Декабрьский дождь

Год выдался ужасный, в плане погоды. Дождь в декабре – это бред для нашего города, так, по крайней мере, мне казалось. Как такое возможно? Каким образом? Уж не знаю, о чем думают ангелы, когда насылают на уральскую землю зимний дождь, но я уверен, что, если бы сейчас был май, они полагались бы на здравый смысл.
На улице тепло, плюс пять. Плюс пять! Представляете? Середина декабря, скоро новый год. Обычно в это время во дворах строят ледяные горки, лепят снеговиков. А что сегодня – слякоть, лужи грязи. В воздухе парит затхлый запах сырости и гниения. Каждое утро просыпаешься от звука бьющейся воды о железный карниз. Капли небольшие, но падают они очень быстро. «Такого не бывало», - говорили все, кого я знал. Погода меня медленно убивала. Которую ночь я поздно лег спать, которое утро встал рано. Не выспавшись, не позавтракав, лишь быстро умывшись и одевшись, я спешил на надоевшую работу. Бешеный ритм, сил с каждым шагом все меньше и меньше. С утра в контору, вечером в университет. Отвратное настроение. Грязь, серые лица прохожих, их колючие взгляды. Если ты открытый человек, чувствительный, то депрессия станет твоим другом. И мысли о смерти уже не кажутся пугающими и чуждыми.
Выходишь на улицу, глаза расширяются - нет смысла жмурится от яркого солнца, потому что в квартире от лампочки светлее, чем во дворе панельной коробки.
Бредешь и бредишь. Ноги идут как по программе, мысли погружены в мечты о теплом, солнечном острове. Глаза полузакрыты, чтобы наглядно все себе представить. Я там. Я греюсь на солнце. Пение неизвестных мне птиц и шум прибоя ласкают слух. Песок бел как снег. Глядя в даль, ты не можешь отличить море от неба, настолько сливаются две стихии. Нежный ветер гладит загоревшее тело. Ты расслаблен, плывешь по волнам неги. И голос:
- Извините за обращение. Не сочтите за наглость. Я с другом вчера освободился. Мать не видел два года. Денег на билет до дома не хватает. Сколько сможешь – десять рублей. Мужик сейчас полтинник подогрел, - тихий полушепот впивался мне в ухо. Трясущийся парень лет двадцати пяти, синеватая кожа и пальцы с синими перстнями. Но главное это глаза – их нет. Физически они есть, но они смотрят не на меня, а во внутрь человека, владельца стеклянных капель.
Не дашь денег - не отстанет, либо под ребро схватишь. Решай, думай. Жалко его ли, денег ли, спешишь ли – все одно – остров растворился в тумане.
Улыбка осветила бледное лицо парня, когда пятьдесят рублей исчезли в его кармане.
- Благодарю. Вот такие люди мне нравятся. Молодец. Удачи, - словно скороговорку выпалил и исчез неожиданный встречный.
Ясно, что деньги не на билет, а на дозу. И освободился он не вчера. Но уж лучше я ему дам полтинник, чем он убьет кого-нибудь за эту бумажку.

Добравшись до ближайшей остановки трамвая, и как водится, испачкавшись, я стал ждать. На этот раз недолго. Сигарета еще не истлела до половины, когда из-за поворота вывернула железная морда. Одновогонка медленно подкатила, отворила двери. Народ выходит, остальные ждут.
Мне хотелось залезть в первую дверь, очень хотелось, кто-то мне это советовал. Но люди все выходили и выходили, как прорвало. Терпение лопалось, трескалось, расходилось по шву. Я плюнул и пошел, вернее, стал прокрадываться меж луж грязи к средней двери. Ехать-то одну остановку, а усилий приложить нужно… был бы толк. Наконец-то я залез, встал на вторую ступеньку. Одна лишь мысль – «как бы не нарваться на кондуктора».
- Оплачиваем проезд. Вновь вошедшие. Предъявляем, - нудный, старческий голос вопил на весь вагон.
Вы понимаете? Нужно было слушать интуицию. В этом я убедился позже, хотя знал это раньше.
Оплатил, на этот случай я всегда вытаскиваю «десятку» из кошелька и перекладываю ее в карман куртки, чтобы не шарится в толкучке трамвайной. Да, со ступеньки пришлось подняться в салон. Какой-то тип в последний момент запрыгнул. Едем, а мне тяжело, не по себе, ест что-то, гложет. На ступеньке стоит этот тип и девушка, вернее девочка-школьница. Ее все тот же ненавистный мной кондуктор попросил оплатить проезд.
Открывает сумку, роется и начинает выдавать кондуктору по рублю семь рублей, медленно. Кондуктор ясное дело не доволен. Я ухмыляюсь, мол, так тебе и надо, хоть кто-то над тобой поиздевается. Тут вижу – тип протягивает руку к девушке, они ко мне спиной стоят. Возможно, они вместе, денег ей дает? Нет. Что-то резко достал и себе в пакет. Тип отвернулся, девушка оплатила и закрыла сумку.
