Разгор: «Постой-ка, не шуми.
Там порошок всего лишь будет,
Что позволяет видеть сны.
Кто раз глотнет, про все забудет,
И мысли будут в раз пусты.

Затем, когда они уснут,
Их заберешь в свою темницу».
Епископ: «Коль их не найдут,
Мне лучше сразу утопится,
Чем к рыцарям иди на суд».
Маг: «О! Не бойся, их найдут
Такими же, как и оставят.
Ведь сеть иллюзии сплетут
Те, кто вас верно позабавит. —
Затем позвал. — Розетт, ты тут?»

Вошла Розетт: «Звал господин?»
Верховный маг: «Тебе задача.
Влюблен верховный паладин».
Розетт спросила, чуть не плача:
— Так это правда, властелин?

Розетт заплакала навзрыд,
Слезы ручьями побежали.
Разгор: «Побит был паладин,
Хоть мы того не ожидали.
И пусть остался невредим,
Но сердце полное печали
Он амазонке подарил.

Розетт: «Так, значит, он влюблен.
Ну, наконец, нашлась та дева.
Теперь мой рыцарь побежден.
Где образ той, что, верно, смело
Принять была готова бой?»
Разгор: «В кристалле пред тобой».

Розетт: «Кариною зовут?
Что ж, это имя мне подходит.
Она красивая, вот жуть.
А он то глаз с нее не сводит».
Затем сказала: «Маг забудь.

Разве не видишь, Локки рядом.
Бог ли, не бог, но в тот же миг
Личину распознает взглядом,
А что потом? Костер и… пшик!
И саван будет мне нарядом?»

Разгор: «Да, верно, сил твоих
Не хватит для его обмана.
Пока презренный Локки жив,
Не навести тебе дурмана.
Жаль, верно, а какой жених!
Он рыцарь и магистр, право,
Как молод, весел и красив».
Розетт: «Хорошая забава,
Но я останусь при своих».

Верховный маг: «Да, волк — беда…
Здесь главное найти замену,
Но будет шерсть кому мила. —
Подумал. — А, позвать Родена?
Ведь он шакалом рос всегда,
И не заметит перемены».

Розетт: «Наемник у дверей,
Явился, видимо, за платой,
Еще привел с собой друзей,
И вид не очень виноватый».
Разгор: «Давай, зови скорей».

Епископ: «Так решили вы
Наемника, да в волчью шкуру?»
Разгор: «Для полноты игры
Его реально заколдую,
Он будет волком до поры.

Вот, у меня есть порошок,
И он мне тяжело достался.
Я пыль месил иных дорог
И за него как вепрь дрался,
Но, видно, наступает срок.

Насыплю порошок в бокал,
И только все наемник выпьет,
То волком сей покинет зал,
И даже человеком вскрикнет,
Когда вонзят в него кинжал,
Так не утратив мысли дар».

Епископ: «А его друзья?»
Маг: «Ну, о них не беспокойся,
Их сам обманом встречу я
В личине, ничего не бойся.
Ну, а теперь прочь от меня,
И о казне не беспокойся,
Иначе гибель ждет тебя».

Епископ сразу побледнел
Не за себя, а за богатство.
Но так как и в бою не смел,
Даже с кареты показаться,
А боль и вовсе не терпел,
Ему хотелось только сдаться,
Не потеряв округлость тел.

И вот метнулся он к дверям.
Розетт презрительно кивнула,
Сказав: «Весьма презрен металл».
Епископ прошептавши: «Дура!»,
Тут же стремительно бежал.

Разгор: «А ты сказала мерзкий…
Нет, просто гибок и труслив.
И язычок, похоже, дерзкий».
Розетт: «Да, очень говорлив».

Вот маг вина налил бокал,
Вот порошок чудесный всыпал,
Затем немного подождал.
Тот две минуты померцал
И вот исчез, звериным рыком
Наполнив полутемный зал.

Маг: «Что ж наемника зови,
Раз он столь дерзости набрался,
Чтобы ко мне шутя прийти.
Уж лучше б раньше так старался.
Ну, что же, капитан, прости,
Тебе один лишь путь остался».
Затем сказал Розетт: «Зови».

Открылись двери. Капитан
Вошел, невольно озираясь.
Он волка слышал и искал,
Монстра ужасного пугаясь,
Хотя и вида не подал.

Розетта: «Милый капитан,
Я вижу, вы бледны немного,
Вот, выпейте вина бокал.
Вас ждет далекая дорога,
Когда покинете сей зал».

Роден: «Я не за тем пришел,
Чтоб пить и слушать эти речи.
Совет мой — золото на стол».
Разгор: «Ну, ради нашей встречи.
Затем продолжим разговор».

Роден взял золотой бокал,
Но не отпил, доставши камень
Тот, что отраву проверял.
Маг: «Что за шутки меж друзьями?
Ты оскорбил нас, капитан!»

Роден ни слова не ответил,
Пока не ясен результат,
Но камень оказался светел,
И кубок осушил солдат.

Разгор: «Ты мне не доверяешь?
И в этом прав, скажу лишь факт,
Что то, чего ты проверяешь,
Вовсе не старый артефакт.

И будь вино в моем бокале,
Он почернел бы, но с тобой
В другую мы игру сыграли,
И вскоре ты почуешь боль».

Роден: «Меня вы отравили?»
Розетта: «Ну сказали ж, нет.
Не стоит это тех усилий,
Тебе правдивый дам ответ».

Роден: «О, кости как ломает!»
Вот он схватился за лицо,
Вот он одежду раздирает,
Пытается сорвать кольцо,
Что плоти палец разрезает.

