Уроки любви проза

. «АМАРКЕДОН» или «УРОКИ ЛЮБВИ»
Филлимон де ла Круа

Нет страшнее зверя,
Чем баба возгоревшая страстью.
И жалок венчанный на трон,
Коли не смог утолить этой страсти.
И молят люди о смерти, и не получают ее.
И хохочут козлоногие,
Добравшись до женской плоти.
И оседлав метлы,
Улетают наши любимые во мрак…

ГЛАВА 1.

Ты почто меня оставила?
Во печали жить заставила,
Горлица моя сизокрылая,
Хоть старик, а сердцу милая…

Я возьму худую лодочку,
Выпью напоследок стопочку
И уйду на дно, на сырой песок,
В кулаке зажав мамкин образок…

- Негра бы сейчас!- подумала вспотевшая Матрена Петровна, ворочаясь на специальном ортопедическом матраце. – Жизнь проходит, а что она видела? Дешевый балаган с глупо раскрашенными лицами ряженых, пропахший потом и мочой!
- А все он!- покосилась она через плечо, на лежащего рядом, высвистыющего незамысловатую мелодию мужа. – Он, змий подколодный! Стихи читал, шею усами щекотал, звезды обещал с небес, петухом вокруг нее ходил, приплясывая от нетерпения. И выходил! Сморило ее как-то раз на лавочке, а он и воспользовался. Она, когда очнулась, сразу все поняла по его масленой, улыбающейся роже, по болтающимся на одной ноге трусикам. Затрясло ее до пены изо рта, прослабило, захотелось удавиться, да вспомнила вовремя про партком, местком, неподкупную милицию, даже Генерального Секретаря вспомнила. Испугался паскудник, зашептал брызжа в ухо слюной, что, мол, у них все по согласию, что и колечко он ей купил, да потерял, и перевезет он ее из обшарпанного общежития в новую трехкомнатную квартиру, завтра же и перевезет с цветами и музыкой, и девочку с мальчиком усыновит, и стариков ее любить будет, как своих… И все было: и вальс Мельденсона, и бархатные бардовые могильные георгины, и торжественный вынос сундука с ее вещами из общежития, И детей усыновил и отправил в какую-то спец-школу за тридевять земель, и родителям ее, когда они умерли, он поставил огромный мраморный памятник. – Я и тебе такой же поставлю,- пообещал он ей.- И поставит,- твердо верила она,- да ни разу не придет, потому как остыл он к ней на следующий день после свадьбы. Хотя это даже и к лучшему. Ее тоже от Сидора Апполенарича трясло, как плацкартный вагон, который почему-то катили не по рельсам, а по булыжной мостовой.
Сидор еще до случая на скамейки вызывал у Марфы только брезгливость и тошноту, и то, что он проделал с ней беспомощной и бесчувственной, никак не способствовало позитивному развитию их отношений. Не любила Матрена Сидора, хотя квартира ей нравилась…
- Негра!- чуть ли не в голос взвыла Марья Петровна и жадно опустошила пол-литровый бокал настоя валерьяны. Затем она, скинув подушку на пол и сунув в уши заранее разрезанный надвое «тампокс», расслабилась и стала считать черных, могучих мужиков. На шестьсот шестьдесят шестом она сбилась и с блаженной улыбкой уснула.
Этот шестьсот шестьдесят шестой вел ее, словно маленькую девочку, за руку сквозь рощу огромных раскидистых деревьев.
- Баобабы!- догадалась она, хотя баобабов никогда не видела.
- Баобабы,- кивнул негр, сверкнув, словно отборный жемчуг, зубами.
- А вот и наш баобаб,- подвел он ее к самому высокому и толстому баобабу.- Входи, радость моя, входи. Я сделаю тебя самой счастливой на свете…
- Ты откуда русский знаешь?- резко выдернула свою руку из шоколадной руки шестьсот шестьдесят шестого Матрена. – Ежели ты гражданин России, я с тобой в дупло не пойду… Сыта по горло. Сразу племя созывай и жарте меня живой…
- Ноу Россия. Ноу… Я из настоящий негр. Учился маленько в МИМО, маленько в университете. Но у нас каждый второй, считай, учился в России, остальные кто во Франции, кто в США. Один даже в Японии учился, но он не в счет,- заразительно захохотал шестьсот шестьдесят шестой,- Он и наш мумбу-юмбу забыл, и японский не выучил. Чему учился не может рассказать. Мы его резидентом в соседнее племя послали. Его даже, если и возьмут на каком-нибудь деле, все одно не расколят. Огорчатся маленько, а мы маленько порадуемся: мол, мог, а не предал. Пойдем, Матрена, пойдем. Ай лав тебя… Десять раз лав, если хочешь…
Матрена посмотрела чем ее собирался любить шестьсот шестьдесят шестой и стала терять сознание.
- Ну и пусть. Ну и пусть,- мелькало в ее уже помутившейся голове, - Согласная я… На все согласная. Отлюблю за все! И за честь мою поруганную и униженную… За детей своих сиротами оставленными при живой матери… А распишеся, черножопый?- неожиданно для себя добавила она.
- Как так распишемся? Где распишемся?- посерел возмутившись шестьсот шестьдесят шестой. У нас кто кого разлюбит, тот того и съест!
- Значит, поиграешь со мной, натешишься, да еще и позавтракаешь… Да еще и товарищей накормишь! Балаклавров гребаных!
- Так может ты меня съешь, тетка?
- Мы во Франциях не учились. Нам что лягушатина, что человечина завсегда поперек горла встанет… Ты побожись, что не разлюбишь,- нашлась Матрена,- Я ведь не шлюха какая. Я же шестьсот шестьдесят пять до тебя отвергла. Побожись. А потом делай что хочешь.- Удивляясь своей настырности, настаивала Матрена.
- Дура баба!- бросил негр и растаял в прохладной темноте баобабового дупла.
- А и впрямь – дура! – согласилась обескураженная Матрена. – Чего мне его роспись? У меня же Сидор – полковник милиции. А этот – друг зарубежный…
- Дура! Дура!- закричал попугай с ветви голосом Сидора Апполенаривича. _ Климакс у тебя, а ты все целку строишь. Так и крыша у тебя уехать может. Это я тебе как полковник говорю!- Тут Матрена проснулась и тупо уставилась на раскрывшего рот мужа. Сидор храпел заливисто с переливами, волосы на голове Матрены встали дыбом, по спине вдоль хребта забегали крупные мурашки. –Он! Он во всем виноват! – Матрена подхватила с полу подушку, бросила ее на лицо Сидора Аполенаривича и навалилась на нее всем телом. Сидор через минуты три дернулся раз, другой и стал дышать через задний проход, как и учил инструктор по йоге на спец-курсах по выживанию в экстремальных ситуациях. В комнате запахло бедой. Спас звонок будильника. Сидора ждала полная опасностей и неожиданностей работа.
- Боюсь я тебя, Матрена.- надевая носки признался жене Сидор.- Двадцать лет с тобой прожил, и двадцать лет кидает в озноб, как просыпаюсь.
- Совесть тебя мучает. Я, может кого осчастливить могла, да ты не дал.
- Мне, Матрена, скоро генерала дадут. Я, как приказ подпишут, разведусь. Устал, да и ты устала.
- Я потерплю, Сидор. Вот, схороню тебя, и отдохну. Крест мне такой бог определил. Как же я от него откажусь? Негоже, Сидор, легких путей искать.
- Не каркай, сука!...
- А ты ударь, ударь! Генерал… Рядовым в тюрьме сгниешь на параше!
- Зря ты, Матрена, желчь у тебя разольется…
- Иди, иди отсель! Вон, твой лакей бибикает. Спасай отечество, насильник пакостный! Я сама разберусь, когда тебя бросить… Я слезы твои хочу увидеть последние. Плюнуть тебе в глаза, да чтоб ты утереться не смог…
Дверь в коридоре хлопнула. Матрена все же плюнула в ту сторону и успокоилась. И тут ей пришло в голову, что негра, того, шестьсот шестьдесят шестого она сегодня увидит, и он возьмет ее. И боль ее за неудавшуюся жизнь пройдет. Матрена скинула с себя шелковый китайский халатик и грузно переваливаясь подошла к зеркалу.
- Ну, да, не девочка. Целюлит, бородавки… Так он тоже не ангел. Черный, губастый, по русски еле-еле говорит… и живет в дупле. На серьезные отношения, ему рассчитывать не приходится. Матрена вдруг густо покраснела, представив как ее грубо лапает негр, как он толкает ее на кровать и душит поцелуем, глубоко засовывая свой розовый язык ей в рот. Много чего промелькнуло в ее сознании, но ничего из этого написать здесь нельзя, хотя мы и живем в свободной стране, но это было бы слишком, и пьяный президент, и прокурор в бане, могли бы показаться читателю забавными комиксами на фоне сладких видений Матрены Петровны. А потому автор, наступив на горло собственной песне, последует за Матреной в ванну.
В ванне Матрена немного успокоилась, уже одно то, что здесь же мылся и ненавистный Сидор заставило ее чувства съежиться и нахмуриться, а его трусы, висящие на полотенце-сушителе чуть не привели ее в истерику. Стиснув зубы, Матрена налила полванны горячей води, вылила полный флакон фиалковой шампуни и, кряхтя, опустилась в воду. Натуральной губкой она начала взбивать пену. Целюлит и бородавки исчезли, с блестящего, толстого крана неспеша капала вода. Матрена встала на колени, сжала обеими ладонями блестящий стержень крана и потянулась к нему губами. Глаза ее сами собой закрылись. -О-О-о!- Успела блажено простонать Матрена, прежде чем чьи-то сильные руки обхватили ее и, разрывая гортань насадили голову на никелированный стержень…
В это же время зазвонил телефон в кабинете Сидора Апполенаривича, и густой с сильным акцентом голос сообщил, что с Матреной Петровной кто-то маленько пошутил и, если ее не вытащить из горячей ванной, то она запросто к вечеру маленько протухнет.- Полковник немедленно выслал дежурную группу, впрочем, нисколько не сомневаясь, что это очередная шутка самой Матрены Петровны.
- До получения генеральского звания хорошо бы изловить какого-нибудь опасного извращенца.- Пришло в голову Сидору Апполенаривичу. Он нажал кнопку вызова секретарши.
Оленька к своим тридцати годам повидавшая и перетерпевшая все мерзости, которые могут выдумать седеющие власть имущие, своим сегодняшним местом была довольна. Сидор Апполенаривиеч был на редкость стеснительным и щедрым руководителем. Он не заставлял ее ползать на коленях по ковровой дорожке с вставленным под резинку трусиков павлиньим пером, не любил чтобы она во время пятиминуток, сидя под его огромным дубовым столом, копалась в широких начальственных штанах, не нюхал в конце дня ее несвежих трусиков… Он только любил сосать ее грудь. Вызовет, откинется в кресле, откроет рот и ждет, пока она не выпростает груди и не вставит ему в рот розовый сосок, потом покраснеет, затрясется, выплюнет и с укоризной заметит, что он не капитан и у него есть законная жена. Она извинится и вставит ему в рот сосок другой груди. Сидор Апполенрьевич покраснеет еще больше и молча подпишет приказ о выдаче Оленьке премии в размере месячного оклада. Поэтому в кабинет Оленька вошла уже расстегивая на ходу свою белую блузку.
- Не надо! Ольга Петровна, вы же на работе. Это – Петровка 38, а не подпольный притон в Бирюлево- товарная, а вы не шлюха, а лейтенант милиции. Вы лучше скажите – если у нас в разработке какой-нибудь извращенец?
- А вы и есть! У меня с девяти утра соски ноют, в рот просятся, а вам и дела нет. Приучили и забыли…
Полковник откинулся в кресле и открыл рот. – Ольга в сущности права, так нельзя… Эдак она начнет всему личному составу грудь совать. А он может быть и женится на ней. Вот получит генерала и жениться. Генералам все можно!
Ольга быстро расстегнула лифчик и засунула левый сосок в рот полковнику. Сидор начал было краснеть, потом вдруг нахмурил густые брови, выплюнул сосок, вытер губы. –Лейтенант, выходи за меня замуж. Грудь у тебя замечательная, послужной список не замаран…
- Женатый ты, Сидор! Женатый!- Улыбнулась Оленька,- Забыл в суете милицейской? Соси хоть весь рабочий день, мне ведь тоже нравится, голубь мой…
Зазвонил телефон, полковник опять выплюнул сосок, матернулся и поднял трубку.
- Товарищ полковник, жену вашу… в ванне изнасиловали… и это… на кран насадили…
- Кто?
- Думаем…
- Что она говорит?
- Она ничего не говорит…
-Надавите. Она должна помочь следствию. Это ее ДОЛГ!
- Умерла она… С час как умерла.
- Мужа проверили…Ах, да! Я хотел сказать соседей. Слышали что, в глазок видели?
- Проверяем.
- Долго мучалась?
- Улыбалась она… Простите.
-Как это улыбалась? Жена начальника отдела МУРа не может улыбаться, когда ее насилуют!
- Вот и Глебов говорит, что здесь все сначала по согласию было…
- Дурак он…
-Мы ему тоже так сказали…
- Может оскользнулась она?
- Врач говорит… в развратной форме… С разрывом тканей… И спермы много… Литра три…
- Ее что, батальон насиловал?
- Изучаем…
- Не найдете, в Чечню сошлю! Три литра… и никто не видел, не слышал!... Я в восемь уехал, а позвонили в девять…Кто три литра за час нальет?!
Оленька тихонька пятилась к дверям. Она поняла, что сегодня Сидор сосать больше не будет, а ей стоит серьезно подумать о его предложении.
………………………………………………………………….
-Ты начал новый роман? Про что он будет.
- Не знаю. Я хочу чтобы он был смешной.
- А я бы хотела про любовь…
- Я не умею про любовь. Я полюбил тебя совсем недавно. Строки надо выстрадать.
- Я бы хотела…
- Я попробую.- улыбнулся мужчина.
- Только не ерничай!
-Я не много…
- Иди я тебя поцелую…

