Все было не так
Я вспомнил тот день, когда в первый раз увидел ее. Вот тогда погода была чудесной. Оставшиеся в живых сугробы вовсю топило теплое яркое солнце, и кое-где уже можно было увидеть просохшие островки асфальта. На одном из таких островков я и стоял.
Я уже не помню, зачем забрел тогда в этот парк. Наверное, это был знак свыше. Или моя интуиция. Или… Да какая, к черту, разница?! Может быть, мне просто захотелось срезать сотню-другую метров по дороге из магазина. За плечами у меня, это я почему-то помню отлично, болтался рюкзак с фотографией Вити Цоя, царствие ему небесное. В рюкзаке сиротливо стукались друг об друга банки с консервами – я тогда еще вел жизнь вольного студента, и готовкой себя особенно не утруждал.
Итак, я присел на краешек деревянной лавочки, тут же вскочил – доски были мокрыми от падающих с веток деревьев капель. Я вдохнул полной грудью сладковатый, слегка пахнущий пылью запах весны… И увидел ее.
Она шла по протоптанной среди тающего снега дорожке, в красной стеганой курточке, длинной черной юбке и черных же высоких ботинках. Теплый ветер трепал ее распущенные длинные волосы. Она никуда не торопилась, напротив, словно старалась впитать, ощутить каждый свой шаг, каждую секунду, каждую снежинку под ногами.
Мне показалось, что, проходя мимо меня, она на секунду остановилась. Я уже собирался было произнести традиционное «девушка, а можно с вами познакомиться», но она пошла дальше, даже не посмотрев на меня.
На следующий день я снова был в парке, с консервами в рюкзаке. Трудно сказать, хотел ли я увидеть ее. Наверное, хотел. Иначе бы не проторчал полтора часа на лавочке, накрытой цветастым полиэтиленовым пакетом. И она снова шла по тающему снегу, легкая, независимая, с искоркой в глубоких серо-зеленых глазах.
За месяц я выучил ее расписание. И каждый день приходил в парк, чтобы только увидеть ее. Была ли это любовь? Я не знал о ней ровным счетом ничего, ни имени, ни возраста, ни адреса, ни номера ее телефона. Не знал и не спрашивал. Я боялся, что меня в очередной раз ждет жестокое разочарование. Вдруг окажется, что мы совершенно не подходим друг другу? Вдруг у нее уже кто-то есть? Да мало ли на свете причин, по которым два человека не могут быть вместе? Итак, мне просто хотелось видеть ее, и, пожалуй, ничего больше.
Прошел год. Дела мои шли ни шатко, ни валко. Я благополучно оставил высшее образование – пары мешали мне видеть ее. Разругался со всеми друзьями-приятелями. Поменял двухкомнатную квартиру на комнату в общежитии – работу со свободным графиком найти пока не удавалось, а деньги были нужны. Зато десять минут в сутки я был по настоящему счастлив. А все остальное время я жил ожиданием этого счастья.
А сегодня все было не так. Было холодно. И я почувствовал, что она уже не придет. Натянув на уши шапку и потуже затянув на шее колючий шарф, я направился в ближайший магазин – купить вина и взять в автомате стаканчик горячего кофе.
На обочине дороги столпились люди. Чуть поодаль стоял новенький блестящий «Мерседес» с разбитым лобовым стеклом. Что-то в области сердца нехорошо, тревожно заныло. Я подошел поближе к толпе, так, чтобы до меня долетали обрывки фраз. Напряг слух.
«Разъездились, ироды…денег на..здят, потом Мерседесы покупают, а нормальным людям дорогу не перейти…такая молодая, жить бы еще да жить…посадят теперь сволочь, и поделом ему…а я бы таких вообще расстреливал…да вы че, мужики?! Она же сама виновата, я ей еще от перекрестка гудел…вот взять бы эту гуделку, да в ж..у тебе засунуть, черт лысый…бандюк несчастный…»
Рядом скрипнули тормоза – приехала «Скорая помощь». Врачи не торопились, прекрасно понимая, что спасать им уже некого. Здоровяк в белом халате руками раздвинул толпу. Я не выдержал, и протиснулся следом за ним.
Она и после смерти оставалась легкой и независимой. Глаза ее, ставшие сейчас и вовсе бездонными, смотрели в небо. По виску тонкой полоской сочилась алая кровь, пачкая ей волосы.
Я не кричал, не плакал, не умолял ее встать. Просто присел рядом и опустил ладонь на ее лоб, смахивая еще тающие на не успевшей остыть коже снежинки. А потом резко поднялся и пошел прочь. Кто-то взял меня за локоть, но я выдернул руку.
Я был виноват в ее смерти. Как это не глупо звучит. Если бы я отважился хоть раз заговорить с ней, она бы не стала сегодня переходить эту дорогу одна. Она бы вообще не стала ее переходить, если бы мы не подошли друг другу. Сменила бы свой маршрут, чтобы не сталкиваться со мной.
Я обернулся. «Скорая» уже отъезжала, уступая место экипажу ДПС. Толпа постепенно рассасывалась, люди продолжали свой путь, на ходу забывая подробности произошедшего.
Я вдруг осознал, что мне некуда идти. Меня никто уже не ждал. Я порвал все связи, продал сотовый, потому что никто мне не звонил, забыл адреса, телефоны и внешность старых знакомых.
Я шагнул на проезжую часть, прямо в поток мчащихся автомобилей. Повернулся лицом навстречу движению. Посмотрел на водителя маршрутки, отчаянно пытающегося уйти от столкновения. И улыбнулся. И ничего не стало.
И все стало на свои места.
Свидетельство о публикации №107043002056