Я застываю. Во всех смыслах. Не могу пошевелится. Мозг отказывается работать, только глаза шарят по вагону, ищут кого-нибудь, кто видел. Никого. Я один. Ступор. Что делать? Каждый знает, каждый ответит. Я не знал. Сказать ему, чтобы отдал, что взял. Тихо, только ему. Сказать всем, громко, чтобы услышали. Сказать девушке. Что?
Я стоял и… ничего не делал. Смотрел на него и молчал. Он бледный, синие пятна на коже, ищущий, тревожный взгляд, пустые глаза, худой, высокий, немного опухшие руки – все, что я видел. Он привык к своей жизни, сам ее выбрал. Они похожи: прохожий, что просил денег и этот худой. Одна лишь разница – тому давали деньги, а этот брал сам.
Люди что-то обсуждали, о чем-то беседовали, что-то рассказывали. А я, сволочь, молчал. Не мог решиться на шаг. Боялся! Это правда. Я безумно волновался – или он меня пырнет ножом, что лежит в кармане, или никто меня не поддержит, он сбежит и найдет меня. Глупо! Идиот! Паника брала верх. Я был готов орать во все горло, лишь бы стать человеком, а не статуей. Готов был ударить его, лишь бы сохранить свою совесть.
Трамвай медленно ехал, останавливаясь через каждый метр. Время застыло. Мне давали шанс, шевельнись, крикни, хоть что-нибудь сделай. Я же глотая воздух, искал для себя оправдание. У каждого свой путь. Может, так нужно. Это повлияет на их жизнь. Наплевать на него – он пропащий. Я думал о девочке, о ее будущем. Можете смеяться, глумится надо мной, я это заслужил, но я действительно думал об этом. Сердце отмеряло секунды. Трамвай не доехал до остановки, высадил нас в лужу грязи. Мы вышли. Я пошел на работу. Девочка в школу. Тип остался возле трамвая. Легче сожалеть о сделанном. Я себя до сих пор ем за то утро. Но не вернуть, время ушло.
Я много раз думал об этом, представлял себе ту поездку вновь и вновь. Видел его лицо, вспоминал свои мысли, действовал, говорил. Но ни разу не мог предсказать результат, окончание этой встречи. Как она завершится для каждого из нас. Возможно, если бы я действовал, все потом было бы по-другому. Почему «возможно»? Все было бы по-другому. Вопрос в том, в какую сторону были бы отличия для каждого из нас.

Год выдался ужасный, в плане погоды. Дождь в декабре – это бред для нашего города, так, по крайней мере, мне казалось. Как такое возможно? Каким образом? Уж не знаю, о чем думают ангелы, когда насылают на уральскую землю зимний дождь, но я уверен, что, если бы сейчас был май, они полагались бы на здравый смысл.
На улице тепло, плюс пять. Плюс пять! Представляете? Середина декабря, скоро новый год. Обычно в это время во дворах строят ледяные горки, лепят снеговиков. А что сегодня – слякоть, лужи грязи. В воздухе парит затхлый запах сырости и гниения. Каждое утро просыпаешься от звука бьющейся воды о железный карниз. Капли небольшие, но падают они очень быстро. «Такого не бывало», - говорили все, кого я знал. Погода меня медленно убивала. Которую ночь я поздно лег спать, которое утро встал рано. Не выспавшись, не позавтракав, лишь быстро умывшись и одевшись, я спешил на надоевшую работу. Бешеный ритм, сил с каждым шагом все меньше и меньше. С утра в контору, вечером в университет. Отвратное настроение. Грязь, серые лица прохожих, их колючие взгляды. Если ты открытый человек, чувствительный, то депрессия станет твоим другом. И мысли о смерти уже не кажутся пугающими и чуждыми.
Выходишь на улицу, глаза расширяются - нет смысла жмурится от яркого солнца, потому что в квартире от лампочки светлее, чем во дворе панельной коробки.
Бредешь и бредишь. Ноги идут как по программе, мысли погружены в мечты о теплом, солнечном острове. Глаза полузакрыты, чтобы наглядно все себе представить. Я там. Я греюсь на солнце. Пение неизвестных мне птиц и шум прибоя ласкают слух. Песок бел как снег. Глядя в даль, ты не можешь отличить море от неба, настолько сливаются две стихии. Нежный ветер гладит загоревшее тело. Ты расслаблен, плывешь по волнам неги. И голос:
- Извините за обращение. Не сочтите за наглость. Я с другом вчера освободился. Мать не видел два года. Денег на билет до дома не хватает. Сколько сможешь – десять рублей. Мужик сейчас полтинник подогрел, - тихий полушепот впивался мне в ухо. Трясущийся парень лет двадцати пяти, синеватая кожа и пальцы с синими перстнями. Но главное это глаза – их нет. Физически они есть, но они смотрят не на меня, а во внутрь человека, владельца стеклянных капель.
