Волынщик ждет рассвета

В тот раз, а он был первым, солнце, раскалившись, коснулось водной глади, когда я шел, стирая подошвы о каменный мост. Ветра почти не было, и озеро застыло в полудреме. Я шагал домой, мечтал, напевал что-то. Брел и любовался тем, что творит природа: из облаков лепит кукол, из ветра плетет шарф. Мост был длинный, и когда моя нога ступила на берег, солнце уже утонуло, лишь размывы крови оставив на синем небе, да небольшие облака, вымокшие в ней. Меня влекло желание побыть рядом с водой, хотелось посидеть возле озера…
Я двинулся и мир наполнился музыкой. Повсюду звучала приятная, но грустная мелодия. Она лилась из ниоткуда. Я застыл, не мог двигаться, я только слушал. Волынка. Волынщик играл, провожая кого-то в последний путь, отпевая его душу. Жизнь завершилась, прервалась, утонула в потемневшем озере. Вечер сменялся ночью. Я замер, еле глядя себе под ноги, усталость рубила мое тело. Постепенно я возвращался в этот мир. Окончательно придя сюда (именно сюда, а не в себя), я подошел к воде и сел, сел прямо на траву. Прохлада захлестнула меня волной. Мелодия звучала, она становилась громче, заполняя собой все пространство, забираясь под камни, проникая в каждую травинку. Музыка поднимала меня к облакам…
Я сидел и слушал, не думая о том, откуда она звучит и кто играет на столь волшебной волынке. Деревья качались под ритм мелодии, баюкая слушателя, убивая его. Ветер навис над головой, впиваясь озябшими пальцами мне в кожу. Звезды начали появляться, предвкушая чудесную ночь. Одни ярко светили, не стыдясь своей красоты, другие скромно мерцали, опасаясь зависти.
Волынщик провожал в последний путь, быть может, свой последний закат. Он отпевал солнце, что скрылось в потемневшей глади воды. Я лег на траву и ввинчивался слухом в каждый звук музыки, парящей над озером.
Вода стояла, луна с мудростью лет наблюдала за действом, вернее за внешним бездействием. В душе творилось что-то невообразимое. Я смотрел на звезды, слушал печальную песнь волынки, и мне хотелось лететь. Хотелось взмыть над озером, окунуться в воду и вновь подняться к облакам.
Давным-давно, примерно три десятка лет назад, когда я только появился на этот свет, один человек, прохожий, бродяга и игрок, украдкой обронил слова: «Этот малец, пройдут года, столкнется с главным, с тем, что пугает и влечет. Его наполнит жизнь, поманит смерть, душа взлетит, а тело, словно склеп, не даст свободы мыслям ложным, но разрешит ожить праведным идеям. Поверьте мне, этот малец, а он уже не мал, откроет нам глаза, запустит разум в небо, чтоб огляделись мы». Он подмигнул мне и скрылся за углом. Никто мне больше не сказал, что я не тот, что смотрит на меня с зеркальной глади. Меня корили тем, что я мечтатель. «Бросай фантазии, - кричали. В них пепел твоей жизни. Забудь про сны, живи сегодня. Очнись, наполни вдоволь разум тем, что покоится вокруг». Мне было мало, я шел в огонь, я плыл против теченья слов, что мне бросали в спину.
С тех пор, как вы смогли заметить – три десятка лет прошло, я вырос, ноги не сломал о прутья тех, кто тратил время на завистливые взоры. Окреп умом, учился в школе жизни, летал во сне, мечтал и грезил. Слова бродяги я хранил в укромном месте своей души. И шел, ступая по раскаленным камням, к заветной цели. Я смутно представлял ее образ. Мне хотелось верить, что все не зря. Я верил и бежал. Быть может, волынщик этой ночью мне споет про то, что я до сель не в силах был постигнуть?
Волынщик пел. Звучали песни тех, кто давно ушел, но до сих пор остались с нами. Ветер танцевал, завлекая звезды. Лес слушал, пригибаясь, скорее кланяясь. А я сидел на столь живительной траве, что кровь бурлила все сильней, а сердце билось с силой слова. Я лег, и тело поднялось к луне. Я не был пьян. Я был один на этом свете. Я странник был, идущий краем, не заходящим в глубь, боясь споткнуться…
Я закрывал глаза. Волынки звук меня пленил, я шел по неизведанной тропе, возможно, к самой главной цели. Стелился шелком свет луны, плясал огонь живых существ…
Кто знал меня? Кто видел мои серые глаза и впалость щек? Кто слышал крики по ночам? Кто жег лучину в моем старом доме? Кто говорил со мною вечерами? Кто гладил мои поседевшие волосы? Ответ – Никто, звучит как приговор. Я жил один, я шел один. Один…