Вот вроде кинулся бежать,
Но тут запутался в штанинах
И стал зубами их срывать
Зубами, что клыками длинны.
Разгор: «Придется пострадать.

Ну, а теперь готовься слушать.
Ты будешь в шкуре до сих пор,
Пока твоя нужна мне служба».
Роден: «Так вот в чем разговор».

Он зарычал, в ремнях забился,
Что раньше обрамляли торс,
Но полностью не превратился,
Он лишь частями тела рос.

Розетта: «Как мы позабыли,
На нем кольчуга и ремни,
У тела не хватает силы
Порвать все эти кандалы».

Разгор: «Об этом не подумал.
Ну ладно, помоги ему,
Порежь скорее эти путы».
Розетта: «Я мифрил возьму».

Разгор: «Да, режь, на нем железо,
Не бойся, коль заденешь плоть».
Розетта: «Нет, магистр, я нежно,
Как будто мной ведет любовь».

Вот подошла и тут с размаху
Разбила прочные ремни,
Изрезав толстую рубаху,
Клинком лаская по оси.
Роден затих, ее клинок
Уже вспорол, штаны снимая,
Солдат от страха изнемог,
Вот пот, ручьем с него стекая,
Смешался с кровью у сапог.

И вот уже он наг и бос,
Лишь рядом рваные ошметки
Да толстые ремни полос.
Розетт: «А пес довольно кроткий,
Хоть щекотала я всерьез».

Роден взмолился: «Госпожа,
Прошу я, все я, все исполню».
Розетт: «Ну ладно, нам пора,
А обещание запомню,
С утра продолжится игра.

Ну а пока ступай-ка в клеть,
Да не пытайся встать на лапы.
Да, чуть придется потерпеть.
Ползи, но пол не поцарапай,
Или почуешь мою плеть.

Разгор задумался всерьез:
«Не уж то эликсир столь слабый?
Роден и шерстью не оброс,
Пусть даже руки стали лапы,
Но он теперь ни волк, ни пес.

Уродец, телом человек,
Но когти и клыки от волка.
А как забавен его бег».
Разгор расхохотался громко.
Затем затих, ища ответ:
Для Локки вновь замены нет.

Вошла довольная Розетт:
— Милорд, исполнила как надо,
Теперь сомнений вовсе нет.
Сейчас, чтоб вырваться из ада
И чтоб покинуть клети хлев,
Наш капитан не за награду
Готов работать, а за хлеб».

Верховный маг: «То хорошо,
Но разве в том наша работа.
Истратить даром порошок,
Чтобы помучить идиота.
Ну да, положим, дальше что?»

Тихонько постучали в дверь,
Подобно тень вошла служанка,
Сказав: «Там лейтенант, как зверь
Иль кот, что нюхал валерьянку,
Родена кличет поскорей,
Он не один, с ним семь друзей.

Хотят Родена срочно видеть
Иль отомстить, коль не живой.
Даже меня хотят обидеть,
Хоть и не знают возраст мой. —

Мелен злорадно улыбнулась. —
Если б не служба, я не прочь
Бесплатно подарить им ночь,
Раз им старуха приглянулась».

Разгор: «И все же нужен волк,
Возможно, лейтенант подходит.
Зови, возможно, будет толк,
Но не пойму, ошибок вроде
Не совершал мой порошок».

Мелен: «О чем вы, господин?
А, может вы о «Волчьей крови»,
Что оборотень подарил?
Тогда простите, поневоле
Я вспомню, что он говорил.

Сказал он, мало порошка
Для изменений человека,
Он так сказал, нужна луна
И, видимо, побольше света,
Чтоб трансформация пошла».

Разгор: «Да, верно, лунный свет,
Но мир наш вовсе не подлунный,
А до земли лететь пять лет
И то, коль прочитаешь руны,
А где те записи, их нет».

Мелен: «Да, верно, их сожгли,
Чтоб не удрал никто на землю,
Закрыли для других пути,
И город Гоя стал тюремным,
Такую кару припасли».

Мелен: «Я вам подам совет,
Пускай кристалл луну покажет,
Ведь вам потребен ее свет.
Скажу вам так: не выйдет даже,
Вреда с рекомендаций нет».

Разгор: «Вот этим и займись,
С Розеттой волка приведете,
Тогда поговорим за жизнь,
Но это после, на природе,
Так что давай, поторопись.

А я пойду встречать гостей,
Их приглашу в сад возле пруда,
Туда и волка поскорей.
Ведите, коль свершится чудо,
Я вашу службу не забуду.

Вот ведьмы вышли, бодро маг
Преобразился в капитана
И поспешил встречать бедняг
Тех, что при помощи тарана
Уже стучали в двери зала,
Устроив страшный кавардак.

Бум, бум, еще, еще удар.
Верховный: «Странно, не устали,
У капитана просто дар,
Чтоб так служили, уважали».

Затем он двери распахнул,
Сказавши голосом Родена:
— Давайте, продолжайте смело,
Чтоб наш хозяин не уснул.

Так, быстро бросили бревно
И привели себя в порядок.
Верховный маг в саду давно,
И верьте, его голос сладок
Сулит вам злато и вино».

Тут лейтенант: «Нас уже год
Лишь обещаниями кормят.
Ты давеча сказал вот, вот…»
Разгор: «Не будем многословны.

Ты посмотри, что маг дает.
Вот, гляньте, ветка с серебра».
Наемники: «Что делать надо?»
Маг: «Поспешите в сад пока,

И там, на месте, все узнаем.
Да, кстати, маг одно сказал:
Кто вещи, попусту ломает,
Тот свою долю потерял».
Тут мародер в испуге замер
И как бледнее снега стал.