Поцелуй затянулся, потом они покурили, опять поцеловались…
Писать мужчина сел только в два ночи, в семь он уснул за компьютером. Разбудил его ее звонкий хохот. Она сидела рядом и читала.
- Так не бывает.- Улыбнулась она ему.
-Но так может быть.
- Я не про это. Я всегда мечтала любить и быть любимой. Но уже почти перестала верить, что это случится….


ГЛАВА 2.

Ласков Сатана и принимает облик
Желанного тебе мужа.
Сладки речи его, и не чувствует
Дева боли, когда член его
Рвет ее ткани.
И не в силах уже крикнуть:
- Господи! Помилуй и спаси мя…
И покидает мир сей дева,
И попадает в гиену огненную ее душа,
И сожалеет она о мечтах низких и недостойных…
А бесенята уже волокут ее.
Хохоча и щипая за зад к крюкам и сковородам
Предвкушая наслаждения от вида ее страданий…

К полудню число жертв загадочного насильника превысило число сотрудников отдела Сидора Апполенарьевича. И все жертвы были женами лиц давно и прочно занимавших важные гос. посты. Все были с головы до ног облиты вонючей спермой, все имели серьезные телесные повреждения и у многих на постельных простынях явственно отпечатались грязные козлиные копыта. И всем этим упитанным и седеющим дамам было за пятьдесят!
- Копыта, понятное дело, привязанные! Не мог простой козел проникнуть через охрану, вскрыть сейфовые двери.- Открыл совещание отдела Сидор Апполенарьевич. Все сотрудники согласно тут же закивали головами.- Сперма…По три литра на потерпевшую!... Сорок потерпевших…Сто двадцать литров!
- Человек за всю жизнь вырабатывает от десяти до двадцати литров,- заметил моложавый медэксперт. Козлы еще меньше.
- Почему?- удивился полковник.
- Жизнь короче. Потом у козлов это дело сезонное…
- Думайте…думайте. Поймем кто может три литра за раз слить, то и гада найдем.
-Не человек это. Не может мужик с трехлитровой банкой между ног по городу пройти незамеченным. И повреждения почти до желудка…- старший следователь Володин хлопнул ладонью по столу.
- А кто?! Вы сыскари или менты поганые? Шлюх с трасс опросили, шалав гостиничных?
- Да ведь он больше по старухам…- начал было лейтенант Сыроежкин, но вдруг увидев побагровевшее лицо полковника, осекся. – Я думаю- это «Йети».- Через пять минут добавил он.
- Какие эти? Чечены?- полковник насторожился.
-Снежный человек.
- Копыта!- вставил Володин.
- Привязал, следы путает…- не растерялся Сыроежкин.
- Эксперт, может этот снеговик по три литра сливать?- полковнику никак не давала успокоится мысль о количестве спермы. Он нутром чувствовал что ключ к разгадке кроется именно в этом.
- Ну если бы их было трое… То скорей всего…
- А сперма одного?
-Да. Везде однородна и принадлежит одному индивиду.
- Словесный портрет составить сможешь?
- До трех метров роста, яйца с большой качан капусты, член до шестидесяти сантиметров.
- Так чего его искать?! Его за версту видно.
- Так мы уже у всех выше метр шестьдесят сперму на анализ берем.
- Ну?
- У него ДНК короче.
- На сколько?
- Он появился еще до ящеров, больше пока ничего сказать не могу.- Эксперт потупился.
- Ладно. Тут тупик. А что можно сказать об изнасилованных. Связи, пороки, пристрастия… Мою жену попрошу не трогать.- Полковник суровым взглядом обвел окружающих.
- Элита! Живут за высокими заборами, ездят на машинах с гос. номерами, ходят по кабакам, куда нашего брата и не пускают.-
Старший следователь Володин сплюнул на ковровую дорожку, но тут же поймал плевок в кулак.
- По мне, я б на них не позарился. За большие деньги бы не стал. -Сыроежкин тоже сплюнул, но не поймал.
-Вытрете, лейтенант.
Сыроежкин уже и так ползал по ковру и носовым платком вытирал свой плевок. –А может чиновники сами так от жен пожилых избавляются? Кроме вашей, конечно… Купили сперму по объявлению, копытами наследили, пускай мол милиция голову ломает!
-Почему все в один день?
-Договорились. В гос. думе и договорились в перерыве между прениями. Жуть навести на всю страну. Про их воровство и забудут…
-Логично… А у председателя министров тоже того… А его в думе не было?
-Настучали. Ну он тоже решил не плошать…
-Хорошая версия. Ты Сыроежкин ей и займись.
Сыроежкин вскочил, опрокинул стул, и приложив руку к пустой голове, заверил что он всех гадов выведет на чистую воду. Ему уже мерещились золотые генеральские погоны, мягкое кресло и Оленька секретарша на большом, крытом зеленым сукном столе, почему-то голая, в высоких не по форме сапогах на каблуках…
Медэксперт хотел было напомнить, что искать надо доисторическое животное, но только махнул рукой.
-А сперму на всякий случай со всех соберите и проверьте. Лет двадцать назад один самоед с Сахалина прилетел, чтоб жену начальника управления изнасиловать… Тоже , помнится много набрызгал у лифта, но так и не дождался, ее в другом месте в это время насиловали ген. прокурор с заместителем. Дело замяли, но прокурора поставили заведовать Сандуновскими банями, а заместитель – дурак, с седьмого этажа выпрыгнул… Совесть его заела… Дурак, одним словом! Самоеда расстреляли- ведь чего удумал! А дождался бы? Как бы начальник управления расстроился! Какой-то самоед а туда же…
Все согласно закивали головами. Говорить больше было не о чем. Посидели еще часа два и разошлись с чистой совестью. Сидор Апполенарьевич хотел было вызвать Оленьку, но она сама вошла без стука с бумажкой в руке. Полковник откинулся в кресле и открыл рот.
- Ухожу я,- заикаясь проговорила Оленька.
-Почему? -закрыл рот полковник.
-Еще тридцать жен… Теперь уже губернаторов…- Оленька без разрешения опустилась на стул и разрыдалась.
Сидор Апполенарьевич встал, вырвал бумажку из рук безутешно рыдающей Оленьки. Насиловали по всей стране, от Смоленской области до Камчатки. Насиловали все больше в ванной и туалетах, но в Рязанской области жену изнасиловали прямо в кровати, пока губернатор спал после небольшого фуршета по случаю приобретения местного колбасного заводика. Загадили его парадный костюм и пышную курчавую бороду.
- Слава богу!- Подумал Сидор Апполенаоьевич.- Дело вышло за рамки его полномочий. Теперь пусть болит голова у вышестоящего начальства.-
-Оленька, не плачь. Через пол года мы распишемся, траур кончится и распишемся… Слово офицера!
- Дурак!
- Почему й то?
- Да кому вы нужны теперь! Клеймо на вас! Это ведь только начало… За слесаря пойду… Ни одной простой не изнасиловали. Пусть в коммуналке, пусть впроголодь, да поживу…
До полковника начал доходить смысл сказанного. И впрямь ни одной пенсионерки, ни одной дворничихи, шпалоукладчицы… Выбивается элита! Но кто? И почему начали с жен? А кем кончат?...
-Уходить надо. За службу безупречную, тридцатипятилетнею пол миллиона баксов накопилось. Котеджик опять же трехэтажный с газончиком, квартирка трехкомнатная на Тверской-Ямской… Хватит лет на двадцать, а люди больше и не живут… Даже хорошо что эту тварь изнасиловали… Поживет простым пенсионером, домино на скверике, чекушечка. Сиську пососать дура найдется, а не найдется в секшопе из латекса грудь купит.- Мысли Сидора Апполенарьевича приняли привычный, приятный разворот. Ведь если разобраться, бабы были- дрянь. Не может быть баба хорошей пятидесяти лет от роду, за мужем за чином. Даже если была когда-то хорошей- скурвилась. Его сучка все о негре мечтала… Домечталась. Сбылось…
 Сидор Апполенарьевич вдруг понял, что козлоногий приходил по вызову. То-то его сука лыбилась, дверь не взломана… Но как он мог быть везде и сразу? Полковник вспомнил, что когда-то, очень давно, в их отделе подрабатывал экстрасенс. Результаты были неплохие, замечательные, можно сказать, но портили статистику. Да и сажать приходилось людей с положением, семейных, морально устойчивых, часто похожих на себя. Нервы это всем портило ужасно и экстрасенса уволили.
- Ольга, кончай реветь. Хочешь за слесаря, найдем. Эка невидаль. А ты займись поисками ведунов и колдунов по газете. Купи «Из рук в руки» и к обеду пригласи штук десяток. Мне поговорить надо. А сисю дай. Устал я немного.- Сидор Апполенарьевич откинулся в кресле и открыл рот.
- Мент позорный,- процедила Ольга сквозь зубы, но грудь дала привычно, испытывая внутреннее удовлетворение.

……………………………………………………………………….
- Про что ты писал сегодня?
- Про любовь.
- Как наша?
- Нет. Я еще не готов.
- Я бы хотела чтоб ты написал про нашу… Иди ко мне…

- Ну… что тут трудного?- Улыбалась она ему в глаза.
- Ничего.- вынужден был согласится он с ней. Но я не смогу…
- Почему?
-Я не готов.
- Иди ко мне,- вновь позвала она его….

ГЛАВА 3.