Звезда упала в озеро. Осветила все вокруг. Я смог увидеть того, кто дарил мне жизнь сегодня ночью. На островке размером с кухню, средь камышей и лилий, сидел старик с волынкой. Серебряные волосы и клетки ткани объяли тело музыканта. Похож на друга моего детства. Он так же весел и печален, он друг для всех…
Когда он забрел ко мне (друг, но виделись редко – моя вина, его заслуга), я был пьян, играл словами в чехарду, курил трубку, а он с «курорта» возвратился. Друг позвонил – я счастлив был. Мы пили пиво, говорили. С тех пор… мы оба изменились. Да, я не тот, что был вчера, несясь по мутной речке жизни. Мои глаза устали от блеска.
Куда Вы смотрите? Куда идете? Топчитесь на месте, плешь свою протираете.
Где Ваши глаза? Смотрите, Вы не видите. Плюете, хотя мучает жажда, вздыхаете, но задыхаетесь. Идете? Ха!
Начну, ночь вдохновляет.
Я ушел. Сбежал от всех, кого я знал, пятнадцать лет назад. Родители, друзья, знакомые – все остались позади, в другой жизни. Я мечтал о странствиях и приключениях, вместо этого работал в треклятом огороде и пас скот. Только наедине с собой я мог мечтать и грезить о горах со снежными вершинами, об озерах и морях с голубой водой, о лесах с множеством зверей, названий которых я даже не слышал. Я брал волынку, садился на берегу реки и играл. Скот пасса, мирно щипая травку, птицы пели, а я мечтал.
В скоре мои мысли целиком были заполнены лишь дальними краями, неизведанными местами, островами и континентами, реками, озерами, морями и океанами – всем тем чего мне так не хватало. Уйдя, я бросил то, что утомило до тошноты мое юношеское сознание. Ушел, не обернулся, не простился. Я хотел лишь одного – лишить себя размеренности и однообразия.
Я был подростком, оборванцем, жизни не видел, а замахнулся на весь «этот» свет. Замахнулся бы и на «тот», но цели нужно ставить постепенно.
Дойдя до реки, дальше которой я никогда не ходил, улыбка устремилась к солнцу, глаза сияли, словно птицы над водной гладью, а ноги продолжили шагать к мечтам…
Еще одна звезда спустилась поближе к воде…
Город встретил меня своей жесткостью. Стеной припечатал к грязной мостовой. Не было моих любимых рек, гор, полей, лесов. Дома, пыль, дороги и множество людей, живущих лишь собой – это наполнило пространство. Я не мог, меня тянуло море, снега, высоты, тропические джунгли. Но как? Как вырваться? Нет денег, нет знакомых, ничего нет…
Началась моя первая школа. Школа бродяги. Таких как я сегодня тьма, и даже большее. Пацаны, что вечно ошивались на улице, промышляя воровством, обманом, жульничеством, игрой и враньем, отточенным как лезвие ножа – они стали моей семьей, дорогой к мечте.
День сменялся ночью, ночь – днем, а я ни сделал и шага к своей цели. Меня засасывало в яму. Нужно было делать рывок. Рвать нити, что связывают мысли, конечности, действия и эмоции.
Рывок внезапен, в этом вся прелесть. Не знаешь, когда и откуда его ожидать.
Однажды, я гулял по вокзалу. Я сотни раз бывал здесь. Объявили об отправлении поезда, идущего на юг к морю. Я в очередной раз сглотнул слюну зависти к пассажирам. Почему не я?
- Парень, быстрее. Я чемодан оставила на пироне, - кричала дама в окно уже тронувшегося поезда.
Сейчас, сейчас. Я так не бегал даже от собак. Пулей, молнией я домчался с чемоданом до вагона, вскочил на подножку и вот я еду к морю.
Дама в награду за доброе дело оплатила проезд и дала денег на еду и жилье в новом городе.
Море. Синяя гладь. Бесконечная ткань небесного цвета на теле желтого песочного гиганта. Соленый привкус на сухих губах. Шорты, загорелая кожа, выгоревшие волосы – мой новый образ.
Вода поглотила мою душу. Я принадлежал лишь этой стихии. Я сутками ошивался на пляже. С каждой секундой я все больше и больше тонул.
Море! Как оно завораживает, как влечет. Песок и солнце, крики птиц, плеск волн. Я закрываю глаза и плыву. Я капитан забытого фрегата. Мне море – дом родной. Я вечный путник. Плыву навстречу страху, риску, опасности и смерти.
Меня взяли на небольшое рыбацкое судно. Я стал причастен к делу моря. Еще один шаг к великой мечте.
Прошел год. Я забывал про родных все больше и больше. Я болел морем. За это время меня обучили всем премудростям рыбацкого дела.
По вечерам много пил. Я познал любовь женщин. Но тоска все больше и больше забиралась в мое сердце. Угнетало однообразие. Все, кто был рядом, осточертели. Я плюнул бы в каждого, если бы знал куда идти. Мне путь укажут звезды в море, когда заплутаю средь волн. Луна осветит выход. Я мечтал. Увы, все было неизменно.
 Но все это лишь начало долгого пути.

