К вопросу о происхождении человека. Трактат

О чём, бишь, я? Ах, да. Во время оно
Земля была совсем ещё пуста.
Но закипели юные гормоны,
И началась рожденья суета.
Земля трудилась истово и рьяно,
Детей творя по образам любви
От бронтозавра и до таракана.
А так как всё под солнцем се ля ви,
То согрешила под хмельком, без света,
Залётного приветив молодца.
И через девять месяцев декрета
Дитя явила странного отца:
Ни плавников, ни панциря, ни шерсти.
Бесхвостый. Недоразвитая пасть.
У Брема нет, науке не известен.
Есть корешок, но мелкий, не на месте,
Ни дерево, ни куст – и что за страсть?
Земля над ним немного повздыхала -
Не пьяного ль зачатия грешки?
А может, оперится мало-мало,
А, может, даст другие корешки?
И, положив заняться воспитаньем
Всех тех, кого рожала от души,
С колен спустила чахлое созданье:
"Иди, дитя, играй и не греши."
Хотя не смог последыш опериться,
Он в семь уже тайком читал Басё.
Потом решил летать, но выше птицы,
Подай ему галактики – и всё!
Уж мать и так, и сяк, и чуть не плачет:
"Чем дома плохо? - сухо и светло,
Да и на чём тебе летать, мой мальчик?
Ведь ни одно не выросло крыло."
"Оставьте, мама, ваши сантименты.
Подумаешь, нет крыльев и хвоста,
И не нужны мне эти рудименты.
Для человека главное – мечта!"
Он разукрасил схемами заборы,
Мешал соседям стуком до утра…

И вот ракета бороздит просторы,
И понеслись парсеки «на ура»,
И в точке «икс», в тиши и тьме вселенской,
Удобно ноги свесивши с кормы,
Он рупор взял, и гаркнул молодецки:
"Здоровченко, папаня! Вот и мы!"

От страха карлик, красный сам собою,
В зелёную полосочку пошёл,
Когда в ответ услышал громовое:
"Ну, весь в меня! Орёл! Как есть орёл!"