Спирали

Его тошнило.
А когда он шел ночью по улице, над ним гасли фонари.
И загорались, когда уходил.
Он брал женщину за горло, говорил в ухо «люблю тебя» и насиловал.
И черт ее знает, как она стонала. Черт их знает, как они кричали.
Брал ручку и убивал себя, ненавидел. Злился, презирал. Не верил.
А под его ногами замерзала вода. Так и шел по льдинам, вниз по течению.
Проклинал себя, стараясь никого больше не задеть.
И ничего не мог. Не знал. Не хотел.
Перечитывал и бил себя в грудь, не зная, за что.
Искал хорошего писателя.
В своем столе.
Находил иногда на полках.
Жевал и проглатывал. Брал ручку. Тошнило.
А себя не видел нигде.
Даже в своем столе.
Так и остался подражателем. Мечтателем.
Потому что с бумаги не мог дать в наглую морду.
Изнасиловать не мог. Так и остался один.
Никто не видел, как гаснут эти долбаные фонари.
Потому что никто не ходил с ним ночью, когда он брал ручку и убивал.
Потом он перечитывал.
И не верил, и не мог закончить.
Нужно закругляться.
Он закольцовывал.
И кружился по спирали, и…