Вечером после трудового дня, когда солнце касалось синей глади, я брел по берегу, пиная надоевший песок. Теплый ветер обдувал мое погрубевшее лицо. Разум приятно расслаблен под действием спиртного.
Мой взгляд остановил большой корабль. Еще вчера его не было. Я направился к нему. Возьму на абордаж. Я многое могу, на многое способен.
На корабле был капитан – пожилой, угрюмый мужик. В нем здоровья на десятерых бы хватило. Он брал монеты и гнул их пополам. Сидел в своей каюте, пил. Я сказал, что хочу уплыть отсюда. Он сказал, что хотел когда-то того же.
Я стал матросом, хоть и юн. Я бы умер, если бы не уплыл на нем отсюда.
В самые критические моменты, когда мне казалось, что сил уже нет, что это последний шаг, и если я споткнусь, то встать уже не смогу, как раз тогда цель достигалась, и следовал следующий этап.

Острова, острова. Ах, как тянут меня острова.
Я рос в своих глазах. Я стал настоящим моряком.
Большой корабль нес меня к тем небесам, где зажигаются мечты, где пение богинь усыпляет, где воздух пьянит, а земля подобна шелку. Мы плыли. Ветер наполнял паруса. Небо было чистым, и солнце ободряло мой разум. Я был пьян от счастья.
Но и этот шаг не мог оказаться безболезненным.

Вечером, когда команда немного выпив, отдыхала, я поднялся на палубу, чтобы еще раз увидеть огненный шар, покидающий царство небес, полюбоваться исчезновением чуда.
Внезапно мне стало не по себе. Что-то беспокоило мое сердце. Я обернулся. Мои глаза не видели, словно я ослеп. Темнота. Тьма. И жуткий гул, и ветер в приступе безумия.
Все остальное было не со мной, с другим, кто выжил, кто прожил эти часы, подобные аду.
Нас качало, словно мы были в хрупкой лодке. Паники не было ни у кого, каждый знал, что делать и как. Кроме меня. Физически я был готов, я действовал, я помогал, спасал. Но дух летал там, где гроза, где молния сверкает, где гром звучит шаманским барабаном.

Солнце, о, как я рад тебя увидеть.
Глаза послушно открывались. Я лежал на палубе. Надо мной были паруса и кривая рожа боцмана с его уродливой улыбкой, шрам украшал левую щеку.

Где тени берегут прохладу для снежных вершин, где капли росы наполняют жизнью зелень, где ветер возвращает силу солнцу, там в полу-полете над землею звучит волынка, сказочный витраж ее пения сияет средь тумана. Я был там, и это меня спасло.

Через пять дней скитаний по волнам мы причалили. Множество островов, целый архипелаг. Портовый город был мне как звезда, что зажигаясь освещает страннику путь. Я видел это, видел и другое в свои неполные восемнадцать лет.
Нож - друг, кулак – брат, а интуиция – сводная сестра. На улицах, где глаза являются документом, а слова орудием, я мог прожить и выжить, удивив тем самым своих родных, которых я забыл.
За труд, за помощь на палубе во время шторма, капитан наградил меня начальным капиталом. К этому времени я отточил на матросах свои навыки игры. Да здравствует азарт богатых дураков, что позволяет жить тем, кто немного их умнее и изначально значительно беднее.