И вот нестройною толпой
Солдаты потянулись к саду,
Вдали раздался волчий вой.
Похоже, все идет как надо,
Решил Разгор, гордясь собой.

А вот и сад, волк заскулил,
Узнавши в маге облик прежний.
Уже кляня невольно жизнь,
Он больше не питал надежды.

Розетта: «Здравствуй, капитан,
И вас приветствую солдаты.
Верховный вам заданье дал,
Я объясню задачу внятно».
Ту лейтенант вопрос задал:

— А волк зачем, так понимаю,
Что он не даром здесь сейчас
И еще роль свою сыграет,
Так просвети скорее нас.

Розетт: «Итак, ваша задача,
Вы слышали, что будет бал,
Так вот, ну, так или иначе,
Но нужно чтобы бог пропал».

Тут лейтенант: «Ну да, занятно,
Прихлопнуть Локки, все дела.
Ту без сомнения понятно,
Но волк то для чего тогда?»

Розетт: «Он и заменит Локки,
Чтоб не заметил паладин
И вам, бойцам, не навредил,
Когда все дело провернете».

Разгор: «Ну все, пора идти».
Розетт: «Я отправляюсь с вами,
Чтобы преграды на пути
У вас, героев, не стояли».

И вот наемников отряд,
Волк и колдунья в авангарде,
Покинувши унылый сад,
Напоминавший цветом сарде,
Не торопясь, пошли назад.

В приемной словно ничего
Не трогали клинки булата,
В приемной чисто и светло
И даже более богато,
Чем даже было до того,
Когда надумали солдаты
Спасать Родена своего.

Разгор наемникам велел
Собраться у большой таверны,
Немного златом позвенел,
Героев успокоив нервы,
Затем же указал на дверь,

Произнеся: «Мол, есть дела»,
Розетт за плечи обнимая.
Наемники сказали: «Да, —
Добавив, — рыбка неплохая
Тебе досталась из пруда».

Разгор им тоже улыбнулся
И, подмигнув, сказал: «Друзья,
Успеем в пруд мы окунуться,
Ну а пока всех ждут дела».

Волк заскулил, хотел сказать,
Что он Роден, пускай и в шкуре,
Но только слезы мог глотать,
Лишь вспомнивши о процедуре,
Где плеть заставила плясать.

«Не выбраться, силен капкан,
Опять в плену у фурий злобных,
Как он не распознал обман,
Он, кто еще щенком безродным
Все каверзы судьбы узнал».

Волк, если б мог, заголосил,
Но страх железною рукою
Сердце как обручем сдавил,
Словно заполнив все собою,
И пал Роден почти без сил.

Маг, видя то, что капитан
Уже готов проговорится,
Тут же наемников прогнал
И, повелев, им веселится
От страха даже денег дал.


Солдаты, сразу не поняли,
Какая вошь его куснула,
Но все-таки монеты взяли,
Пока вновь совесть не уснула,
И тут их словно ветром сдуло.

Разгор вздохнул: «Ну, наконец,
Спровадил, деньги, правда, жалко,
Но лейтенант, ох, молодец,
Мозги остры как пчелки, жалко
Все ж злато выманил стервец.

А сам Роден силен, силен,
Страх магии взял пересилил,
Хоть хорошо, что не учен,
И хорошо, что обессилил,
А то бы новый был погром.

Ну что ж, быть так и посему,
Теперь ты говорить лишь будешь
По повеленью моему,
А жизнь всю прошлую забудешь,
Ты понимаешь, что реку».

Роден лишь опустил глаза.
Разгор: «Розетта, в клетку волка,
Там пусть узнает, что нельзя,
Пусть даже будет то жестоко».
Розетт: «Надейтесь на меня».

Розетт с Мелен, они вдвоем
На пытки увели Родена,
Где он узнал, что и кнутом
Способно расчленятся тело,
И был ужасен волка стон.

И вот остался маг один,
И тут же тянется к кристаллу
И в изменении картин
Вдруг узнает морскую залу,
Что совершена среди льдин.

И здесь он замечает тех,
Из-за кого все дело начал.
«Так, у епископа успех, —
Подумал маг, — и не иначе».

«А вот епископ, без затей,
Стоит с натянутой улыбкой,
Приветствуя своих гостей,
И, видимо, клянет ошибки,
Но и боится все сильней.

Теперь понятно, паладин,
Хоть он и принял приглашенье,
Еще пока не подарил
Прелату своего прощенья.

А вот и ведьмы, хороши,
Епископа похоже хвалят,
А тот, хотя и весь дрожит,
Вина девицам подливает.

Волк переводит разговор,
Болтают вроде о погоде,
У огненной язык остер,
Да и она слепая, вроде,
Так, и о чем затеян спор?»

Епископ: «Милые друзья,
В ледовых комнатах постели
Для вас готовые стоят,
Так как традиции велели,
Зачем торопитесь назад?»

Волк кое-как все перевел,
Отпив вина с огромной чашки.
Затем прилег прямо на пол,
Сказав: «Давайте-ка, бедняжки,
Закончим этот разговор.

Епископ вам сказал сейчас,
Что спальни всем уже готовы,
Там он подарки вам припас,
Себя ведите словно дома,
А я пока усну на час».

И тут попал в объятья сна.
Карина: «Девочки, ну что же,
И нам пора забыть дела
И упокоится на ложе,
Пусть оно даже изо льда».

Светлана: «Мам, так тянет спать,
Э, Мира, ты нас понимаешь,
Идти нам почивать пора.
Ты, посмотри, уже зеваешь,
Дай руку, ну, давай, пошла».