Продавший душу дьяволу
Не может обрести спокойствия.
Его все время мучат сомнения.
-А не за дешево ли он продался?
Можно ли опротестовать эту сделку
В вышестоящей инстанции.
И сколько надо дать на лапу
Архангелу Гавриилу, а сколько САМОМУ?
И раздираемый сомнениями и жадностью,
Он все глубже и глубже
Погружается во мрак.
И сатана, читая его мысли,
Хохоча бьет копытами
По его лицу и органам.
А дети и любимые
Отворачиваются от него.
И жалок и ужасен конец его…


К обеду в приемной Сидора Апполенарьевича собрался народ пестрый и разношерстный. Цыганка толстая и наглая, вся в золотых кольцах и золотым ртом, но руками грязными и шустрыми. Она сразу сунула лежащий на столе Ольгин мобильник в карман и предложила ей погадать.
- Сладкая, ягодка моя перезревшая, все скажу, что было и чего не было. Что случится да не с тобой, потому как порча на тебе и жить тебе осталось всего с ничего.
Она взмахнула юбками, и со стола исчезла губная помада и французская тушь для ресниц. Сумочку Ольга успела схватить и прижать к груди.
-Позолоти ручки. Подскажу где прынц твой прячется, а коли денег не пожалеешь мазь дам. Мажь себе и ему срамное место. Все бросит и жену и детей. Присохнет к тебе , как банный лист.- Цыганка покрутила пластмассовой баночкой, похожей на баночку из-под гуталина, которую достала, засунув руку глубоко под юбку.- Машке Распутиной такую продала, и Филька Аллку бросил и лижет ей кучерявую с утра до вечера.- Она вырвала из рук оторопевшей Ольги сумочку и закружилась по комнате.- Богатой будешь! Меня не раз вспомнишь!- раздалось уже где-то из коридора.
Ольга выглянула в окно. Цыганка уже выпорхнула на Петровку в милицейской фуражке и форменных яловых сапогах. Постовой у будки стоял в размотавшихся портянках и глупо улыбаясь смотрел ей в след.
Сухонький, нервный седой старичок с бородкой клинышком неприлично ерзал на стуле и все время повторял, что его ждут раковые больные. Ему было так больно за них, что он постоянно смотрел на часы и повторял: - Еще один умер. А я бы мог помочь…- и вытирал слезинку в углу левого глаза. Правый, неподвижный, по всей видимости стеклянный, не слезоточил.
Старуха с черным котом на руках сидела спокойно. Ее расплывшийся зад занимал два стула, она дремала. Ноздри ее расширялись до неприличный размеров на вдохе, а губы шлепали одна об другую на выдохе. Изредка она пукала и по приемной витал запах кислой капусты и вишневого варенья. Ноздреватые щеки ее вспотели. Ольге почему-то было ее очень жалко. А впрочем ее пожалел бы всякий нормальный и здоровый человек,- по синюшним теням под веками было видно, что она не жилец.
У самых дверей сидела худая блондинка с раскосыми глазами. Волосы ее были заплетены в сотню мелких косичек с пестрыми бантиками, на костяшках пальцев наросли большие мозоли, а на коленях лежал огромный шаманский бубен. Изредка она поднимала его к уху, громко стукала и чутко прислушивалась к его затихающему гулу. Старичок вздрагивал, бородка его тряслась от возмущения:- Дикари…Как были дикари, так ими и остались,- повторял он всегда одно и тоже. Старушка с котом пукала, кот открывал глаза, глядел на шаманку строго, но презрительно.
Больше никто не пришел. Ведуны, колдуны и шаманы, как и все граждане, милицию не любили и старались держаться от нее подальше. -Был бы человек, а дело найдется,- невесело шутили они. -Им наплевать, что мы разговариваем с потусторонним миром. Им завидно, что мы едим осетрину на вертеле и запиваем ее французским коньяком, что мы хлоп-хлоп, топ-топ, три раза крутанемся на одном месте, и котеджик стоит в приличном месте, садовник бережно ухаживает за газоном. А у нас СИЛА! От Бога, от черта- неважно… Мы чувствуем когда рубль упадет, а когда встанет, как простой мужик чувствует, что если баба сейчас раскроет рот то у него все упадет и уже никогда не встанет… Как ни объясняй, но больше никто не пришел, хоть им и обещали по три доллара за консультацию. Они берегли свою СИЛУ для СВОИХ нужд. И впрочем правильно делали, как подсказывает нам история и старая и новая. Жгли их, сажали, стреляли, но они выходили из лесу, стучали в бубны, закатывали глаза, пускали пену изо рта и предрекали скорую смерть зажившемуся ВЛАСТИТЕЛЮ. Хотя все и так понимали, что он скоро помрет, невозможно дожить до ста лет, когда жрешь буженину с черной икрой три раза в день и насилуешь всю страну в извращенном виде, а кончить никак не можешь, потому как страна- бедная, костлявая, вшивая и смердит, брызжа из задницы переваренными кислыми щами.
Сидор Апполенарьевич сам выглянул в приемную и поманил пальчиком старика. Баб он не понимал, бабы нужны чтоб сиську сосать, а об деле с ними лучше не говорить. Хотя та с бубном- ничего… Но не уйдет, подождет.
Полковник сел, указал старичку место куда присесть тому, направил по привычке на его лицо лампу: - Шарлатан?- прямо спросил он его.
- Если бы не ваше горе, я бы уже удалился.- Прошипел тот.
- Какое горе? – Удивился Сидор Апполенарьевич.
- От вас ведь секретарша уходит? А ведь вы ее любите.
- Так что ж… Может, и я уйду…
- Вы должны найти насильника вашей жены. Это ваш долг.
Полковник внимательно посмотрел в глаза старика.
- Я бы с тобой в карты играть не сел.
- Я тоже…
- От чего же?
- Все одно должок не вернешь. Путевку выпишешь в санаторий лет на десять.
- Не верну,- согласился Сидор Апполенарьевич.- А коли все знаешь, помоги. Прочитай и помоги,- Полковник подвинул к старичку бумаги по делу об изнасиловании.
Старичок читал минут десять, потом, побледнев, подбежал к окну и стал креститься и бить поклоны доставая лбом до сверкающего паркета. Минут через пять эта комедия начала Сидору Апполенарьевичу надоедать.
- Узнал кого?...
Старичок не обращал на него никакого внимания.
- Я ведь и посадить могу за укрывательство. Бизнес твой прикрыть…
Старичок внимательно посмотрел в глаза Сидора:- Не по твоему ведомству это дело… Молиться всем надо… Каяться!- Он зашевелил губами, стал охаживать себя крестным знамением и опять ткнулся лбом в навощенный паркет.
Сидор Апполенарьевич вызвал наряд и велел отвести старичка в одиночку: - Обедом не кормить, на ужин кружку воды.
Бравые молодцы весело подхватили старичка подмышки и вынесли его в широкие дубовые двери.
- Умные все пошли… Не знаешь, так и скажи… Зачем пугать, драматизировать? Клиентов своих пугай!- раздосадовано крикнул он стулу, на котором только что сидел сухой старикашка. Он открыл двери кабинета и с улыбкой пригласил девушку с бубном.
- Сыграете, спляшете для начала?- попытался пошутить он.
Девушка еще явственно видевшая перед глазами вынос тела из кабинета предпочла не спорить. Она пружинистой походкой стала описывать круги вокруг улыбающегося полковника и громко стучать в бубен.
Полковник вспомнил детство, как воспитательница в яслях тоже била в бубен, а они ходили вокруг нее и хлопали в ладоши. Тех кто не ходил, она ставила в угол и лишала котлеты на обед. Потом она отдавала бубен переростку сыну и садилась вязать. К обеду по углам стояли почти все. Все ели на обед овсянку, а воспитательница с сыном котлеты. От воспоминаний у полковника потеплело на сердце, он вскинул руки над головой хлопнул в ладоши и пошел за девушкой…
Очнулся он от того, что его сильно трясла за рукав мундира Ольга.
- Старуха проснулась… В приемной уж дышать нечем.
-А где девка с бубном?- в голове у Сидора Апполенарьевича еще гудело.
- Минут тридцать как ушла…- удивилась Ольга.
- Ты мне котлет из столовой принеси,- вспомнил детство полковник,- штук двадцать… А старуху зови. И окно открой, и дверь оставь открытой. Сквозит пусть… И это… духами ее своими полей!
- Цыганка утащила,- разрыдалась Ольга.
- Тогда из столовой уксус принеси и облей. Я подожду пока.
Полковник развалился в кресле. – Измельчал экстрасенс. Толком ничего не добиться… В милиции воруют, время отнимают у занятых людей… Он незаметно задремал и во сне уже сам бил в бубен, а члены Государственной Думы ходили вокруг него и хлопали в ладоши, вкусно пахнуло котлетами, уксусом и переваренным вишневым вареньем…- Что, дармоеды, проморгали своих жен?- Сурово спрашивал их полковник.- На горшок садимся без обеда!- Члены сняли короткие штанишки. Уселись на горшки. В комнате запахло кислой капустой…
- Товарищ полковник, … товарищ полковник.- трясла его за руку Ольга,- Марья Петровна с Барсиком…
Сидор Апполенарьевич без удовольствия открыл глаза.
Ольга торопливо вышла. Ничего хорошего она от этих колдунов уже не ждала.
- Что, бабка, скажешь, - попытался сразу взять быка за рога Сидор Апполенарьевич.
- Ведро ныне… Огурец поливать надо к вечеру, лучок на землю класть. Чтоб головка завязывалась…Картофель окучивать… бабка закатила глаза, пукнула и начала задремывать.
- Хитрит,- сразу смекнул Сидор Апполенарьевич.
- А вот это ты видела? – Полковник бросил на стол перед старухой фото растерзанных жен думовцев.
- Срамота! – поморщилась та. – Не гоже тебе пожилому такие картинки держать.- Крышка с кастрюли вдруг неожиданно съехала и упала на пол. Из кастрюли вылетела котлета и исчезла в пасти черного кота. Вторая котлета исчезла во рту старухи. Оба тщательно с задумчивы видом пережевали котлеты, вздохнули сглотнули. Затем котлеты потянулись к ним неразрываемой цепочкой, они их больше не жевали. Полковник хотел было накрыть кастрюлю крышкой, но она оказалась уже пустой.
Повеселевший кот запрыгнул на стол, сцарапал протокол совещания и тщательно вытер себе черную морду. Старуха задрала подол юбки, пукнула и тоже вытерла губы. В комнате опять запахло котлетами. Но уже не так аппетитно…
- Вон!!!- чуть ли не поперхнулся слюной Сидор Апполенарьевич.
Кот подскочил к окну, ловко открыл две рамы, а старуха, вытащив из-под подола веник, шустро оседлала его и вылетела в раскрытое окно. Кот успел вскочить ей на спину и помахать лапой полковнику.
Сидор Апполенарьевич ущипнул себя за задницу, неумело перекрестился и заглянул на всякий случай в кастрюлю. Кастрюля была пуста! Полковник хотел было вызвать Ольгу, но подумав, что его могут посчитать сумасшедшим, отослал ее по громкой связи опять за котлетами. Тут ему позвонили и сказали, что старик из одиночки исчез. Наделал кучу на полу и исчез.
-Веник в камере был? – почему-то спросил Сидор Апполенарьевич, но тут же бросил трубку. Работать совсем расхотелось.
……………………………………………………………….
-Ты опять не спал?
- Нет…
- Ты писал про любовь?
- Про колдунов и ведьм.
- Когда ты будешь писать про любовь?
- У меня не получается! Я хочу, но не могу!
- Не нервничай. У тебя все получится. Иди ко мне…

-Тебе хорошо?
- Да.
- Ты можешь описать это?
-Наверно… Но я должен созреть!
- Иди ко мне….

ГЛАВА 4.