Я разуму привил желание игры, что мне вбивалось на темных улицах. Игра в карты была одной из граней того, кто дышал страшным и рискованным воздухом подворотен. С них начинался мой урок, ими он продолжился, когда я был рыбаком. Теперь же это не урок для меня, это показательное выступление, где я стажер, а все профессора. Пройду ли я этот экзамен? От результата зависит моя жизнь.
В тот день я выиграл первые деньги, серьезные деньги. Игра меня забавляла. Я с легкостью просчитывал возможные ходы противника. Карты обожали мои руки, они сами тянулись к ним. Мне не нужна была ловкость, достаточно было чувствовать. Интуиция вдохновляла меня, я учился ее слушать и слышать. Различая малейший шепот небес, мозг принимал мгновенное решение. Ставки росли, азарт заполнял мое сердце, руки немного вспотели.
Глаза напротив, сзади, сбоку, сверху. Мне бы не дали уйти, не будь я прост и нагл в этой простоте.
На улице я осознал, что начался совсем другой этап моей, возможно, долгой жизни.

Глупо было в первый же день обыграть пару богачей. Никто не сел за стол со мной ни на следующий день, ни в последующую неделю. Деньги были, но они словно песок сыпались сквозь пальцы. Недолго думая, я отправился в следующий город.
Учись на своих ошибках, но делай их как можно меньше. С каждой новой ошибкой вероятность смерти возрастает, а шанс на выигрыш в партии с костлявой превращается в горстку праха.
День за днем я работал как машина. Деньги прилипали к моим длинным пальцам. Пока мне не сказали: «Хватит!». К этому моменту я выиграл уже достаточную сумму, чтобы купить корабль.
Любой дурак бывает дураком пока он этого не видит. И вот когда я в сотый раз сгребал со стола купюры, мне в бок воткнули нож. И человек превратился в тело.

Я слышал звук волынки. О, Боже, как она звучит.
В облаках, средь звезд, на краешке месяца я впитывал волшебные переливы. Они, словно кровь, что мне перелили.

Тело донесли до ближайшей канавы и выбросили.
Меня оберегали руки, что играли на волынке.

Рассвет. Ярчайшие лучи, как иглы, солнца пронзали веки. Я обожаю тебя, огненный клубок.
Глупец. Последний остров. Как деньги меня ослепили. Они мне когтями закрыли глаза. Жажда большего меня схомутала.
Буквально пару дней назад я договорился с капитаном «Призрачного ветра», что через три дня мы отчаливаем в направлении континента. Последняя игра, последний остров. Все, кто обижен мною был, вложили свою силу в удар ножа.
Я обессиленный лежал под мостом. До корабля буквально миля. Там есть все. Но где мне силы отыскать. Я закрываю глаза и…

Волынка распускает крылья на моей спине. Я поднимаюсь над утренним городом, взлетаю, парю. Облака прикрывали голубую гладь небес, а туман – воды. В прослойке слабый человек летел по ветру к жгучему пятну.

Вернулся я на этот свет, когда мы были за сотни миль от берега. Рождение моей души вновь повторилось.

Тем игрокам денег почти не досталось. Только то, что я взял с собой на игру. Остальное хранилось в каюте. Мой друг, которого я спас еще во время шторма, вскоре, после того как мы пришвартовались в порту, стал капитаном.
Я был игрок и пьянь. Но человек во мне проснулся. Я переговорил с капитаном, и мы приняли общее решение – изменить курс.
Новая цель – тот берег, что не виден на бумаге, где не был человек, ищущий открытий…

Озеро, где на островке играет волынщик, искрилось. За годы моих скитаний я еще ни разу не был столь смирен. Мне не хотелось драться, пить, играть, плыть. Я обрел равновесие, спокойствие. Все это время я стремился туда, где счастье укрывает тебя теплым пледом, где нега шепчет ласковые строки, где сон не зол, где радость от любви сжимает сердце. Я долго шел… к себе домой.
Я видел чью-то спину, чувствовал чье-то недавнее присутствие, но не мог понять, что я гоняюсь за своим призраком. Но, не пройдя того, что пройдено, не осознаешь как дорог тебе дом.
Увидев и поняв то, что не поймешь, не видя, я щедро поделился нажитым багажом.
Острова, острова. Я нашел вас, мои дорогие. Я впечатал свой контур в бумажный листок. Я прожил эту часть, я прошел этот путь, я достиг. Все, о чем я мечтал, уже сбылось. Но что же дальше?

Волынщик плел узор волшебного эскиза. Моя картина застыла средь ребристой глади.
Светало. Солнце вновь поднималось с глубин. Алые облака сопровождали рождение чуда. Как только огненный шар покинул утробу озера, волынка стихла.
Блестели капли на траве, пели птицы. Я шел туда, где родился, где предстоит родиться вновь. Как солнце я начну свой новый путь. Чтобы прожить, мне нужно быть.
Как долог путь домой.