Карина: «Нужно всем поспать».
Ладошки к уху приложила,
Сказав: «Достаточно гулять»,
И, жестом указав на Миру,
Вновь повторила: «Почивать».

Епископ сразу засветился
И жестом поманил гостей,
Как бы веля идти быстрей.
Вот в коридоре очутился
И жестом показал на дверь.

Вот дамы в спаленку вошли,
Рыцарь простился на пороге,
Миру почти уже внесли,
Поскольку не держали ноги.

Карина рухнула в постель,
Лишь Миру, дочку уложила,
Агнесса встала у дверей
И без движения застыла,
Не понимая, что же с ней.

Пусть была разумом жива,
Но словно неподвижна телом,
И только лепестки огня
Еще старались неумело,
Пытаясь возродить себя.

А в теле порошок для сна,
Также Агнесса ощущала
Ту жуткую громаду льда,
Что потолками нависала,
И это все кругом вода.

О, как ужасно стало ей,
Она ну как в огромной ванне,
И, чтобы страх забыть скорей,
Агнесса подбежала к маме
И под бочок забралась к ней.

Светлана руку протянула,
Полу обняв дочку за плечи,
И бедное дитя уснуло,
Огонь потух, погасли свечи.

Маг оторвался от кристалла,
Позвал Розетт, Мелену, прочих.
Сказал: «Для вас пора настала,
И все свершится этой ночью».

Вот волку образ Локи дали,
Розетт явилась как Карина,
Мелен стать девочки придали,
Она теперь подобно Мира,
Светланой и Агнессой стали
Служанки те, что и без грима
Чудовищ бы легко сыграли.

Разгор уже открыл портал,
Колдуньи женщин переносят
В темницу, куда маг сказал.
Епископ их потом допросит,
Используя огонь, металл.

Вот спальня изо льда пуста,
Колдуньи на кровать ложатся,
Их платья и черты лица
Теперь не будут изменятся.

Теперь Разгор как капитан
Переправляется в таверну.
Наемникам приказ отдан,
И вот отряд идет под землю,
Прошли туннель, ледовый зал,
Но Локки более не дремлет,
Он сонный порошок узнал.

Поднялась на загривке шерсть,
Локки почувствовал измену,
Завыл, призвавши бога месть
На всех, кто вызвался на сцену,
Их было ровно триста шесть,
Вином и златом вдохновенных.

Разгор поднял свой арбалет,
Нажал курок, волчара прыгнул,
Не зря свой прожил Локки век,
Солдат, что рядом, и не пикнул,
Когда кровь оросила снег.

А волк по кругу побежал,
Стараясь к магу подобраться,
Уже двоих, троих задрал,
Завыл, чтоб начали бояться,
И на отряд уж страх нагнал,
Но грозно крикнул капитан,
И воинам пришлось остаться.

Вот пики выдвинув вперед,
Сомкнувшись плотными рядами,
Отряд загонщиков идет,
И лед хрустит под каблуками,
Окованных железом бот.

За их спиной сам капитан
И арбалетчиков две сотни,
И не найдешь в рядах изъян,
И кажется уже сегодня
Замкнулся навсегда капкан.

Вот подошли, сомкнув кольцо,
Щиты подняли и прикрылись,
Разгор промолвил: «Вот и все,
Теперь прощай, пути закрылись,
Нирваны ощути тепло».

Волк: «Знай же маг, что я вернусь
И вот тогда с тобою верно
Потолковать о всем возьмусь,
Еще не расцветет люцерна,
Как до тебя я доберусь».

Затем, подпрыгнув высоко,
Волк грудью угодил на копья,
Сказав: «Теперь умру легко».
Разгор: «Не смей, как благородно,
Рубите быстро же его.

Рубите хвост, рубите лапы,
Только не дате умереть.
Ну, зубы выбейте хотя бы,
Или пойдете все под плеть».

Наемник: «Что ты, капитан,
Он уже мертв я прямо в сердце
Копье всадил, умрет от ран,
К чему напрасное усердье».

Разгор: «Безумцы, он придет,
Рубите в клочья, жив пока что.
Пускай калекою уйдет».
Локки: «А ты глупец и дважды.

Напрасно все, я уже мертв,
Но я вернусь, попомни слово».
Разгор: «Нет, это не пройдет».
И вот достав топор здоровый,
Маг как в безумие идет.

Ударил, лапа прочь летит,
Еще ударил, выбил зубы,
Пробито легкое сипит,
Но тело то еще не труп.

Вот почти волка расчленил,
Глаз выбит обухом железным,
Но голова все не молчит,
Едва хрипя: «Все бесполезно».
Единый глаз огнем горит.

Разгор в бессилии присел,
Его солдаты обступили.
Тот произнес: «Нет больше дел,
То что могли, вы загубили,
Так что собрать остатки тел,
И чтобы обо всем забыли.

Ну, что стоите, прочь пошли,
В таверне всех напоят даром,
И деньги дам друзьям семьи
Тех воинов, что нынче пали».

Отряд довольно зашумел,
Вот все убрали в подземелье.
Лишь лейтенант один присел
Напротив друга: «Жаль веселье
Так кончилось, — сказать посмел».

Роден, я понимаю, что
Маг будет очень недоволен,
И коль ты хочешь, то возьми,
Я не желаю своей доли».

Разгор: «Оставь все, милый друг,
Иди же, предавайся хмелю.
Пойду, все магу доложу,
Когда немного осмелею.
Иди, я здесь чуть посижу».
Ответил лейтенант: «Я жду».