Революция не есть продукт
Деятельности кучки людей.
Это назревшая тоска всего общества
По беспределу и насилию.
-А вдруг?! – думает вчерашний сеятель
и берет в руки обрез.
- А вдруг?! – думает учитель словесности
И сует в карман револьвер.
- Время такое…- рассуждает сторож
И вырезает всю семью своего благодетеля,
Примеряет его шубы и сапоги.
- А вдруг! – соглашается с автором читатель,
Бросает на пол книгу
И бежит на площадь,
Чтобы первым бросить кирпич
В заспанного милиционера…

А слухи уже ползли по городам и весям. Малограмотные во всем обвиняли Чубайса и жидо-массонов. Но в душе радовались скорой перемене власти. Пенсионеры удивлялись, почему все это не случилось лет на двадцать раньше. Интеллигенция, как всегда, расслоилась: пузатые недоумевали , куда смотрят органы, а худые - почему все так медленно развивается. Женщины решили на всякий случай вообще никому не давать, мужики зверели. Многие решили вербоваться по контракту в армию- с автоматом в горячих точках можно было убедить баб во всем ...Чиновничьи семьи рассыпались, суды завалили делами о разделе имущества, полилось столько компромата, подтвержденного свидетелями и документами, что сажать стало весело и легко. Окрыленные успехом суды сажали! Внутренние органы ликовали, теперь они выбирали кого посадить раньше, кого чуть попозже. Журналисты писали о спустившихся с гор Тибета стадах Йети. В ООН кричали о кризисе власти в России, но бомбить боялись. Рубль падал стремительно, грозя обрушить все остальные валюты мира. В добавок Газпром наглухо закрутил вентиль. Народ потянулся погреться на площади, выворачивая булыжники, и поджигая дорогие «Мерседесы»…Веселились от души только дети, о них позабыли учителя и родители. Девочки беременели, мальчики удивлено пожимали плечами: - Кто не рискует, тот и не кончает!- улыбалось молодое горячее поколение. «Процесс пошел» - как сказал бы Михаил Сергеевич, и он сказал, садясь в самолет компании « Пан Америка»:- В России много непонятного, особенно мне претит эта жестокость по отношению к женам. Я не верю что это – Йети. А накопить до трех литров семени и дурак сможет, если пить не просыпаясь и вовремя не удовлетворять свои биологические потребности. Надо давно было обратить внимание на малочисленность высоконравственных объектов культуры. Пора уже в каждой деревне открыть по театру, хорошей библиотеке, привлечь зарубежных деятелей искусства…
Когда посыпались записочки типа : «Где деньги, Миш?» Михаил Сергеевич заторопился, но сообщил что ответит на все вопросы в свой следующий визит на Родину. О сроках визита Миша умолчал.
Гневной тирадой разразился и по телевидению, как всегда скромный сдержанный Президент.
- Спец службы всегда мочили и будут мочить тех, кто мешает народу строить светлое будущее. Эти выродки хотят свернуть Россию с выбранного пути беспрецедентного по своим масштабам развития всех творческих сил народа, обладающего недюжинным талантом и волей к достижению цели на данном отрезке времени. Мы не потерпим посягательств на наших жен и матерей. В то время, как уровень благосостояния народа вырос по сравнения с семнадцатым годом прошлого столетия почти на четыре раза… Да, да … Вы не ослышались, я не оговорился, на четыре раза! Скрытые враги решили ударить по самому больному – слабой женщине. Мы уже выделили три миллиарда рублей сегодня, и выделим завтра столько же…Нам денег не жалко! Пусть выродки знают об этом. Кара их настигнет и через двадцать и через тридцать лет. Этим преступлениям нет срока давности. Я уже отменил на время мораторий на смертные казни и ввел чрезвычайное положение на всей территории Российской Федерации. И надеюсь все сознательные граждане будут считать своим гражданским долгом сообщать о всех подозрительных поступках их ближайших знакомых и родственников. Земля под ногами насильников будет гореть, а по пятам будут идти наши спецслужбы. Найдем в сортире- там и замочим, найдем в зале заседания- замочим и в зале. Нигде им не будет пощады! Слово Офицера!- Скромно закончил Президент.
Последние олигархи упаковывали бриллианты и произведения искусств. Поп звезды спешно учили английский и худели, а молодежь стриженая наголо, чувствуя скорый передел собственности , сколачивалась в банды, выбирала атаманов и на крови вязала новеньких членов.
Сельский мужик крестился на закопченную доску, ставил вилы у кровати, клал топор по подушку и чутко засыпал. Жен клали на кухни и во дворы, на всякий случай.
Овдовевшие по случаю чины стали сколачивать новую партию « Поруганных и Оскорбленных». С каждым днем партия росла и набирала силу. В воздухе пахло революцией. Сельская пьянь присматривалась к симпатичным коттеджам, старики к молоденьким нимфеткам, а за границу рекой потекло золото баржами, составами, навьюченными холщовыми мешками осликами. Но что удивительнее всего, цены на недвижимость в Москве и Питере росли невиданными темпами. Все хотели поучаствовать в грабеже последнем, пьяном, до омерзения развратном, а потому особенно сладком и веселом.
…………………………………………………………………..
- Ты опять не писал о любви?
- Нет.
- Почему?
- Но у меня роман называется «Амаркедон»! Конец света!...
-Но это скучно.
- Но почему? Вот, смотри…
- Не хочу… Назови его « Уроки любви». И напиши про нас.
Это так просто.
-Это не просто.
- Просто. Иди ко мне…

- Ну…
- Я подумаю.
- Не надо. Иди ко мне…

ГЛАВА 5.

Тайные желания еще не есть – порок.
Хотя растлевают душу.
Порок есть желания осуществленные,
Они душу губят окончательно.
Но покаяться надо во всех случаях,
Иначе Козлоногий смутит и развратит,
И тогда душе маяться до морковкиной загвинки
На чугунной сковороде.
Известен случай, когда папа Пий9,
Возжелав во сне мальчика,
За делами забыл покаяться,
и был сам развращен своими кардиналами,
После чего сильно расстроился и вскоре скончался.
А кардиналы, переживая,
Никак не могли выбрать нового папу,
что могло кончится
 полным расколом католической церкви.
И только обещания кардинала Фортунатто
Отдаваться всем и с радостью
Привели к выборам папы Пия 10….

 - Ты что же творишь, сукин сын?- Спрашивал седой, бородатый, завернутый в белую простыню у обросшего черной шерстью, козлоногого.
- А ничего. Они сами хотели…
-Чего?
- А этого самого…
- Говори!
- Не могу. Совестно…
- Говорить совестно, а сотворять?
- Сами хотели…
- Все ли?
- Все, Отец Родной. Еще многие хотели, да не успел я, ты позвал.
- Не Отец я тебе. Отрекся. Был бы Отцом…- бородатый задумался. Козлоногий сорвал яблоко с дерева и съел.
- Кислые они у тебя.
-Бабы слаще?
Козлоногий заулыбался.- Али не пробовал?
Бородатый сплюнул.
- Говорил я тебе:- Совращай души грязные, похотливые, а ВЕРЫ не трогай!
- Да в тебя, почитай, никто и не верит.
- Ну, это до случая… Петух в задницу клюнет поверят. Было все, было…-Седой задумался.
Козлоногий заскучал. Он чувствовал желания миллионов похотливых сучек, видел их задранные в верх ноги, разведенные в разные стороны. Видел их губы тянущиеся к его узловатому мозолистому, полуметровому члену… И он возьмет их, всех! А бесенята поволокут их души к котлам и сковородам, озорно щипая за толстые зады и пухлые груди. А этот седой пусть тут морализирует, ему достанутся мастурбирующие попы да монашки. Раз в жизни каждый мечтает согрешить. Ему, Сатане, надо только поддакнуть, пообещать вечное блаженство. Ему просто надо быть всегда рядом с ними, своим в доску, щедрым и веселым.
- Отче, отпусти. Ты сам грозил на днях конец света устроить. Вот я и пошалю. Отсеем зерна от плевел. Тебе души чистые, светлые. Мне вся грязь и срам.
Седой видел, что козлоногий прав, но его смущал размах с которым козлоногий действовал. Так на страшном суде ни одного праведника не будет, и опять он в саду останется один. А одному ему НАДОЕЛО!
- Там есть двое…Ты их не трогай. Не смущай. – Седобородый немного покраснел. Он увидел их распластанных, голыми на кровати. Тела их переплелись. Оба спали, волосы спутались. Руки седого мужчины почти полностью закрывали спину худенькой, хрупкой женщины. Руки же женщины даже во сне ласкали лицо мужчины…- Я заберу их к себе, обоих. Они уже и так натерпелись…
- Знаю я их. – Улыбнулся козлоногий,- только они ведь грешники! Ты знаешь чего они творили, когда были помоложе?
- Они раскаялись, а я простил.
- Отчего меня не простишь?
- Ты грешник убежденный. У тебя ни стыда, ни совести… Душа у тебя черная, да и каяться ты не будешь…
 Козлоногий немного подумал,- Не буду, Отче. Тошнит меня от покаяний. Да и кто кается искренне? Эти вот? Ты посмотри что они через час вытворять начнут.
 -Я сам так задумал! Они должны размножаться… Любовь! Знаешь ли ты что такое ЛЮБОВЬ?
Козлоногий улыбнулся…
Седого передернуло .Дурак ты! Это похоть! Любовь – это желание отдавать, дарить…
- Вот сейчас он и начнет ее одаривать,- захохотал козлоногий.
Двое зашевелились. Не открывая глаз они слились в поцелуе, женщина выгнулась в объятиях мужчины, а его тело сползло с кровати, он встал на колени и уткнулся головой ей в лоно… Ее ноги раздвинулись, руки сплелись на затылке мужчины. Она застонала…
- От этого, Отче , не размножаются.
- Да что ты понимаешь. Он ведет ее ко мне. Как маленькую девочку- бережно, чутко прислушиваясь к ее просыпающимся чувствам…
Женщина вздрогнула и застонала.
- Проснулась, Отче. Сейчас она поведет его к тебе…
Женщина присела на краешке кровати, мужчина встал, его член тут же оказался в женских руках, она ласкала его, ее рот потянулся к члену и жадно овладел им. Минут через пять мужчина властно повалил женщину на спину и накрыл ее своим телом.
-Чем они, Отче, отличаются от бездушных тварей. Что прячутся по лесам?
- Они Любят!
- Так и эти старухи хотели этого. И они стонали и дрожали.
- Ты не поймешь. Ты никогда не поймешь этого и никогда никого не полюбишь. … И тебя никто не полюбит. Тебя могут возжелать, боятся, обольстится той властью, которую ты имеешь, но никогда на полюбят…
- А я и не хочу!
- Вот поэтому ты черен и козлоног.
- Но я вечен!
- Любовь тоже вечна…И она сделает их бессмертными.
- Но они надоедят друг другу!
- Тогда они станут смертными и их души будут принадлежать тебе.
- Будут, Отче, будут…
- Не думаю.
А двое голышом сидели напротив друг друга и он читал ей стихи. Ее глаза вдруг затуманивала грусть, вдруг они излучали небесный, чистый свет, а то вдруг брызгали радостью и весельем, и она безудержно хохотала.
- Она не сможет его разлюбить,- вдруг грустно проговорил седой.
- Я видел ее сны, Отче. Не всегда они чисты.
- Она не властна над снами. Память неумолима. Но проснувшись и увидев его, она все забывает.
Двое голышом бегали по комнате. Она заливисто хохотала, а он делал свирепое лицо, бил кулаками в грудь изображая из себя возбужденного самца гориллы.
Козлоногий сплюнул. – Отче. Если они поселятся у тебя, я к тебе больше не приду.
- Они будут жить со мной. В дальнем конце сада. А тебя я и сейчас бы не позвал, если бы не твои мерзости.
- Ты ведь знаешь, они сами захотели!
- Знаю… А этих не смущай! В грязь втопчу!!! Сам печь истоплю и в котел брошу…- Седой покраснел.
- Не буду, родной. Не буду.- Козлоногий сделал вид, что вот-вот расплачется.- Нельзя тебе гневаться, старенький ты уже…
- Иди отсель. Запах от тебя…Тошнит.
Козлоногий стукнул копытом и исчез. Откуда-то снизу послышалось:- Сам дурак!_ И в саду запели соловьи, по приходу Козлоногого было притихшие.
- Конечно, Козлоногий прав, грязи на Земле хватает, но эти двое почему-то старцу нравились. Они предавались блуду и в пост, и в Великие праздники, и не раз на дню. Он даже в церкви мог ущипнуть ее за задницу, но глаза его оставались чистыми и светлыми, а она еле сдерживала смех, но брала себя в руки и клала кресты, и ставила лишнюю свечку перед иконой Богородицы, как бы искупая его вину. Старец , видя все, было дулся, но вспомнив умильные постные лица ангелов, прощал этих двоих и все более укреплялся в своем решении поселить их здесь, в саду. Догадались бы они только прикрыть свой грех венчавшись, а остальное ОН устроит. Да и кто ЕМУ позволит перечить? ОН взглянул на ангелов. Они смущено перепорхнули на яблоньку подальше.
-Ханжы!- раздражено подумал ОН.- Дай им детородные органы, разбежались бы по кустам, расплодились бы, как шелкопряд, и сожрали бы все под чистую. А людишек осуждают…Нет, этих двоих ОН определенно заберет и не будет им досаждать, если только изредка ненавязчиво подглядывать за ними. Он и сам бы согрешил с такой! Каялся потом, но согрешил…-Тьфу!- Сплюнул ОН под ноги,- Козлоногий и его смутил.
………………………………………………………………..

