Парад планет венок сонетов

Я ещё сподоблюсь на сонет-
Рифмы из четырнадцати строчек,
Принимая свой парад планет
Среди всех, других, парадов прочих.

Магии классический размер
Вроде бы не свойственен, однако,
В зыбких очертаниях химер
От судьбы я ожидаю знака.

И у православных алтарей,
Непонятных, вычурных и строгих,

Будто у распахнутых дверей,
Обивая милости пороги,

Слышу, как анапест, ямб, хорей
Шепчут мне языческие боги.

* * *
Я ещё сподоблюсь на сонет,
Детище Петрарки и Шекспира.
Время в старомодный свой лорнет
Смотрит на меня сквозь призму мира.

За прищуром равнодушных глаз,
Доводящих сердце до озноба,
Слышится, в немой тираде фраз,
Критика изысканного сноба.

Хоть не носит время париков,
Каждый жест изящен и отточен,

Пахнет ароматами веков
С вензелем, батистовый платочек,

И на каждом из таких платков,
Рифмы из четырнадцати строчек.

* * *
Рифмы из четырнадцати строчек.
Почему четырнадцать, не семь
И не десять? Было бы короче
Раскрывать любую сущность тем.

Семь грехов, а Заповедей – десять,
Да вокруг такая благодать,
Можно и чертям покуролесить,
И блаженно, ангелам летать.

Глядя в небо, рот открыв, споткнуться,
Наблюдая этот менуэт.

Боже, дай мне силы не коснуться
Тридцати серебряных монет.

И проснуться, во время проснуться,
Принимая свой парад планет.

* * *
Принимая свой парад планет,
Зная дело весело и туго,
Он смычком замысловатый след
Исполняет в воздухе упругом.

Невский, проникая в переход,
Бледной бесконечностью струится,
И звучит всегда, из года в год
Эта песня Северной столицы.

Рукава заплатами пестрят,
Брюки – просто некуда короче

Пятакам, скрипач, в футляре рад,
И в преддверье первой белой ночи

Примет он у Невского парад
Среди всех, других парадов, прочих.

* * *
Среди всех, других парадов, прочих
Каждый вспоминает свой парад.
Шаг на репетициях отточен,
А шеренги чётко держат ряд.

Стоп! Порой предшествует парадам
Боль утрат, попробуй их измерь,
Но мадам с косой безмерно рада
Плановой статистике потерь.

Нигилист ты, в вере ли неистов,
Ангел во плоти ли, изувер,

Всё одно, к мадам простым статистом
Ты уйдёшь из-под небесных сфер.

И бессилен здесь в своих монисто
Магии классический размер.

* * *
Магии классический размер,
Коль впихнуть в обыденные рамки,
Мир бы, предсказуем стал и сер,
Как второй состав в плохой программке

На спектакль скучный, не про что,
Ждут где от партера до галёрки,
Кто-то по скорей схватить пальто,
Кто-то коньячку хлебнуть с икоркой.

И букет наигранных страстей
С частотой серийного маньяка

Гонит прочь обманутых гостей,
Нищету, прикрыв подобьем фрака.

Крапу блеск средь козырных мастей
Вроде бы не свойственен. Однако….

* * *
Вроде бы не свойственен, однако.
Беспричинный страх в глухой ночи,
Вдруг накатит вражеской атакой,
Вызрев, в расписные палачи.

И душа, израненным капралом,
Вечно недовольная собой,
На мечи, перековав орала,
Будет принимать незримый бой.

В пустоте мелькают чьи-то тени,
Не имея ни весов, ни мер

С немотой тропических растений,
И слепые, как старик Гомер.

Ночь из бриллиантовых вкраплений
В зыбких очертаниях химер.

* * *
В зыбких очертаниях химер –
Порожденье Питерских туманов,
Вечной скоротечности пример
И непостоянство океанов.

Этот город, как хамелеон,
Будто бы капризная девица
Своему великолепью он
Позволяет с вами нам дивиться.