Затем поднялся и ушел.
Разгор: «Какой же он настырный.
По мне так форменный козел,
Пускай по росту очень длинный,
Бородкой б точно подошел».

Затем маг вновь открыл портал,
За шкирку взяв Родена-волка.
Он, снова воротившись в зал,
Напомнил волку, что недолга
Жизнь тех, кто мага предавал.
Волк по привычке промолчал.

Разгор задумался: «Бежать.
Ведь если воротится волк,
То гибели не избежать,
Ну и какой в обмане толк?»

Роден тихонько заскулил.
Разгор: «Молчи, теперь ты бог,
Сумеешь обмануть людей,
Хороший будет эпилог,
А не сумеешь, так прости,
Останешься среди зверей».

Шаги, Разгор клинок поднял,
Трепещет звуком тишина.
Верховный вопросил: «Кто там».
Епископ: «Это, это я.

Скорее, маг, со мной идем.
Я сделал так, как ты велел,
Решетки вывел серебром,
Им окаймляя камни стен.

И что, и магия жива,
Она трепещет в их груди,
Пылают магией глаза».
Разгор: «А ну-ка повтори.

Скорее. Волк, сказал: лежать!
Веди прелат, недалеко?»
Епископ: «Лучше побежать!
Боюсь, мне это нелегко».
Разгор: «Придется пострадать».

Маг: «Говори, куда бежать?»
Епископ: «Здесь есть старый ход,
Там надо камешек нажать».
Разгор: «Тогда иди вперед».

Вот и стена, прелат нажал
Ключ потайной, открылась дверь,
За ней видать огромный зал
В сверканье факелов огней».

Разгор: «Так вот великий склеп».
Епископ злобно зашипел:
— Прошу, не трогай черный креп,
У нас и так хватает дел.

Здесь могут мертвые ожить,
Не смей их потревожить, маг.
Разгор: «Прелат, пора остыть,
Я, знаешь, тоже не дурак».

Прелат: «Спускаемся быстрей.
О нет, ты мертвых разбудил!»
Разгор: «Да, слышу звон цепей».
Епископ: «Я ж предупредил».

Епископ: «Прочь назад бежим.
Где выход рыцарь, посмотри».
Разгор: «Какой ужасный вид,
А плоть ли, кости есть внутри?
Скажи, кто этот некромант,
Что зомби данных оживил?
У парня, видно, есть талант,
И только как хватило сил».

Епископ: «Нас сейчас сожрут,
Проход закрыт, уходим вниз.
О нет, там призраки идут».
Маг: «Верно, это нам сюрприз.

Скажи, как то произошло?
Я столько лет про то не знал.
Да этот склеп живое зло».
Тут рыцарь как захохотал.

Ужасен этот смех грудной,
Он даже призраков вспугнул.
Разгор: «Ну все, пошли, не стой».
Епископ: «Я сейчас умру».

Вот кое-как спустились вниз,
Туннель к темнице их ведет,
Подплывших факелов каприз
На мрачных стенах создает
Картин ужаснейших эскиз.

Тревожат пламя сквозняки,
Стекает с потолка вода,
Где присосались слизняки,
Разъела камни кислота.

Епископ как уже привык,
Не замечает ничего.
Разгор: «Прелат, ну это шик,
Да я не видел и всего,
Но замка красоту постиг».

Епископ: «Стой, здесь пауки,
Уж сколько раз я их просил
В проходе сети не плести».
Маг: «Так ты с ними говорил?»

Епископ: «Нет, конечно, нет.
Колдун есть пленный у меня,
Вот он и передал совет,
Вот только как, не знаю я,
Не раскрывает свой секрет».

Разгор нахмурился: «Он маг,
И значит, что подсуден мне».
Епископ: «Нет, всего чудак
И, видно, просто не в себе,
Уродлив, как дитя греха,
Еще ребенком к нам попал,
Здесь и нашел он паука
Того, что другом ему стал.

И даже случай один был,
Его связали, бросив клеть,
Затем туда пустили крыс,
Но те не стали его есть.

Наоборот, когда пришли,
Он был и весел, и силен,
Хотя недели две прошли,
Здоровым оказался он».

Разгор: «Забавно, что ж, потом
Хочу на колдуна взглянуть.
Да и вообще, твой замок, дом,
Но это после, не забудь,
Что к цели мы иной идем».

Епископ: «Все, уже пришли,
За это дверью есть огонь,
Ничто мы лучше не нашли,
Как камеру полить водой».

Как только деву в серебро
Мы поместили, как металл
Горяч стал, излучив тепло,
А после раскаленным стал».

Жара, нельзя было войти,
Тогда велел нести я лед,
Температура там внутри
Немного спала, но вот-вот
Там будет озеро воды.

Маг: «Во время меня позвал,
Здесь впрямь творятся чудеса,
Раз раскаляется металл,
То, значит, магия сильна».

Сильна. — Епископ застонал. —
Вы слышали, что он сказал,
Да здесь две меры серебра,
Да безграничная она».

Маг: «Ладно, ну тогда зайдем».
И вот они открыли двери,
Лед в озерцо стекал ручьем,
От факелов ложились тени,
Стены сверкали серебром.



Колдунья вправду хороша.
Епископ: «Если носом к стенке
Проснется, делать что тогда.
Уже сейчас дрожат коленки,
Ей силы дал сам сатана».
Маг: «Ладно, все равно буди,
Но осторожнее, смотри».

Епископ, телом всем дрожа,
Ведьму боялся, словно львицу,
Но подошел на два шага
И, по щекам хлестнув девицу,
Отпрыгну от нее пока.
Та не успела пробудиться.