- Ты попробовал?
- Попробовал. Почитай….
- Это очень мало…
- Но мне и это далось с трудом!
- Не надо переживать, просто иди ко мне…

- Что ты чувствуешь?
- гм…хм…э-э-э-…
- Тебе хорошо?
- Да.
- Хочешь еще?
-Я….
-Не надо. Иди ко мне….

ГЛАВА 6.

Добиваясь от Сатаны чего-то,
Не забывай положить знамение на себя.
Надышишься, конечно,
Но спасешь душу и тело.
А лучше вести жизнь благостную
И достойною.
Но крестится все одно надо,
От козлов всего можно ожидать.
И крестьянка задремавшая на сеновале
Может разродится козленочком
На удивление мужу и всей родне…

Козлоногому надоели перезревшие женщины. Он добился своего. Власть пошатнулась, покачалась и рухнула. Страна еще жила по инерции.- кто ждал получки, кто-то не хотел расстаться с казенным оружием… Поумней брали огромные кредиты, садились в самолет улетали. По ночам слышались одиночные выстрелы, крики : - Караул!
Обнаглевшие до предела милиционеры вдруг притихли, отдавали случайным прохожим честь и скрывались в темных дворах и подъездах. На площади высыпали непризнанные поэты, художники.. Казачьи атаманы делили страну на сферы влияния. Мужчин постарше тянуло кому-нибудь отдаться, мужчинам помоложе поиметь солидного, хорошо одетого, в пенсне и шляпе…Старушки у церкви в каждом видели Антихриста, плевались в спину и норовили милостыню вырвать прямо из рук.
А ефрейтору из стратегической ракетной части, Огурцову, ничего не хотелось. Он машинально ходил вдоль натянутой колючей проволоки, глядя себе под ноги, и изредка тоненько вскрикивал: - Стой! Кто идет?- Но никто не шел. Нельзя сказать, что это сильно раздражало Огурцова, но все же действовало на нервы. По всему выходило, что он никому на свете и не нужен. Даже лягушка, запрыгнувшая было ему на сапог, когда он устроил себе самовольный перекур, догадавшись, что он нарушает устав несения караульной службы, плюнула ему в лицо и ускакала до того, как он захотел ее раздавить. – Не иначе замполит послал,- догадался Огурцов. – Хитрый, сука! Сам не пойдет. Мало ли что Огурцову в голову придет… Или привидится… Выстрелит в живот, а потом будет сочувственно сидеть рядом на корточках и спрашивать: большая ли семья у замполита, и скоро ли должна подойти очередь на квартиру. А тот будет материться, пускать пенные красные пузыри и мочиться не снимая добротных с красивой красной полосочкой галифе. Он, Огурцов, чего бы и хотел, так это такие галифе, хотя бы на дембель…
- Стой! Кто идет?- привычно прокричал Огурцов.
- Пришли уже.
Ефрейтор вскинул голову. Перед ним на лужайке, прямо на траве лежал то ли мужик весь обросший черной длиной шерстью и с козлиными копытами, то ли козел с сигаретой в губах и с чемоданом в изголовье. Рядом широко расставив ноги сидела грудастая блондинка, шерсти на ней не было, Она не курила, а сосала чупа-чупс, и проделывала это так элегантно и с чувством, что у Огурцова что-то было шевельнулось в штанах, но тут же опять обвисло…
- Тута нельзя…
- А мы и не будем.- Козел улыбался ласково и блудливо.
- А зачем тогда?
-Что зачем?
- Ну… Это… Голые?
- А тебе Фекла не нравится?
Огурцов еще раз посмотрел на грудастую. Она чем-то напомнила ему ту лягушку, что послал замполит. – Проверка!- Мелькнуло в голове сразу насторожившегося Огурцова.
- Не нравится,- строго произнес он,- И вы мне гражданин не нравитесь. Зачем вы через колючку перепрыгнули?
- Фекла, зачем ты перепрыгнула?- Явно издевался над ефрейтором черноволосый.
- А вот за этим!- Фекла упала на спину, подняла ноги к небу, а руками развела в стороны половые губы. Внутри все пульсировало, на траву стекала по ляжкам прозрачная густая жидкость. – Возьми солдатик! Истосковалась я… Фекла вдруг перевернулась на живот и встала на колени.- Бери, Огурцов, всю бери!...- Томно простонала она.
Огурцову вдруг стало ее жалко. Он снял автомат, аккуратно поставил его к березке и стал расстегивать штаны.
- А откуда вы мою фамилию знаете?- Вдруг опять насторожился он.
- Так она у тебя в военном билете написана,-Козлоногий докурил и отбросил окурок в сторону.
Огурцов достал военный билет. Фамилия и правда была написана крупными буквами. Огурцов нехотя снял штаны, покраснел и спросил у козлоногого: нет ли у того суконного галифе с генеральскими лампасами. Он почему-то стал догадываться, что козлоногий тут за главного.
- Девку то возьми сначала. Обидится она. Сколь болтаем, ее комары уже зажрали.
- Мне галифе нужно…
Козлоногий копытом толкнул к Огурцову чемоданчик. Тот стукнувшись о сапог ефрейтора сам раскрылся. В чемоданчике лежал полный комплект полевой генеральской формы. Ефрейтор мгновенно растелешился, переоделся в генеральскую форму, брови его изогнулись и поползли в верх.
- Вы чего на посту делаете!?- начальственным голосом вопросил он козлоногого и голую девку, теребя на ремне блестящий офицерский кортик.
- Пойдем, Фекла,- козлоногий встал, встряхнулся, как собака, и зашагал к лесу.- Ведь сколько раз себе слово давал – С дураками не связываться…- Ворчал он про себя на ходу.
- Я с Ваней останусь!- крикнула ему в спину Фекла.
- Оденься только.- Буркнул Огурцов и бросил Фекле свою форму.
- А может, Ваня…
- Нет! И я не Ваня, а товарищ генерал майор!
- Да пусть… Только бы сначала…
- Нет!!!!- Огурцов сделался пунцовым,- Распишемся тогда… Генералы со шлюхами не живут.
- И то правда,- подпрыгивала на одной ноге Фекла, одевая Ванькино галифе, ее полные груди Огурцова рассмешили.
- Выучишь устав, пройдешь карантин, примешь присягу…
- Я, Вань, хоть пять приму!
- Как это не понял Иван.
- А хочешь сразу, хочешь за два раза…- Фекла оделась. В форме она вызвала у Ивана что-то отдалено напоминающее желание, но он строго заметил:- Живот подбери, а то , как беременная.
- А я и есть беременная. Молоко уже бежит…Хочешь попробовать.
Огурцов молока не пил уже давно и с радостью согласился.
Молоко было сладкое и жирное. – Долго оно у тебя течь будет?- Поинтересовался Огурцов.
- Да сколь сосать, так и течь будет. В прошлом годе бомжи так мою сестру рассосали, что по ведру и ныне дает.
- Вот и ты рассоси.- Иван начинал чувствовать уважение к этой простой девушке. - А кто с тобой был-то?
- Да кто ж его знает.
- А чего ты с незнакомыми в лес ходишь? Голая?
- Он мне мужа генерала пообещал! Хороший человек. Сдержал слово.
- Надо бы ему в прошлом году придти…- Огурцов с тоской вспомнил как его гоняли «черпаки» по плацу, как он по ночам драил туалеты и кричал с тумбочки сколько осталось до дембеля «дедам».- Ну да хрен с ним! Пойдем в часть. Я тебя на рассос поставлю. Ты у меня поболе сеструхи давать будешь. И жирность повышу. Будешь одно масло сливочное жрать.
- Не дадут…- засомневалась Фекла.
- Я ГЕНЕРАЛ!- У Ивана с губ брызнула слюна… Тут их и срезала автоматная очередь с поста номер пять. Молоденький солдатик даже не видел кто там идет. Шорох в кустах заставил его все забыть от страха: и про уставное- Стой! кто идет? И про первый выстрел в верх. Он нажал на курок и ждал когда кончатся патроны.

А козлоногий сидел дома у полковника Деревянко и объяснял тому, почему его ракетная часть должна первой нанести ядерный удар по соединенным штатам Америки.
- Вот мы покупаем у них доллары, тратим рубли. Так?
- Так. – икал полковник и отпивал очередные сто грамм из принесенной козлоногим бутылки.
- А нам самим рублей не хватает. Так?
- Так.- соглашался полковник.
- А когда их не будет, зачем нам их доллары? Так?
- Так!- Полковник стукнул по коленке козлоногого, обнял его и прижал к груди.- Радость ты моя волосатая!
- А раз так, тебя и президентом сделают. Так?
-Так…А где ты раньше был?- вдруг заплакал полковник. Козлоногий насторожился.- Пропили! Все пропили…
- Что пропили? Ракеты?
- Боеголовки,- икнул полковник, и отпил очередные сто грамм.
- А ты все одно запусти…
- Нас накроют ответным ударом,- полковник поднял на свет бутылку, она была пуста. Козлоногий вытащил из-за спины еще одну
- Ну и так жить нельзя! Так?
- Так.- полковник осушил половину.
- Что делать?
- Выпей!- полковник протянул козлоногому бутылку. Волосатый выпил.- Закуски нет… И выпить нет…- у полковника сами собой начали сжиматься кулаки.
- Так?- козлоногий достал еще одну бутылку из-за спины.
- Так! И давай споем…

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывали расписные
Стеньки Разина челны…

- Давай пустыми ударим.- Еще на что-то надеялся козлоногий.
- Сколько?
-Что, сколько?
- Баксов сколько даешь?- полковник несколько протрезвел.
- Сколько попросишь.
Полковник поднял глаза к потолку и стал загибать пальцы, он несколько раз сбивался, начинал с начала… В конце концов рожа его приняла изуверски- наглое выражение- Пятьсот! Наличными!
- Пятьсот тысяч наличными?
-В баксах.- кивнул полковник.
Козлоногий опять из-за спины достал чемоданчик, раскрыл, тот был полон «зелени».
- Спаси мою душу грешную…- на одном дыхании выдал полковник и перекрестился. Что загремело, комната наполнилась дымом, запахло серой. …
Когда полковник пришел в себя в комнате не было ни козлоногого ни чемоданчика.
- Опять много запросил- Догадался Деревянко.- Кто же за такую чепуху отвалит пол миллиона? Я правильно сначала сказал – пятьсот долларов. Это он сам меня спутал… тысячь,..тысячь…- От всей выгодной сделки у полковника остался не выветрившийся хмель и полбутылки водки. Он тут же поспешил ее допить.
………………………………………………………………….