Не дашь денег - не отстанет, либо под ребро схватишь. Решай, думай. Жалко его ли, денег ли, спешишь ли – все одно – остров растворился в тумане.
Улыбка осветила бледное лицо парня, когда пятьдесят рублей исчезли в его кармане.
- Благодарю. Вот такие люди мне нравятся. Молодец. Удачи, - словно скороговорку выпалил и исчез неожиданный встречный.
Ясно, что деньги не на билет, а на дозу. И освободился он не вчера. Но уж лучше я ему дам полтинник, чем он убьет кого-нибудь за эту бумажку.

Добравшись до ближайшей остановки трамвая, и как водится, испачкавшись, я стал ждать. На этот раз недолго. Сигарета еще не истлела до половины, когда из-за поворота вывернула железная морда. Одновогонка медленно подкатила, отворила двери. Народ выходит, остальные ждут.
Мне хотелось залезть в первую дверь, очень хотелось, кто-то мне это советовал. Но люди все выходили и выходили, как прорвало. Терпение лопалось, трескалось, расходилось по шву. Я плюнул и пошел, вернее, стал прокрадываться меж луж грязи к средней двери. Ехать-то одну остановку, а усилий приложить нужно… был бы толк. Наконец-то я залез, встал на вторую ступеньку. Одна лишь мысль – «как бы не нарваться на кондуктора».
- Оплачиваем проезд. Вновь вошедшие. Предъявляем, - нудный, старческий голос вопил на весь вагон.
Вы понимаете? Нужно было слушать интуицию. В этом я убедился позже, хотя знал это раньше.
Оплатил, на этот случай я всегда вытаскиваю «десятку» из кошелька и перекладываю ее в карман куртки, чтобы не шарится в толкучке трамвайной. Да, со ступеньки пришлось подняться в салон. Какой-то тип в последний момент запрыгнул. Едем, а мне тяжело, не по себе, ест что-то, гложет. На ступеньке стоит этот тип и девушка, вернее девочка-школьница. Ее все тот же ненавистный мной кондуктор попросил оплатить проезд.
Открывает сумку, роется и начинает выдавать кондуктору по рублю семь рублей, медленно. Кондуктор ясное дело не доволен. Я ухмыляюсь, мол, так тебе и надо, хоть кто-то над тобой поиздевается. Тут вижу – тип протягивает руку к девушке, они ко мне спиной стоят. Возможно, они вместе, денег ей дает? Нет. Что-то резко достал и себе в пакет. Тип отвернулся, девушка оплатила и закрыла сумку.
Я застываю. Во всех смыслах. Не могу пошевелится. Мозг отказывается работать, только глаза шарят по вагону, ищут кого-нибудь, кто видел. Никого. Я один. Ступор. Что делать? Каждый знает, каждый ответит. Я не знал. Сказать ему, чтобы отдал, что взял. Тихо, только ему. Сказать всем, громко, чтобы услышали. Сказать девушке. Что?
Я стоял и… ничего не делал. Смотрел на него и молчал. Он бледный, синие пятна на коже, ищущий, тревожный взгляд, пустые глаза, худой, высокий, немного опухшие руки – все, что я видел. Он привык к своей жизни, сам ее выбрал. Они похожи: прохожий, что просил денег и этот худой. Одна лишь разница – тому давали деньги, а этот брал сам.
Люди что-то обсуждали, о чем-то беседовали, что-то рассказывали. А я, сволочь, молчал. Не мог решиться на шаг. Боялся! Это правда. Я безумно волновался – или он меня пырнет ножом, что лежит в кармане, или никто меня не поддержит, он сбежит и найдет меня. Глупо! Идиот! Паника брала верх. Я был готов орать во все горло, лишь бы стать человеком, а не статуей. Готов был ударить его, лишь бы сохранить свою совесть.
Трамвай медленно ехал, останавливаясь через каждый метр. Время застыло. Мне давали шанс, шевельнись, крикни, хоть что-нибудь сделай. Я же глотая воздух, искал для себя оправдание. У каждого свой путь. Может, так нужно. Это повлияет на их жизнь. Наплевать на него – он пропащий. Я думал о девочке, о ее будущем. Можете смеяться, глумится надо мной, я это заслужил, но я действительно думал об этом. Сердце отмеряло секунды. Трамвай не доехал до остановки, высадил нас в лужу грязи. Мы вышли. Я пошел на работу. Девочка в школу. Тип остался возле трамвая. Легче сожалеть о сделанном. Я себя до сих пор ем за то утро. Но не вернуть, время ушло.
Я много раз думал об этом, представлял себе ту поездку вновь и вновь. Видел его лицо, вспоминал свои мысли, действовал, говорил. Но ни разу не мог предсказать результат, окончание этой встречи. Как она завершится для каждого из нас. Возможно, если бы я действовал, все потом было бы по-другому. Почему «возможно»? Все было бы по-другому. Вопрос в том, в какую сторону были бы отличия для каждого из нас.