Вот забытье, вот всплеск огня
И боль подобием удара,
И словно через фильтр сна
Агнесса звуки услыхала
Те, что встревожили: вода

Журчит, течет, Агнесса вдруг
Вскочила на своей постели.
Заметен в девушке испуг.
Разгор решил, что он у цели,
Заговоривши с ней как друг.

Агнесса чувствует слова,
Их слышит, но не понимает,
И странное тепло слегка
Ей словно голову дурманит,
От стен исходит теплота.

Вот хочет вызвать образ, нет,
Вся магия уходит в стены,
А там как красочный буклет,
Где вязи руны вдохновенно
Уже сияют много лет.

Маг: «Она мыслью говорит,
Но здесь ей серебро мешает.
Так думать, девица шалит,
Или пока не понимает,
Что силы попусту теряет.

Так много силы, но она
Тараном как штурмует стены.
Пусть как валькирия сильна,
Но воин очень неумелый,
Ей ну от силы года два.
Ну-ка, прощупаю пока,
Где ее магии источник.
Так мысли — это пустота,
Пуст даже памяти листочек,
Её как создали вчера.
Ну, прямо чистый ангелочек:
Мила, невинна, молода.
Но нет, с колючками цветочек.
О нет, в ней зверь сидит огня…»

Разгор внезапно задрожал,
Его черты как тень поплыли,
Затем великий маг упал,
Казалось, он отдал все силы,
Его одежды задымили,
И тут по виду старцем стал.

Епископ: «Что с тобою, маг,
Ты постарел весьма ужасно».
Разгор: «Епископ, ты дурак,
Хоть и ведешь себя отважно.
Я сотни лет живу, чудак».

Епископ: «Что тогда с тобой?»
Разгор: «Я потерял все силы,
Но в девушке ли дело, стой.
В ней я нашел один огонь,
Но она вовсе не богиня.

Похоже, это Локки мстит,
Он верно в лимбе уже бродит.
Епископ, ты меня прости,
Но бог гуляет на свободе
И ищет в Волонар пути.

Придется мир покинуть мне,
Лишь в лимбе мы равны с богами,
Ведь нет препятствия во сне,
Там только души умирают,
За что блуждают в пустоте.

Здесь, видишь, сам я телом слаб,
Но там, где вечно день ненастен
Склонится Локки словно раб,
Где только дух и разум властен…»

Разгор все что-то говорил,
Но плоть с костей его спадала,
И только взгляд у мага жил,
Пусть даже глаз уже не стало,
Лишь череп в воздухе парил

Да золотой браслет металла.
Прелат себя перекрестил.

Тут заскрипела стали дверь,
Вошел палач, слегка смущаясь,
Вот человек вошел, присел
На стул, одежды расправляя,
И на прелата посмотрел

Епископ съежился, как мог,
Пытаясь словно маг исчезнуть,
Уже под взглядом изнемог,
Он словно видел ада бездну,
Презренной жизни эпилог.

И цепи, клещи и щипцы,
Пред ним Великий Инквизитор,
Вот знак дракона на груди,
А на плечах по два термита,
Епископ прошептал: «Прости»,
Хоть понял: его карта бита.

Сам Инквизитор, сам Дакед
Явился, чтобы суд свершился.
Теперь уже надежды нет,
Прелат изрядно провинился,
Его лицо сменило цвет.

Вошел аббат, два палача,
Епископ рухнул на колени.
Дакед: «А ну вставай, свинья,
Тебе мы падать не велели».

Епископ осторожно встал.
Аббат: «Покайся, брат, покайся».
Палач секирой покачал.
Дакед: «Ну, быстро признавайся,
Что тебе маг еще сказал?»

Епископ: «Право, ничего».
Дакед: «Поговорим попозже.
Знай, что и так я знаю все.
И раз уж маг тебе дороже,
То ты заплатишь за него».

Дакед кивнул главой: «Палач».
И вот епископа схватили,
И несмотря на бой и плач
В темницу ниже потащили.

Дакед: «Ты говорил, аббат,
Разгор за ведьмою спускался,
И пусть он возвратился в ад,
Но сыр для бестии остался,
А вдруг за ней придет назад.

Так вот, чтоб не грустил Разгор,
То завтра прямо на рассвете
Ведьму отправьте на костер,
Да и мешок какой наденьте.
Чтоб телом не смущала взор.

Что, ночь прошла, уже пора?
Тогда готовьте все немедля,
Пускай же в пламени костра,
В его напитке бурном хмеля
Погибнет ведьма навсегда».

Аббат: «А как же протокол,
Нельзя сжигать без протокола,
Пускай признается закон,
Дает сказать последне слово
Тем, кто на гибель обречен».

Дакед: «Ну, так спроси ее».
Аббат: «Ты, ведьма, признаешься?»
Молчит, не молвит ничего
И только на кровати бьется,
Безумно у неё лицо.

Дакед: «Схватить и заковать,
Пусть эти крики прекратятся».
Вот слуги стали исполнять,
Хоть видно, что они боятся.

Вот ведьму вниз поволокли,
Агнесса словно кошка бьется ,
Хоть палачи весьма сильны,
Однако дева не сдается,
На стенах вспыхнули огни.

Вот притащили к кузнецу,
Надели цепи из мифрила,
Затем четверка отступила
Дав тем свободу палачу.

Вот палач ведьму, приподняв,
Швырнул на дыбу, словно куклу,
Вот и лодыжки привязал,
Хотел с Агнессы сдернуть куртку,
Но инквизитор «нет» сказал.

Палач: «Тогда с чего начнем,
Коль раздевать ее не будем».
Дакед: «Прижги разок огнем,
Не надо тело, только руки».

