Крыша

Холодный весенний ветер был судьёй в игре наперегонки, в которую играли скомканные бумажки со стихами. Они носились по крыше, как озорные котята, то замирая, то снова пускаясь наутёк...
Она сидела на корточках. Поёжившись, запахнула воротник и вырвала из тетрадки ещё один листик.
Вдруг сзади послышались шаги...
Она не оглядывалась: "Сколько можно просить тебя приходить на работу вовремя? Уже полчаса как стемнело, а я сижу и мёрзну здесь. Ну, что там на сегодня? От кого мы полетим спасать мир в эту ночь?"
"Тебе лишь бы шутить! Я, между прочим, пончиков купил!"
"Дай одну штучку, сидишь тут по ночам: любой аппетит отобьют со своими неотложными вызовами! И ещё ржать начнут, когда очередной чудак напишет россказни о том, что ангелы живут на крышах и едят пончики... Да мы бы и кофе, блин, пили, только кто нам сюда кофемашину поставит? Ну всё, рванули..."
"На сегодня только три вызова. Подожди, ты забыла это..." - он протянул ей старую тетрадь с розой на обложке.
"Оставь тут."
"Но ведь здесь..."
"Оставь тут".

ВЫЗОВ ПЕРВЫЙ.
Дмитрий смотрел на флакончик. Как безобидно он выглядит. Белые пилюльки... И не подумаешь, что по отдельности они помогают людям забываться сном, даруют им облегчение от этой жизни. Что ж, теперь они подарят его ему... Но как же страшно. Страшно... А дальше - зачем? Если было бы, на кого опереться, если бы были настоящие друзья, если бы кто-то нибудь понял, хоть раз. 20 лет - нет, мужчине невозможно дожить до 20 лет и ни разу даже не услышать о том, что он красив. Ни разу даже не услышать о том, что его замечают. Учёба - кому это нужно? Родители - нет, однозначно. Таблетки другого сорта? Он не сможет находить на них деньги вечно. Он больше ничего не сможет. Но, чёрт, как страшно... А впрочем, всё равно. Но сначала он посчитает, сколько таблеток во флакончике. Одна, две... десять, одиннадцать... двадцать одна, двадцать две.
Она и Он стояли у Дмитрия за спиной. Он раздасованно протянул: "А может с ноги ему вдарить, а? Опять банальность, хуже некуда, и не любит никто, и не поймёт, и девушки нет... Если бы взялся за себя да оглянулся вокруг, времени бы не было на малодушие. Таблеточки считает... а потом мать на могиле цветочки будет считать..."
Она задумчиво ответила: "Ну, если он такой лиричный, я могла бы скрасить момент". Подойдя, она взяла его руку и написала на листе бумаги в клетку "Всё в порядке! Всё просто супер! Всё в порядке: я просто умер :))))))"
Дмитрий недоумённо смотрел на написанное. Не зная, смеяться ему или плакать. Двадцать две таблетки во флаконе. Меньше, чем ему лет. Почему-то ему показалось это неправильным.
За его спиной Он набрал номер Дмитрия. Зазвонил телефон. Флакон со снотворным упал и покатился по полу... "Алло, кто это? Алло?" "Извини, парень, я хотел поговорить с тобой, но позвоню тебе завтра. У меня для тебя кое-то есть." "Кто вы??" "Я позвоню завтра. Жди. Не пожалеешь."

ВЫЗОВ ВТОРОЙ.

Марина смотрела на холст. Картина не хотела ложиться на него. Она жила в её сознании, этот пейзаж не давал ей покоя по ночам, но почему днём опускались руки, не смешивались краски, всё отвлекало? Чёрт! Кисть полетела на пол.
Он прошептал: "Бедные, ну что они его поминают почём зря? Ему до них никакого дела, пока они о нём не думают".
Марина злилась. Этот Холст. Этот Конкурс. Этот институт. Эти слова. "Ты должна", "У тебя не получится, ха-ха!", "Мариш, ты уверена, что взялась за посильный труд?"
Да, она была уверена! В её голове жил Тот Самый Пейзаж из снов. Он был картиной её жизни, он ещё до рождения на свет был её победой, он был тем, что так мечтают увидеть люди в природе... И он был ничем! Потому что её рука не могла переносить на холст знакомые черты, линии... Переносить ИМ. На ИХ суд. Для ИХ одобрения. Рука дрожала. Один неверный штрих, последние мазки - и картина будет закончена. И окажется, что это всего лишь картина. Прекрасный пейзаж техничен и обыденен. Одна Хорошая работа. И Миллион Лучших.
Он покачал головой: "Девочка моя, так ты обречена как художник!" и распахнул окно. Ветер, ворвавшись в комнату, сдул со стола простые чистые альбомные листы. Марина топнула ногой и стала второпях поднимать их.
А Она, тем временем смотрела на себя в зеркало. Ей казалось, что волосы, как всегда не лежат... В конце концов, плюнув на причёку, она принялась подводить глаза Марининым карандашом.
"Кхм, а ты не в курсе, что за расход чужого имущества бывает?" - он был явно недоволен.
"Я же женщина! К тому же, карандаш нужно было разрисовать, потому что..." - она толкнула его ногтём, он, подпрыгивая, скатился с полки и упал под ноги Марине, которая стояла злая перед своим холстом в обнимку с альбомными листами...
...Она рисовала, забыв обо всём. Она сидела на корточках, открыв окно, и рисовала простым карандашом для глаз на смятом листке А4. И это был её Пейзаж. Её самая лучшая Работа. А потом были ещё рисунки, были портреты, были просто узоры... Было ещё много всего, и даже победа в конкурсе, но не в том, неудавшемся институтском, а в другом, городском, через два года.

ВЫЗОВ ТРЕТИЙ.

"Ну, кто у нас последний на сегодня? - спросил Он, довольный своей работой. - Пончик хошь?"
"Нет. Знаешь... Я не хочу больше работать сегодня."
"Почему?"
"Третий вызов на расставание."
"В первый раз, что ли? Полетели."
Молодой ветер гулял по крыше. Он был судьёй в игре наперегонки, в которую играли скомканные бумажки со стихами. Они носились по крыше, как озорные котята, то замирая, то снова пускаясь наутёк... Она сидела на корточках. Поёжившись, запахнула воротник и вырвала из тетрадки ещё один листик. Как ей хотелось услышать сзади Его шаги... И она бросала свои стихи в объятия стихии, просила, но уже не надеялась.
Мысли прервал незнакомый голос. "Привет, ну что, пошли?"
"Куда? Ты кто?"
"Познакомимся ещё, как будет время. А пока его попросту нет: я сам не знаю, как здесь оказался и почему именно с тобой, но знаю лишь, что у нас много дел. И что ангелы поодиночке не работают."