Бабы дуры

Словесным ядом, как кнутом мороза,
Печать судьбы в оттенки рабства отдала.
Согнулась и скакожилась, и слёзы
Рванули! "Лошадь закусила удила".

Застыла жизнь... Прошедшего картины
Стучали в дверь: впусти... впусти...впусти...
Сюсюкин Вова мечется у льдины...
Он "НЕДОТРОГА" в полный зал кричал - прости!

Таскуев Юра больше года бился,
А дальше поцелуев - "нет" и "нет"!
Липатников Алёшенька - любила
И целовались до утра , но секс - запрет.

Клименко Юра был последним - Омским.
Надзора мамы нет. Отучишься - гуляй.
Упорно - тихий норов старо - русский
Секс подпустил на шаг, убрав табу с грудей.

Муж первый, кто дотронулся до чести.
Двоих родить и стать виновной без греха...
И градом слёзы взбили мысли мести.
Гордыня разнесла по разным берегам.

Он вырвался на волю, на свободу!
Ключ найден в мир "лечу куда хочу"
В охотку, да под "лётную погоду",
С "попутным ветром" - все заборы по плечу.

Она решила, коль родить сумела,
Обязана детей поднять и воспитать.
А что до счастья - просто не посмела...
Всё после... Надо только очень долго ждать.

Обида, словно, обухом по струнам!
Крушит в неопытности музыку души.
Незрячий завладел стрелой амура,
Натешился, сломал и спрятал в быт глуши.

Лишь прошлое к ней из окопов рвётся:
Кафаров Александр, Ночь под Новый Год.
Они в снегу за честь на жизнь дерутся.
Он глотку ухватил и душит , мерзкий гад.

Потом мед - экспертиза показала,
Побои сняв, что не нарушена плева...
Весь год в кошмаре: поезда, вокзалы,
Допросы, протоколы...Кругом голова.

Как год начался, так и продолжался...
Кошмаров мелких невозможно перечесть.
Так восемнадцатый в окошко постучался,
Но не задета всё - ж была подруга честь.

Вот Омск, Иртыш. Она - пошла купаться.
Заплыв от берега подальше, лодка к ней:
"Красавица, поехали кататься...
Не хочешь?" - Ну, а в лодке четверо парней.

Да как же так? девчонка не согласна!
"Давай, ребята, её в лодку, на буксир.
И прыгнули втроём...Борьба опасна...
"Да ну её" ... До берега плыла без сил...

Тогда Иртыш ей стал милее друга.
Она готова была воды с ним гонять...
Ну что - же ты осунулась, подруга?
Ссутулилась. И на кого теперь пенять?

Тебе судьба давала столько шансов!
Ты выбирала, но не сердцем, а умом.
Любила Лешеньку, но без нюансов:
Или всецело твой или пойди к другим.

Не захотела узы брака с гуляй полем.
Уехала, наивная, судьбу искать.
Нашла и вышла по свободной воле,
Решив, надёжнее, вернее не сыскать.

Надёжность, словно пыль - глаза слепила.
Пускал, пока покрепче колышек вбивал,
Потом друзья, веселье, водка, пиво;
В охотку левые вершины покорял.

Наивность обучать стал супер - мастер.
Попалась на крючок, так на себя пеняй.
Тащить обоз семьи - считай за счастье,
Сама впряглась - сама себя и обвиняй.

Попалась в сети рыбка золотая.
Всё норовит, дурёха, мужу угодить.
Да только не нужна ему такая,
Вершину сладостей,  желая победить!

Вот так ковалась стёжка в безысходность.
В беззвучный крик истерзан горем след:
Редчайших примирений, долгожданность
И вновь жестокости корсет на много лет.

Да, было дело, мужу изменила,
Когда пне впервый п - - - -  обозвал
С побоями... Её как подменили,
Сказала: "Не было, но буду изменять!"

И с Анчуговым Лёней замутила...
Любил и замуж звал и требовал развод.
Решиться не могла, а с мужем помирилась.
Медовый месяц второй раз вёл хоровод.

Казалось, счастью - нет конца и края,
Что даже третьего ребёнка стали ждать.
И родила, наивная такая,
Но птица счастья так привыкла улетать.

Чтоб приручить дурёхе птицу счастья,
Пыталась зону примирения найти.
Хрусталь - мечты бьют в дребезги на части,
Осколки - горы льда на пройденном пути.

Иные лепят из любого теста,
Таких мужей, что слюни зависти у дам.
А тут , как два сцепившихся протеста:
Ни врозь, ни вместе; сам не ам. другим не дам.

...Да, золотые годы - своим деткам
Отдать сполна...и не жалея ни о чём,
Ведь даже курица, когда наседка,
Больная, видно, холод жизни ни по чём!