Палач кивнул, подняв щипцы,
Что словно солнце раскалились.
Дакед: «Аббат, теперь спроси,
Где встречи тёмных проводились.
Палач, ну прижигай, не спи».

Детина выполнил приказ,
Метал, шипя, прижался к коже.
Аббат: «Прошу вас еще раз,
Ответьте, станет вам дороже,
Коль не признаетесь сейчас».

Дакед: «Ну что, она молчит,
Похоже, ведьма не из слабых,
А что следов на коже нет,
Так это, в сущности, понятно».

— Иллюзия? — спросил Аббат.
— Да. — Отвечает инквизитор. —
И знаешь, я ведь даже рад,
Что мы не видим ее лика.

Ей уже, видно, сотни лет,
Возможно, мумия, не знаю
И проверять то не желаю.
Похоже, здесь один скелет,
Раз запаха не ощущаю.
Палач: «Да, гари верно нет».

Палач: «Осталась лишь вода
И сталь, с чего начнем, великий?»
Ту инквизитор: «Ну, тогда
Немного на лицо побрызгай.
Достаточно, о, что за крики,
И кожа покраснела, да.

Аббат, все, можешь записать,
Колдунья полностью созналась,
Но так как не могла сказать,
То в знак согласья раскричалась».
Дакед: «Ну все, пошёл я спать,
Ночь нынче трудная досталась».

— Да, — молвил герцог уходя, —
Пускай оповестит глашатай,
Что приведут на суд огня
Колдунью ту, что виновата,
Что пища пропадала зря,
И что вполне народ богатый
Быть может в ложе у меня,
Положим, за семьсот дукатов,
Лишь только зацветет заря.

Дакед простился и ушел,
Аббат отдал распоряженье
И вскоре занялся костром,
Тем приближая развлеченье.

Конечно, горожан простых
Он в ложу допустил за взятку,
Продав им ладанок святых,
Но это только для порядку.

И вот, наполнив свой карман,
Не думая про пасторали,
Аббат в блокнотик записал
Всех тех, кто золото давали.

Народ на площади шумит,
Хоть утро только народилось.
Толпа смеется и кричит,
Вот лошадь на песке забилась,
И всадник из седла летит.

Вот кто-то пирожок стянул,
Купца поплоше обобрали,
Вот кто-то пальцы прищемил,
И площадь утопает в брани,
Вот некий важный господин
В карете, видимо, из дали
Убийце кошелек вручил.

Проснулся город, сбросив сон,
Еще бы, чем не развлеченье.
Колдун Разгор был уличен,
Епископ принял отреченье,
В цепях босой ступает он.

А вон и ведьма для костра,
Кричит, как что-то объясняет.
Лицо скрывает ткань мешка,
А тело цепи обвивают.
В мифриловых цепях она,
Народ в испуге: «Кто такая?»
При ней идут два палача.

Между собой: «Видать страшна,
Смотри, мешок, глянь, нацепили.
Колдунья, говорят, жена
Разгора, что вчера убили».
И общий вздох: «Вот это да».

Шумит народ, судит, рядит,
Разгора долго здесь боялись,
Но все решили: паразит,
Когда о смерти услыхали,

Припомнив тысячи обид,
Совсем добро его забыли,
Хотели магов уж громить,
Хотя немедленно остыли,
Живые могут отомстить.

Средь магов тоже разговор,
Что жив Верховный, им известно,
Но вот куда исчез Разгор?
Да и колдунью жгут живьем,
Не ведьму, то другая песня.

Судят волшебники: как так,
Дакед посмел задеть колдунью.
Подумать, то недобрый знак,
Возможно, ждать придется бурю,
Когда вернется Высший Маг.

Трепещут маги: «На костер
Теперь что, без суда любого?»
Возникли крики: «Отобьем,
Коли сама жена Разгора».
Но так сказали: «Подождем,
Возможно, это разговоры».

Уснул, умаялся Морит,
И его вовсе не смущает
То, что учитель говорит
Про недоучку и лентяя
Самой сиятельной Лилит.

Вернувшись сразу из шатра
Студент улегся на кровати,
Из милости с него сестра
Стянула башмаки и платье,
Но вымыть брата не могла
И вот, оставив два оладья
На тумбочке, она ушла.

И спит Морит и видит сон,
Волна захлестывает лодку,
И буря как со всех сторон
Бросает жалкую находку,
И слышится ужасный стон.

Рвет ветер в клочья паруса,
Как нити натянулись снасти,
И борт разбит, к чему слова,
Но тем не кончены напасти,
Ведь нет у корабля руля.

И дождь каскадами воды,
Маяк за пеленой не видно,
И волны, злобные враги,
И магу почему-то стыдно,
Что ветры буйные сильны.

Как вновь не выучил урок
По укрощению стихии,
И колокол, звенит звонок,
И тут как нега эйфории,
И видит маг, что хоть промок,
Но только простыни сухие,
А на столе стоит пирог.

Он чует аромат еды,
И аромат как сон щекочет,
И ноздри запахом полны,
И пищу вроде взять он хочет,
Но руки у него пусты,
А за стеной как кто хохочет.

Маг зол бросается туда
И там внезапно замечает
Как тень девичью у окна,
Он эту девушки не знает,
Но поражает красота
И сила жгучего огня.

Морит забыл, что это сон,
Красавицей он очарован,
Но та является мешком,
Где рот ужасный нарисован
И где угли глаза притом,
Как полыхающим огнем.

И вот студент уже бежит,
Чудовище за ним несется,
И вот земля уже дрожит,
Осатанело сердце бьется,
И пропасть, он туда летит
И вся вселенная смеется,
Вновь недоучка-маг побит.

