Порванный надвое ритм

Сладко льют в бокалы вино,
В которых, по венчик яду.
Мягко стелют его постели,
Да жёстко спать. - Даже вдвоём,
В нём, с любимыми рядом.
Ой, за рекою петухов,
Да на все голоса, пернатого крику.
Красна роса, мажет травы весенние.
Город мой, помяни их голоса…
Бьют колокольцы, а их столько,
Было пожато под красным серпом.
А теперь взорвались по небу,
Звёзд трассирующими осколками.
И в ночь здесь никто не спит.
Он с ума не сошёл. - Этот город,
Пока ещё жив… Вязко,
От пота и крови… в будни
Пульсируя, проистекает,
Порванный надвое ритм.

Первый, второй, первый, второй…
Радость, тоска, грусть и боль…

Едет рабочий устало-натружен,
И стоя, чуть улыбается - спит.
Мальчик в окошке мобильном,
Читает и ищет просвета,
Друг его лыка не вяжет,
И в пиве мозгами, счётчиком
Бабки чужие считает, и в грудь
Женщины упирается глазами-рогами.
Он просто не видел просвета, где жизнь.
Погрязший в смоге и рекламе,
Прорвавшийся, с весною, небесами,
Мой город набожный,
И ссучено-безбожный жив.
Он от пота и крови… в будни
Пульсируя, проистекает, -
Порванный надвое ритм.

Первый, второй, первый, второй…
Радость, тоска, грусть и боль…

Огни в холоде и тумане.
Город, в котором нет боли,
Где нет… не гипертоников,
Нет, не аритмии и царствует рак.
И эта весна… навсегда,
Для девочки-старухи, прожженной
В свои двадцать пять… потому,
Что уже не жива… не мертва.
Стёкла витрин, и машины
Сплотились рядами-ртами…
С насиженными до лоска местами
Парламент… Без правил, никто…
С ума не сошёл. И этот город,
Пока ещё жив… Вязко,
От пота и крови… в будни
Пульсируя, проистекает,
Порванный надвое ритм.