- Милый. Почему так робко? В любви нет ничего постыдного. Это самое светлое чувство на свете!
- Мне право как-то неудобно. У меня не хватает слов…
- Ты должен все называть своими именами.
- Но…
- Нет, нет… Гляди сюда. Что ты видишь?
- Лоно. Растопыренные ноги…
- Ты видишь женщину. Которая ждет чтобы ее взяли. Она истекает желанием, как раненый на поле боя истекает кровью. А теперь посмотри на себя. Что ты видишь теперь?
- Торчащий член…
- Булаву! Символ власти! В данном случае мужчины над женщиной. Иди сюда скорей… прелесть моя… Ну же…Ну!... Нет. Не уходи. Мы должна все повторить…

- Что ты видишь?
- Что ты вся истекаешь! И я заткну тебе твою рану своей булавой!... Не кричи и не кусайся… Больно бывает первые пол часа. Потом или приятно или никак… Но уйти я тебе не дам!

- Ты устал?
- Да.
- Как трогательно… Но ты должен взять меня еще раз. Иначе у меня появится комплекс твоей несостоятельности, как мужчины… Иди ко мне…

ГЛАВА 7.


А придешь с мечом-
От меча умрешь!
На том стояла
И стоять будет
Земля русская!
……………….

Хитер и изворотлив
Женский ум.
И муж, понадеявшийся на свою силу,
Часто бывает посрамлен
Женщиной хрупкой и слабой…
………………………………
Не верь наивности и открытости
В женских глазах
.Многие великие мира сего
Не раз раскаивались в своей доверчивости
В кожно-венерическом диспансере….
………………………………………
Перед тем как снять штаны.
Помолись Отцу, Сыну и Святогу Духу…
А лучше снова их одень
И иди в кабак…
……………………………………
Никто уже не помнил, когда жизнь в древне Сколки была счастливой. Люди копошились в грязи, стояли в очередях, пили самогон, дрались. А по утру снова шли в грязь, то зарывать картофель, то откапывать. Часто зарывали намного больше, чем откапывали. Приезжали из города, ругали их, они молча слушала, иногда даже кивали головами, но разойдясь из клуба, снова пили, дрались и рожали красных горластых малышей, которым были не рады. Дети подрастали, начинали ходить, улыбаться, но это было недолго. К годам четырнадцати они первый раз напивались, дрались и больше уже не улыбались. Со стороны посмотреть и не жили в общем. Мужики, которые не смогли вовремя уехать, к тридцати годам делались синие, а к тридцати пяти помирали.
- Отмучился болезный.- роняла вдова, сама закапывала на погосте суженного, собирала родню и тут начинала кричать в голос:
- Да за что ты нас осиротил, изверг!... Оборвал мои цветы лазоревы, да втоптал в грязь своими сапожищами…
Родня внимательно слушала, старухи поддакивали и кивали головами. Детишки покойного стояли вдоль стены в отдалении. К ним подходили, угощали леденцом, гладили по голове, а девок постарше мужики норовили ущипнуть за задницу.
Два раза приезжали из столицы по мужику- веселые, крепкие, задорные.
- Эх, темнота! Разве ж так можно!? Воздух у вас!!! Соловьи!!! С азартом года два ковыряли грязь, потом потихоньку спивались и помирали. Хозяйство их по темноте растаскивали, матеря хозяев:
- Умники хреновы… Слушайте теперь соловьев на погосте…
Приезжали из города и «синяки», их любили. Они весело пропивали с сельчанами проданные городские квартиры и тихо вешались в сараях на стропилах.
Как ни как, а жизнь текла, но 8 марта 2005 года все встало раком. Нюрка- секретарша председателя, разругавшись с ним в пух и прах, подговорила баб мужикам не давать вообще! Показала им резиновый член из сек-шопа, засунула его себе в срамное место, чего-то включила и полтора часа извивалась на траве течной кошкой. Бабы заказали ей по члену, а мужиков из изб выгнали.
Мужики пропили что было и ушли в деревню «Верхние пердунки», они бы могли уйти с таким же удовольствием и в «средние и нижние», но « Верхние» им больше нравились.
-Опуститься мы всегда успеем!- объяснял им бывший идейный вор в законе. А все секс-шопы в районе сожжем!
Пара шопов сгорела, но полгода спустя сколковских мужиков «нижнее пердуновские» бабы гнали кольями вдоль улицы. Детишки весело приплясывали, ни разу так и не переспавшие с мужиком подросшие девки, глядели на матерей насупившись.
Вот сюда-то и попал козлоногий, ткнув пальцем в старую замусоленную карту Советского Союза и стукнув копытом об пол.
Очнулся он под раскидистым вязом рядом с привязанным серым козлом, который смотрел на него с нескрываемым презрением и недоверием.
- Здорово, тезка!- попытался наладить контакт козлоногий.
Козел потряс головой, стукнул копытом и опустив голову побежал прямо на козлоногого. Тот залез на дерево быстрей самой резвой мартышки.
- Ну чего ты? Не нужна мне твоя коза.- Козлоногий кивнул на привязанную тут же козу с раздутым выменем.- У меня знаешь сколько баб было… королевских кровей, мисс Узбекистан… даже король был из Мозамбика, принц из Попуа Новая Гвинея… Я , понимаешь, с вашим, с бывшим коньяк пил… до этого, правда, не дошло… охрана, понимаешь… Да и пьяный он был, а я пьяных не люблю. Они чего говорят на следующий день не помнят. - Не может быть такого!- А все может быть!... Вот ты меня на дерево загнал? Загнал! А имел моральное право? Нет!
Козел боднул вяз.
- Чего ты обижаешься? Родственник он тебе…
- Бе-е-е-е-е.- проблеял тот.
- Вот те на? Кругом козлы! Его надо бы к вязу привязать, а он указы в Кремле подписывает!
Козел опять боднул вяз.
- Энергетика у нас , брат, сильная и вонючая! Вот мы торчим над толпой, как Эйфелевы башни. Меня Люцифер зовут. А тебя как?...
- Борька! Ты кого на дерево загнал?- раздалось от ближайшего дома.
- Гражданочка,- обрадовался козлоногий.- Уберите козла. Смерть их как с детства боюсь…
- Да ты сам тот же козел!- под деревом стояла румяная с толстой косой девушка.
- Корреспондент я. Из столичной газеты. Выбираю мисс Россия,- самозабвенно врал козлоногий,- Вы бы непременно подошли бы. Только бы мне вас в бикини пощупать…
- Вечером на опушку приходи.- Девушка ткнула пальцем в сторону леса.- Я всех девок соберу.- она отвязала козла и потащила упирающуюся скотину к дому.
- В бикини! – крикнул ей во след козлоногий.
- А как же! – обнадежила его девушка.

- Как хорошо.- думал шагая в сторону леса козлоногий,- Какая доверчивость, простодушие…- Воспоминания о толстых перезревших тетках заставили козлоногого передернуться…
На опушке он устроился под шелестящей березкой и сладко уснул. Ему снился хоровод из высоких стройных девушек. Все они были в чем мать родила. Кожа их матово отсвечивала в отблесках огня, трепетные груди высоко вздымались, упругие ягодицы сладко терлись друг об друга. Сегодняшняя знакомая сидела у него на животе и двумя руками оглаживала его член.
- Слушай, дядечка, а у вас все корреспонденты такие симпатичные ?- лукаво спрашивала она, обернувшись за спину.
- Все, радость моя!- хрипло отвечал он ей.
- Дядечка, мне хочется…- покраснела девица.
- Мне тоже.- Заикаясь от предстоящего удовольствия проговорил козлоногий.
- Можно я, как в кино, привяжу тебя к деревцам?- девушка нагнулась и поцеловала член в головку.
- Вяжи, красивая! И садись, садись на него! Я сделаю тебя самой счастливой на свете…- Козлоногий и сам верил тому что обещал. Он чувствовал как тугие узлы стягивают ему щиколотки и запястья. Он видел весь в звездах, падающий прямо на него, свод небес.
- Иди ко мне , красивая! – томно выдохнул он.
- Иду, дяденька,- хохотнула она,- Только прыщи прижжем. Дюже член у тебя прыщавый. Боязно нам, так вот.
Козлоногий дернулся и открыл глаза. На небе висела чуть надкушенная луна. Недалеко жарко горел костер, тело его было распято между деревьями, а член у основания туго перетянут бельевой веревкой.
- Не бойся, дяденька, не упадет. Больно маленько будет. Но так и нам маленько больно будет. В первый раз мы так вот… Все больше клиторами терлись промеж собой.
Прижигали девки долго и старательно, так что удовольствия от самого совокупления козлоногий получить не сумел, хотя девки визжали и стонали. К утру они наконец натешились, по очереди помочились на него и с песнями пошли к деревне.
Минут через пять вернулась маленькая, чернявенькая дурнушка. – Я, дядя, через пол часа с сестрой приду. В городе она была… Ей тоже интересно будет.
- Развяжи ты меня!- Взмолился козлоногий.
- Ой! Что вы говорите!
- Волки меня съедят!
- Бог с Вами, дяденька!- девчонка мелко окрестила его три раза.
Зашипело, повалил дым, запахло серой. Когда дым расселся, козлоногий исчез.
- Убьют меня товарки!- упала на землю чернявенькая.- Вернуться вечером и убьют…

Козлоногий сидел у себя на кухне, вокруг суетились бесенята осторожно обходя его стороной.
- Да что ж это творится!? Мокрощелки голые ни в грош не ставят! Читать толком не умеют…- Бельмастая голая баба мазала ему чем-то прижженные места.
- Ты б с к Самому зашел,- пробурчала она.
- Да был уже…
- Да не к нашему… Наш мозгой потек от старости. К ВВП сходи…
- Что я ему посоветую самому себе конец света устроить?
-Объясни, что мол так и так- каюк…
- Это он и без меня знает…
-А можа он тебе сам чего предложит?
……………………………………………………………….

- Милый, ты любишь меня?
- Конечно!
- Тогда нам такая любовь не нужна…Перевязать я тебе перевяжу, но прижигать ничего не будем… И одного я тебя тоже никуда не отпущу! Иди ко мне… А он у тебя подрос и раздулся!- Женщина радостно расхохоталась.- Смелее , милый, смелее, мне ничуточки не больно… Ах как хорошо!... Вот ты и научился писать про любовь! Ты теперь всегда должен писать только про любовь. Дай мне слово.
- Но…
- Не спорь. Не надо. Лучше иди ко мне…


ГЛАВА 8.

Никогда не надо забывать,
Что ведьм сжигали на кострах
Совсем еще недавно,
Что «Испанский сапожок» может
Не только натереть ногу,
Но и оставить без нее,
Что иглы под ногти
Вставляли не только культурные немцы,
Но и малообразованные народы.
А дыбу и по сей день использует
Доктор медицинских наук Пикуль,
 и все его пациенты в один голос
Утверждают, что чувствуют как подрастают
С каждым занятием…
И, конечно, всегда надо помнить пословицу,
Что незваный гость – хуже татарина.
А потому в гости к сильным мира сего
Лучше не ходить, даже по приглашению.