В роскоши архитектурных од
Ежедневно он не одинаков,

Но мостов уверенный полёт
Постоянен, среди дней и мрака.

И на месте высохших болот,
От судьбы я ожидаю знака.

* * *
От судьбы я ожидаю знака,
Как любви от королевы паж,
Только вот гонец посажен на кол,
Якобы, за гнусный шпионаж.

Из Казаней, диких орд, в привычках
Узкоглазость и скуластость прёт,
Вечной азиатчиной напичкан
Вроде, православный наш народ.

Разметался варварской столицей
Среди суши, порт семи морей,

Что бы видеть лики, а не лица,
Чтобы стать открытей и добрей,

Надобно бы искренней молиться
И у православных алтарей.

* * *
И у православных алтарей,
И в костёлах, и в тени мечетей,
В синагоге страждущий еврей -
Все мы от одной планеты дети,

Все мы миром мазаны одним,
Все мы божьей милости достойны,
Почему же кто-то вдруг гоним?
И зачем развязываем войны?

Не хочу, чтоб белый свет потух
Волею умов с большой дороги,

Не хочу себе поганить слух
Славою убийств в казённом слоге -

Бредом патетических потуг,
Непонятных, вычурных и строгих

* * *
Непонятных, вычурных и строгих
Можно напридумать слов, и что ж?
Чувств и мыслей, как иголку в стоге
Там при всём желанье не найдёшь.

Интересно поиграть словами,
Звуками, нюансами прикрас
Их друг, к другу прикрепляя швами
Из витиеватостей и фраз.

.Но, бывает, стройность рокировки
Логики сметёт Гиперборей.

Замелькают рифмы, как плутовки
В виде ускользающих угрей,

И, споткнувшись,, вдруг замру неловко
Я, как у распахнутых дверей.

* * *
Я, как у распахнутых дверей,
Перед гладью древнего Байкала,
Всё мечтаю побывать скорей,
Где душа, похоже, побывала,

Вдруг там жизнь окажется иной,
Хоть чуть-чуть волнительней и ярче,
Кто со мной к Байкалу? Кто со мной?
Вместе приоткрыть волшебный ларчик.

Там пленяет магия легенд,
Заключённых в необычном слоге,

Там, обильем разноцветных лент,
Сходятся судеб пути-дороги.

Не получишь там вистов в момент,
Обивая милости пороги.

* * *
Обивая милости пороги,
Две судьбы из болей и прорех,
В монастырской келье и в остроге
Истово замаливают грех.

Эти покаяния итожа,
Наперёд всё вынужденный знать,
Смотрит грустно милостивый Боже,
Ничего не в силах поменять.

И в садах, выращивая, горних
Розу, баобаб и лук-порей,

Достигает результатов спорных,
Как игрок от всяких лотерей.

Я ж, порой классическое порно
Слышу, как анапест, ямб хорей.

* * *
Слышу, как анапест, ямб, хорей,
Задыхаясь в мире чистогана,
Верят, что живут Ассоль и Грей,
До сих пор в пределах Зурбагана.

Будто отблеск алых парусов,
Вырвавшись с рекламного плаката,
Шкипера, услышав грозный зов,
Полыхнёт по серому закату.

Напрягаясь дружно фок и грот,
И бизань, и всё, что есть в итоге,

Унесут мечты мои вперёд,
Не передыхая в эпилоге,

Курсом, что уже который год
Шепчут мне языческие боги.

* * *
Шепчут мне языческие боги
Бред на тарабарском языке,
Горные вздымаются отроги,
Облака клубятся вдалеке.

Тело в путах, слышен ритм там-тама,
Кровь кипит, предчувствуя беду.
С рожею, похожей на Саддама,
Нож заносит надо мной колдун,

В липком страхе, как в поту купаюсь,
Знаю, шансов на спасенье нет,

Всё! Конец!.... И тут я просыпаюсь,
Жертва предрассудков и примет

И твержу, как Фрейд во сне копаясь:
- Я ещё сподоблюсь на сонет!