В его пальцах часто засыпали змеи

В щербатом асфальте отражаются перья
Ангелов, кидающих злые молитвы.
В грязной воде заржавели стоп-краны.
И дома несутся на ошпаренных лифтах.
Батарея обливала его спину потом,
Батарея осыпала его руки шрапнелью.
На лестнице он мне улыбается в ноги,
А по улице гонит, заводной и расстрельный.

В его пальцах часто засыпали змеи,
Он умел закрывать золотистые раны,
А сам все смеялся, оставаясь безымянным,
Засыпал, ниспадая до чужого апреля.
Его гедония – умирать за нас.

Грязь впивается в глаза миродвижущим блеском.
За стенаниями пьяных тараканами душа.
Затевают утроранние работы над чудесным,
Под давлениями окон перекрещивали шаг
По затравленным дорогам живыми кораблями,
По затравленным дорогам живыми кораблями.
Да встречали паломников, несущихся назад
Сломя голову, сломя голову!

В его пальцах часто засыпали змеи,
Он умел закрывать золотистые раны,
А сам все смеялся, оставаясь безымянным,
Засыпал, ниспадая до чужого апреля.
Его гедония – умирать за нас.

Он орал оттого, что ему было больно
Шагать по стеклам неизведанных чувств.
Под его ногами воскресал Иисус
По его воле и моей воле!
Его гедония – умирать за нас.