-Вы по какому вопросу, товарищ?- выйдя из личного туалета и застегивая ширинку, спросил у мохнатого с копытами Владимир Владимирович.
- Бардак у вас…- козлоногий постарался заглянуть в глаза.
- Вы об всеобщей энтропии слышали?- Глаза Володя прятать умел еще со школы.
- Это об исчезновении куда-то части энергии?
-Вот именно! И у нас воруют!
- Но энтропия исчисляется в тысячных долях процента… А у вас пропадает до девяносто процентов доходов.
- Наша демократия – молода. Чего вы хотите? Передовые страны живут по этим правилам сотни лет…
- Вас интересует кто сколько ворует у вас в правительстве?- козлоногий взял со стола ручку.
- Это частности, а мы смотрим шире, много шире. Батенька, воров мы мочили и будем мочить. Мы за последние два года втрое увеличили число заключенных…
- И вдвое число беспризорных детей. А потом кто у вас сидит из высшего эшелона Власти?
-Откуда у вас эти цифры? Кого вы представляете?
- Сатана. Слышали?
- Котлы, сковородки, крюки, уполовники… Так вам, товарищ морализировать, должно быть, неудобно. А воруют у нас все. И дворники, и министры…
- А вы не хотите покончить с этим?
- А где-то смогли? – Володе стало скучно
- В принципе это возможно…
- Бросьте! Вы сами там нужны, пока здесь грешники не перевелись.
- А мне надоело! Вы не представляете как смердят народные избранники и слуги народа.
- Чем же они хуже остальных?
- А они здесь, при жизни тухнуть стали…
- Да ведь все жулики! Все! У меня жена сто долларов из заначки сперла. Шлюхи в берлине не воровали, а жена сперла!
- Но у вас есть чемоданчик. Нажмите кнопочку и уже Господь будет судить кто прав, кто виноват… Или вы ему не доверяете?
- Видите ли, товарищ, все развивается по своим законам. Если Господь захочет- все случится. А почему, кстати, он не пришел? Мне бы было куда приятней поговорить с ним.
- А вы допускаете, что ему с вами может быть не приятно?
- Отчего? Меня многие хотели бы увидеть…
- А ОН не хочет!
-Зря он.- Козлоногий понял, что Бога в ближайшее время попытаются, если не замочить, так послать послом в соседнюю галактику.- Зря… Я ведь многое понимаю так, как ОН. Во многом с ним согласен. .. Вот, посмотрите,- Володя подошел к книжному шкафу.-«Ветхий завет», «Новый завет», «Библия для начинающих»,- Володя закашлялся.
- А в принципе зря вы так обо всех. Многие из нас души готовы вам запродать, чтобы возродилась Россия…
- В общем порядке. – Замахал руками козлоногий.
- Мы бы много не попросили…Пустяк самый… Еще два-три срока у власти… А вам два процента от бюджета и бесплатная реклама на общероссийском канале телевидения.
Козлоногий с тоской осмотрел за окно. – Ну за что ты цепляешься?! Провоняли хуже нужника, все разворовали, души испоганили. Я тут пошалить хотел, так меня девки малолетние… Да о чем говорить!- Козлоногий встал и пошел к дверям.
В дверях его встретили трое с електро-шокерами. Потыкали немножко, двое подняли с пола синего и мокрого и поволокли в подвал, третий сорвал с себя пиджак и старательно вытер лужу на паркете, побрызгал влажное пятно одеколоном «MAN».
- Ну почему, почему в этой стране никто не хочет идти на компромисс? Ведь если разобраться, все могло быть гораздо хуже. И так нефти и газа осталось только лет на двенадцать… А потом ничего и не надо, в первую же зиму вымерзнет до девяносто процентов населения, остальных на всякий случай вырежут арабы.
Люди будут искать смерти и не находить ее.
Будут взывать к Господу, но не слышать ЕГО.
И Сатана будет безраздельным хозяином испуганных душ,
Которые будут метаться по земле и не находить спасения…

Не терпится ему… А вот нам спешить некуда. После завтра визит в Индию: змеи в горшочках, факиры с дудочками. А-ба-ра-я, а-ба-ра-я…Володя вихляя задом прошелся по кабинету.- И йоги на гвоздях! Замечательные люди! Кушают мало. Живут долго… С такими бы людьми возрождать великую Россию. А эти все льготы просят.
Президент уселся в кресло, откинулся на спинку, закрыл глаза: - Устал я… Как я устал…Вот вчера орден Жирику повесил, а кто он? Паяц, хоть папа был юрист. А своего я папы не помню, но вышел в люди…- скромная улыбка чуть тронула губы Володи.- Вот скажи мне кто раньше, что я всех обману, я б его до икоты через бедро перебрасывал… Талант у меня. Я и в школе на всех стучал ЗАУЧу, и я же ему машину гвоздем царапал и показывал пальцем на второклассника «Балду». Он мне и рекомендацию дал в школу разведки… А пришлось убрать, старика могло потянуть на мемуары. Много по жизни гадостей приходится делать, а не сделай тебя уберут… Нет! Он до шунтирования сердца здесь сидеть не будет! Подгребет под себя побольше и передаст все кому поглупей. Да хоть Степашину, тот поймет что к чему, когда его на плаху потащат, но кто слушает осужденного?. Похлопает, похлопает глазами его голова, плюнет кровью на сапог палача и все…
Володя вдруг вспомнил, как его чуть не провалил смотритель туалета в Мюнхене. Он заперся в кабинке, написал донесение в центр и спустил в толчок, для конспирации помочившись на него. А уже в дверях толстый , добродушный смотритель спросил его, не советский ли он шпион?. -Только русские не моют руки после туалета.- Улыбаясь сказал смотритель.
- Я писал любимой!- как всегда соврал Володя на чистейшем баварском наречии.
Смотритель красноречиво посмотрел на расстегнутую ширинку Володи.
- А это я забыл застегнуть утром в гостинице.- И он громко хлопнул дверью, потом вернулся и подарил смотрителю три юбилейных рубля с изображением Ленина.
- Гер шпион!, Гер шпион!- окликнул его смотритель в следующий раз, пысайте у меня в каморке за две марки, а ваше донесение я спущу ночью, когда не будет посетителей.
Потом через этот канал он передавал всю ценную информацию, а смотритель купил себе небольшое кафе. И всем рассказывал, какие замечательные люди эти советские шпионы…
Воспоминания молодости расслабили, захотелось кого-нибудь приласкать или наградить, хотя бы посмертно.
- Катенька.- нажал он кнопку связи с секретаршей
- Да, Владимир Владимирович ,- тут же отозвалась она
- Катенька, кто тут у нас умер недавно.
- У нас слава богу никто. В бухгалтерии Сидор Петрович… Но он был уже на пенсии…
- Нет, Катюша! Я имею ввиду кого-нибудь из крупных, знаменитых.
- Жиботинский!- обрадовалась Катенька.
- Хохол… Хохла нельзя
- А вот Герд еще… Народный…
- Так мелкий! И роли у него не так уж патриотичные… Вот если бы такой, как Губенко!...
-Я слышала он женился недавно…- виновато произнесла Катенька.
- Да бог с ними великими. А ты орден хочешь?
- За что Владимир Владимирович?
- Пока не за что.- Согласился он с ней.- А в Альпы со мной на лыжах?- Ладони у Володи повлажнели.
- Я честная!- голос у Катеньки задрожал.
- Конечно, конечно…- Володя поскучнел. Вот ведь, как чуть покрасивей, так сразу честная. Все в России наоборот. На западе честные только кривые да хромые… Или после семидесяти… А у нас пока из нее сок течет она – честная! А после сорока пяти мужиков за руки на улице останавливают…
- Если только на Мальдивы…- голос Катеньки был собран и деловит.
- На Мальдивы с охранниками поезжай,- Володя услышал громкие рыдания и отключил связь.

Первое что увидел козлоногий, открыв глаза, был опрятный чисто выбритый мужчина. Он сидел на нарах и болтал ногами.
- Меня сегодня выпускают.- почувствовав во взгляде козлоногого интерес, сразу начал он.- Могу записочку передать или позвонить.
- А и позвони,- ухмыльнулся козлоногий.
Мужчина достал «Паркер» и блокнот в кожаном переплете.
- Володя, очарован Вашим гостеприимством. Обещаю встретить Вас у себя с не меньшим вниманием. Разносолов не обещаю, но крепкий «Президентский» бульон будет обязательно, печень на вертеле с кровью и т. д. Люцифер.
- Кому передать?- опрятный мужчина спрятал ручку блокнот во внутренний карман темно серого пиджака.
- А своему начальнику и передай, а тот своему. Дойдет правильно.
Опрятный поскучнел, достал мобильник.
- Рябоконь, выпускай меня. Засветили гады…
- А тебе лохматый хуже будет.
- Сочтемся!- Козлоногий лег на нары и уснул.
Ему снился седой старик в кругу приторно-сладких ангелов сидящих у его ног. Они все внимательно слушают старика, а тот твердит и твердит, что мир есть ЛЮБОВЬ, мол он сам любит всех, и они должны любить всех и всех прощать. И он любил, но был молод и из озорства плюнул старику на спину. Тут же все на него зашумели, старик, узнав в чем дело, пошел малиновыми пятнами и послал его истопником в кочегарку. Не на год или два…Навечно. Он вырывался, когда его выводили за руки – А как же ЛЮБОВЬ ваша? – кричал, но никто его не слышал. Все опять слушали старика и кивали головами – Любовь…любовь – только и мог разобрать Люцифер. Это потом из кочегарки его хозяйство превратилось в преисподнюю, а он сам может поспорить со стариком и часто оказывается прав. А эти послушные прихвостни так и остались учениками. Они сидят и кивают головами в такт словам старика… А тот все слова давно забыл, кроме «Любовь», но они согласно кивают головами…
Громко лязгнули ключи, растворилась дверь, в камеру ворвался свежий воздух, и с криком:- Сатрапы вонючие!- что-то упало на пол.
Козлоногий присел на нарах.
- Лев Прыгунков,- отряхивая пыль с колен, представился щуплый мужчина,- Литератор,- гордо добавил он.
- Вы по ошибке, и вас скоро выпустят?
- Нет, нет, батенька! Я не по ошибке! И не выпустят меня никогда… Я им воровать мешаю. И буду мешать. А вы тут давно… вон как заросли! Но я вас не знаю…
- Сатана, Люцифер, Антихрист, Черт, Дьявол… Да как хотите, мне все равно.
- А тебя за что?- Удивился литератор.- Или из своих кто сдал? Бесы они везде бесы!
- Зря ты так,- тоже переходя на ты отозвался козлоногий.- бесы – те же дети, только повеселее малость. Шкодят открыто, не прячутся за спины других, не ябедничают…
- Ну да, пошалят, растлят души светлые и сами их за это в котлах варят…
-Меня самого, ваши девки из «Нижних пердунков» так растлили, что вспомнить больно.- И козлоногий поведал литератору про беспредел учиненный девками с ним в лесу.
- Эмансипация, феминизация… Но это пройдет. Это все от тоски по настоящим мужикам. Нонешний мужик измельчал и физически и духовно. Один тут недавно уделал триста элитных сучек, да застеснялся. Ни интервью не дал, ни телефона не оставил. А ведь молодежи надо на кого-нибудь равняться…
За дверьми камеры что-то зашипело, кашлянуло и во весь голос Алла Борисовна запела, что жизнь невозможно повернуть назад, потом она спела про соломинку, про Арлекино, про холодный айсберг в океане, не отрекаются любя, изредка ее голос покрывался истошными воплями, но кто-то увеличивал громкость и вопль тонул в чувственном голосе эстрадной дивы.
- Что это?- удивился козлоногий.
- Глушилка. Крики из пыточной заглушают, и остальным напоминают, что их ждет впереди. – Литератор почему-то загрустил.- Тебя еще не водили? – спросил он козлоногого.
- Нет.- заранее беспокоясь ответил тот.
- Отведут. Тебе девки из «Пердунков» ангелочками покажутся. Я на твоем месте бы удавился.
Козлоногий до того опешил от действительности, что позабыл, что ему стоит только стукнуть копытом по полу, как он окажется у себя в тихой и спокойной преисподней. Он сел на пол и завыл в голос, шерсть на его загривке стала дыбом.
- Не положено!- Заглянул в глазок прапорщик Неряшко.
Но козлоногий его не слышал. Он взял на тон выше.
Вошли трое, Они связали колени и локти козлоногого за спиной, одели противогаз и ушли. Бить мохнатого при литераторе не стали, у того могли быть связи на западе.
- Товарищ…- шептал литератор, развязывая узел на дыхательной трубке противогаза,- Товарищ… Вы ведь меня запомните, Лев Прыгунков… Вы пожалуйста меня не очень там… Я горячего всего с детства боюсь.
 Козлоногий уже немного успокоился, дышал ровно и спокойно, только по лбу его пролегла глубокая вертикальная складка.
- Может ты в рай попадешь?- просипел он.
- Не –а-а-а-а…- шепнул литератор, - грешен.
- Так покайся
- Не могу, не верю…
- Зря.
- Я понимаю…
Литератор зубами развязал веревки опутавшие козлоногого.
- Пойдешь со мной?- спросил тот.
- Куда?
-В бесы.
Литератор задумался. – Да ведь мы и так – бесы!
Козлоногий захохотал,- А этот дурак все про любовь мне очки втирает. Нету ее тут, нету!!!! Он потряс кулаком, задрав его к потолку, стукнул об пол копытом камера наполнилась клубами вонючего коричневого дыма.
………………………………………………………………….