Морит вскочил, минуту он
Пытался осознать кошмары.
Затем решил, ужасный сон
Не стоит, чтоб варить отвары,
Другое дело, он влюблен.

Еще понять бы вот в кого,
Он помнил из огня прическу,
Сердечком милое лицо
И глазки как у серны кротки
И больше, больше ничего.

Затем закрыло все мешком,
Ну ладно, то уже кошмары,
И стоит ли грустить о том,
Что фея грезы нашептала
На острове забытом том,
Что часто называют сном.

Морит оделся не спеша,
Сжевал лепешку между делом,
Обратно в сон рвалась душа,
Но он то здесь остался телом,
А тело то кормить пора.

Вот подкрепившись кое-как
Морит из башни в город вышел.
Утро, похоже, понял маг,
Когда лучи, скользя по крышам,
Над замком осветили знак,
Что солнцем золотился выше.

Других здесь не было часов,
Ведь даже днем светили звезды,
Но утром солнечный цветок
Блистал красою словно блестки,
А днем на замке вился рог,
А если вечер когда поздно,
То маленький ночной конек.

Морит не смог и шаг пройти,
Как глядя на одежду мага
Три парня встали на пути,
Ему сказав: «Ну что, бедняга,
А ну-ка денежки гони».

Морит нахмурился, к таким
Он оборотам непривычен.
Пускай их трое, он один,
Но парни не боятся стычки,
И куда смотрит паладин?

Морит иллюзию создал,
Добавив молнии небесной,
Но вот никто не убежал,
Тогда он сотворил туман,
И сам по тихому слинял.

Бежал недолго, вот толпа
Как бурно море закружила
И вот на площадь привела,
Где уже казнь происходила.
И вот мешок, и вот она,
Сон ожил, да, довольно мило,
Его избранница жива,
Но только вот в плену она.

Дым отгоняют палачи
А пламя выше, пламя ярче
А дева на костре кричит
И кожа что на ней трещит
И видит маг, она незряча,
Мешок давно огнем горит,

И все прекрасные черты
Как проступают среди гари.
Маг палачу: «Стой, подожди».
А сам подумал: «Взять воды».
Но понял: «То иной экзамен.

Куда там ему вызвать дождь,
На небе даже туч не видно.
Эх, жаль, уроки не вернешь,
Что прогулял он, как обидно».
По телу пробежала дрожь.

Народ ревет, уж кое-кто
Заметил то, что у девицы
Прекрасны волосы в огне,
А кое-кто узрел ключицы
И тело, бывшее в мешке.

Мешок уже давно сгорел,
Лишь кожаный наряд Пегеля
Пока лишь держится вполне,
Но и его подарок тлеет,
Броня хоть не горит в огне,
Но с жара словно каменеет.

Костер все выше, уже жар
Не позволяет подступиться,
Но тут огонь внезапно спал,
И все увидели девицу,
Что ранее мешок скрывал.

Аббат: «Невероятно, нет,
Она, она огонь впитала.
Народ кричит: «Иллюзий бред,
Нам что ли балаганов мало,
Верните деньги за билет».

Сосед соседу говорит:
— Я по цепочке уже понял,
Что маг иллюзию творит.
Откликнулся бывалый воин:
— Небось Разгор все, паразит.

Устроил шоу, злато взял.
Бить магов! И священник тоже,
Похоже, в игры те играл.
Аббат: «Да это бунт, о боже».

Глашатай: «Злато возвращать?»
Аббат: «Ты что, давай скорее
О новой казни объявлять
Над той, кто молнией владеет,
Ну, не тебе мне объяснять».

Агнессе надоело ждать,
Но так как цепь ее держала,
То она, чтобы убежать,
На время обратилась в пламя
И стала быстро исчезать.

Торговец: «Я же говорил,
Иллюзия, и пламя тоже.
И что аббат опять дурит,
Да я ему в погану рожу…»

Вот сплюнул, недоговорив.
Солдат: «Сосед, обман, конечно,
О новой казни говорит.
Но, думаю, здесь нет надежды.

Пойдем-ка, деньги заберем…»
Глашатай: «Там народ лютует».
Аббат: «Какой ужасный сон,
Давай, скорей веди вторую».

И вот Светлану привели,
Но без мешка, чего скрываться,
Когда вокруг ревет толпа.
Глашатай: «Может лучше сдается,
Покамест голова цела».

Аббат: «А деньги ты вернешь?
Эй, палачи, начать немедля,
Да начинай, кобылы вошь,
Ну, не теряйте же вы время».
Палач: «А, может, лучше нож,

По быстрому, раз, чик и все,
А то опять к дровам тащится».
Аббат: «Лишь пламени тепло…
Народ, он хочет порезвится
И честно заплатил за то.
Давай же, поджигай девицу.

И вот уже второй костер
Заполыхал, Светлана бьется,
В цепях как опаляет жар,
Ну почему судьба смеется
Ей снова нанеся удар.

Засунула вроде бы в гостях
А пробуждение так страшно,
Она в мифриловых цепях,
И сон ли это, явь, неважно,
Так душу затмевает страх.

А пламя огненной стеной
Людей как отделяет лица,
Где равнодушие порой
С изрядной злобою таится,
И где Гермес, ее герой?

Впрочем, теперь уж все рано,
Коль это сон, она проснется,
А коли это в правду все,
То чистою душой вернется,
Забыв про жизни бытие…

И вот она, закрыв глаза,
Отдалась золотистой неге,
И только хладная слеза
Теперь мечтала о побеге
Из жара пламени огня…