Старый пруд

Темна вода у старого пруда,
И темен взгляд сидящего мужчины.
Коснуться вод он мог бы без труда,
Но только нет для этого причины.
Что затемнило вод прозрачных гладь,
В которых мрачный взгляд нашел отраду?
Сосредоточен так – не оторвать,
А может, и мешать ему не надо?
Как сгусток тины, горечь и печаль
Лазурный взгляд тоскою замутнили.
Он боле не глядит с надеждой в даль,
Пруда глубины в омут заманили.
Пока в ловушке омута глаза,
И часть души, что кровью истекает.
Последует за горечью гроза –
И мрак души, возможно, в миг растает.
Но так же, как спокойствие воды,
Где омут тайный спрятался коварно,
Предвестник бури скрыл свои следы,
За мрачным взглядом спрятал капитально.

И память вдруг, как бурная река,
Воспоминанья волнами выносит –
Вот юная и хрупкая рука
Защиты и тепла в ладони просит.
И он, когда-то юный и живой,
Сжимая нежно трепетную руку,
Твердит, любуясь хрупкой чистотой:
Моя любовь сильнее, чем разлука.
Любовь сильнее ревности, лжи,
Досужих сплетен и скабрезных взглядов,
Любовь чиста, она без пятен ржи,
Богаче, чем сто тысяч разных кладов.
Он был красноречив весьма тогда,
И как глаза в ответ её пылали…
Она твердила: Это навсегда!..
Они тогда усталости не знали.
И был еще прозрачен водоём,
А вОды с тел усталость, пот смывали.
Сердца стучали ровно, в унисон,
Глаза лазурь в тени не укрывали…

А вот еще из прошлого сюжет –
Шум выстрелов, сигнальная ракета.
Он из машины вылетел в кювет,
Вмиг забывая красоту рассвета.
И рядом, как всегда, прижав плечо,
Антошка – друг, мотивчик напевает.
Земля в огне, пылает горячо –
Твой друг же, никогда не унывает.
И выжили в тот яростный рассвет
Лишь ты один и лучший друг Антошка.
Как он, таких везучих больше нет –
Осколки, пули, камни рвали в крошку.
И только он, счастливчик, зубоскал,
Был поцарапан пулей на излёте,
Когда тебя под трупами искал,
И повторял – вдвоём вы не умрете.
Тащил с собой, уверив, что спасемся,
Он после, все израненное тело,
И обещал – на свадьбе, мол, напьемся.
Тяжел ты был, но что ему за дело?


Армейский друг спасал тебя не раз –
И в дни боев, и в годы мирной жизни.
Он пошалить всегда бывал горазд,
Порою, доставая этим ближних.
Вы у пруда так часто загорали,
Ты помнишь день, когда он в нем купался,
Вы будущее живо обсуждали…
«А я – женюсь», - ты вдруг ему признался.
Он засмеялся: «Я же говорил,
Что мы на свадьбе на твоей напьемся.
Ну, брат, я рад. Вот угодил.
Надеюсь, мы с тобой не расстаемся?»
Вы не расстались. Разве может брак
Для дружбы стать помехой иль запретом?
Забудет друга только лишь дурак,
Чтоб пожалеть когда-нибудь об этом.

Мужчина взгляд устало поднимает,
Растерянно на воду вновь глядит,
Он темень вод в упор не замечает –
В глазах темно – душа огнем горит.
Все началось с внезапного испуга,
Когда вчера в вечор в разгар веселья,
Он увидал глаза Антошки-друга,
Пришедшего с визитом в новоселье.
И это взгляд, клинком вонзаясь в сердце,
До глубины души его потряс.
И, будто посыпая рану перцем,
Он направленье оценил движеньем глаз.
Ну, а клинок, лишь глубже погружался,
И, поворачиваясь, рану расширял.
Ведь другу взгляд такой же возвращался
И этот взгляд сомнения не знал.

Пока мужскую кровь клинки те пили,
Что взглядами, иначе, назывались,
И о любви друг другу говорили,
И, не таясь почти что, признавались,
Что делал он, израненный людьми,
Что были всех иных ему дороже?
Он жизнь бы отдал, лёг за них костьми,
И был уверен, что они легли бы тоже.
Что делал он? В молчании поднялся,
Из дома вышел, глядя в никуда,
Ни с кем, в итоге, он не попрощался,
Хотя, в тот миг, ушел он навсегда.
Где был в ночи – о том мы не узнаем,
Но только у пруда он оказался,
И, вот, стоим и молча наблюдаем,
Как он глазами в омут окунался.
Душа, что раньше светлою была,
Глаза, что раньше живостью блестели,
Вдруг потемнели – там одна лишь тьма,
И сердце не стучит, а бьется еле…
И, может быть, в ответ на мрак души,
И пруд любимый тут же потемнел.
Как поступить? Отдаться в плен глуши?
Коль все равно остался не у дел.

Любимая жена и друг Антошка…
И ведь у них совсем не понарошку…

1.05.2007г.