- Ты устал от меня?
- Нет. Почему ты спрашиваешь?
- Ты перестал писать о любви…
- Так повернулся сюжет романа.
- Его можно было перевернуть.
- Но тогда это получится порнографический роман.
- Эротический.
- Я хотел написать серьезную вещь.
- Но если ты любишь меня, то хоть иногда должен прислушиваться и ко мне!
- Я предлагал стать тебе соавтором.
- Нет, я никогда не подпишусь под этим.
- Почему?
- Мне было бы стыдно…
- ???
- Это чисто мужской взгляд на события и переживания у тебя чисто мужские…
-Иди ко мне, милая!
- Не знаю хочу ли я…
- Я хочу!!!
- У тебя много время?
- Я могу сделать выходной.
- У вас у писателей только секс на уме…
- Хватит болтать! Иди ко мне…


ГЛАВА 9,

Посеявшему зерна дракона
Не должно ждать доброго урожая,
И он опять и опять будет пенять:
-О времена, о нравы….

Материализовались они около сада «Эрмитаж», под липой у афиши. Светило солнце, никто на них не обращал внимания, кроме двух бритоголовых скинхедов лет по пятнадцать. Они рассматривали козлоногого и о чем-то нервно спорили. Потом один из них достал мобилу, позвал по телефону Адольфа и предложил ему устроить фэйс-контроль заросшего с ног до головы козла и его другана, смахивающего йюду. Выслушав ответ, он мотнул головой и оба стали приближаться к козлоногому и литератору.
- Гостербайтеры? – не доходя двух шагов, спросил один из них улыбающихся солнышку бывших заключенных.
- О чем он?- продолжая улыбаться, спросил козлоногий у литератора.
- Бить будут,- побледнев, ответил тот.
- И как вы тут живете? Все друг друга бьют, обманывают…Мальчики, что вы больше всего хотите? Только не стесняйтесь. Я все могу.- козлоногий все еще улыбался..
Мальчики переглянулись. Повыше и поплечистей сплюнул на асфальт, пониже и потоньше остановился, на его лбу появились морщины задумчивости. – Колян, подожди… А вдруг?
- Смерть черножопым!- выкрикнул Колян и достал велосипедную цепь с приваренной гирькой на конце.
Лев Пузырьков, вдруг вспомнив что еще ничего не успел написать достойного, резво рванул в сторону Петровки 38.
- По пиву бы нам!- Выкрикнул щуплый юноша.
Козлоногий из-за спины достал две бутылки запотевшего «Жигулевского» . Щуплый подскочил и забрал пиво, придерживая за руки козлоногого. В этот момент гирька и обрушилась на доверчивого Люцифера. Он еще успел подумать: - Какие приятные молодые люди!- Ноги в коленях подкосились, и он рухнул на теплый асфальт московской мостовой.
Пузырьков, пробегая мимо лавочки с одинокой греющейся на солнышке старушкой в последний момент заметил, как она дернула веревку, которая тянулась от нее до осветительного столба, и тоже всем лицом почувствовал тепло асфальта… Старушка оглянулась, быстро проверила карманы литератора. Плюнула ему на спину, найдя лишь билет на трамвай, обмотала веревку вокруг столба и неспешно удалилась.
- Слышь, Колян, а ведь пива у него до этого не было.- щуплый отпил большой глоток.
-Не было,- согласился Колян.- Вован, что ты переживаешь? Щас допьем и его опять не будет…
- Я о том, что нам надо было баксы попросить… Чемодан!
- Ну и чего бы ты с ним делал?
- Ну…
- Вот и я о том. Пиво холодное, свежее. Ноздри щекочет… А баксы что? Одна морока- бегай меняй, и купишь опять же пиво, только не свежее и не холодное, потому как уже нагреется.
- Что-то в твоих словах есть.- согласился Вован.
-Ты, дурик, головой живешь, а надо сердцем,- Коляна потянуло на философию. Мимо прошли два постовых. Лужицы крови под головой козлоногого они как бы не заметили.
- Возьми Ментов. Они могли нас забрать?
- Могли. Согласился Вован.
- А на хрена им это нужно? Пиво мы уже почти допили, чемодана с баксами при нас нет.
- Нет…
- А это плохо!- Колян стукнул пустой бутылкой Вована по голове.- Раньше надо было думать. Дипломат хренов. Тут к ним подошло подкрепление, обещанное Адольфом по телефону.-
-За что ты его?- спросила Коляна прыщавая, в цыпках и очках девочка.
- Чемодан с баксами проморгал.- сплюнул на Вована Колян.
В цыпках и еще две девочки по очереди плюнули на Вована.
- А этого надо бы к Адольфу,- кивнул на козлоногого мастер цепочки и гирьки.
Девчонки выскочили на мостовую и замахали руками проезжающим мимо машинам. Остановилась крытая брезентом «Газель» с подмосковными номерами. Глуповатого вида парень лет двадцати выглянул из кабины.
- Меня Миша зовут. А вас?- Обратился он сразу ко всем девочкам.
- У нас папа помирает… Его домой надо…- затараторила в цыпках.
Мишка вылез из кабины. – Пошли вы…!- выкрикнул он образовавшейся тут же сигналящей пробке . В цыпках Мишке очень понравилась, была в ней непосредственность и искренность, уверенность, что все люди хорошие и ее не оставят в беде.
- Зарос папаня.. А чего у него, как копыта, ноги?
- На зоне стоптал. По камням лазал много.- заплакала в цыпках.
- Как тебя зовут? – Мишка взял в ладони лицо девчонки и вытер большими пальцами рук слезы и сопли. На лице остались масляные полосы.
- Маманя-то жива? – участливо спросил он.
- Сонька…- ответила та.- Маманя повесилась. Не прокормить ей нас всех было,- Сонька кивнула головой на толпившихся за спиной подростков.
- А у меня папаня повесился. Мать рубль не дала, а у него голова болела.
- Дурень! Ты бы к обочине прижался!- подбежал к ним мужик в галстуке и дорогом костюме.
Мишка не глядя развернулся и ударил его в лицо.- Не люблю я бестолковых. Думает, что если он на «Мерседесе» , то и кричать на людей можно…
- Он на «Оке»,- прыснула Сонька.
- Все равно – дурак. У меня любовь к тебе зашевелилась.- Бегущие к ним остальные из пробки затормозили, покричали между собой и пошли к своим машинам, Мишка был высок, широкоплеч, и, как мы уже говорили, глуповатого вида. Он поднял козлоногого, положил на плечо и поднес к машине.
- Брезент задери ,- бросил он Коляну и перекинул волосатого через борт.
- А это кто? – кивнул он на Вована.
- Мимо шел. Копыта ему папины не понравились… И пиво показалось не холодным,- улыбнулся Колян.
- Я тоже по жизни всегда оптимистом был. Раз в Чечне отпустили меня с блок поста в горах в увольнение. Я форму погладил, сапоги начистил, отошел десять шагов и в коровью лепешку вляпался! Вернулся, конечно, хотя кроме бандитов в округе на десять верст и не было никого, расстроился сначала, а подумал, подумал и понял, что ежели бы я на мину наступил, сапог мог вообще порваться, и мне стало весело… Больше я в увольнение не ходил… А вот еще…- Низко над улицей пролетел вертолет, сделал вираж, завис над «Газелью»
- Не задерживайте движение. Водитель ХУ-666-Х не задерживайте движение.- И улетел.
Мишка велел Коляну прыгать в кузов, усадил сестер в кабину, уселся сам и тронулся. – Нервные все тут. Я у себя в поселке хоть сутки могу стоять, если мне интересный человек попался. А там одна улица! И объехать по другой нельзя. А у вас сто дорог, а они все за мной стоят. Глупые…
Сонька восхищено поглядывала на Мишку и с гордостью на подруг. Те, понимая что они потеряли, грустили…
До кочегарки Адольфа они доехали быстро. Быстро вытащили козлоногого, Адольф сунул сто рублей Мишке:
-Забудь, братан, про все… Самому легче жить будет.
- Почему?- не понял Мишка.
- Ну…- Адольф задумчиво поглядел на трубу, из которой валил густой черный дым.
- Тяга плохая,- проследил его взгляд Мишка,- Давай посмотрю.
- Бей! – Вдруг взвизгнул Адольф.
Мишку вдруг что-то стукнуло по затылку. Он обернулся. Колян тупо смотрел на лежащую на асфальте, расколовшуюся надвое чугунную гирьку . Он был в стопоре. Первый раз в жизни голова оказалась крепче чугунной болванки. На затылке у Мишки вздулась шишка.
- За что?- удивился он. По тени на асфальте он увидел, как рука Адольфа с ножом метнулась к его спине. Пяткой он выбил нож и развернувшись ударил второй ногой в пах Адольфу. Адольф присел на корточки, закатил глаза. сложил руки на мошонке и открывал и закрывал рот.
- Поехали, Соня. Паскудная у тебя родня!
Сонька как будто только этого и ждала, она мигом уселась в кабине.
- Миша, Мишенька,- шептала она.- Поехали скорее. Они здесь собак и кошек жгут. А бывает и людей! Этого волосатого тоже сожгут. Попытают и сожгут.
Мишка перекрестился. – Так он тебе не папа?
- Нет…
- Ну и черт с ним! Люблю я тебя… Дуру,- сплюнул Мишка в раскрытое окно.
Сонька благоразумно промолчала. Бабы в критические моменты случается бывают очень мудрыми.

Минут через двадцать Адольф дополз до кирпичной стены кочегарки.- Курить принеси,- бросил он Коляну. Колян сбегал в кочегарку и вынес пачку «Беломора» и спички.
- Десантник.- уважительно произнес Адольф , глубоко затянувшись папиросой.- Ты еще таких и не видел.
- Не а!- потряс головой Колян.
- Ну и хрен с ним.
- Да,- кивнул Колян.
Дым из трубы шел уже серый.
- Догорают собачки,- с сочувствием произнес Адольф.- Чего этого привезли?
- Он этого… того… пиво из воздуха достает. Вован подумал, что он и чемодан с долларами может достать… А вдруг?- Добавил он, как бы оправдываясь.
- Проверим. Ежели может, то достанет. Хрен свой отгрызет, как паяльник у задницы своей увидит. Вован где?
- Да там… Еще , говорит, кого посторожу. Я спорить не стал. Может и высмотрит кого.
- Крысы, домой до завтра валите!- Крикнул притихшим девчатам Адольф. И языки прикусите. А то и вам кой-куда, кой-чего вставим…
Девчонки бегом бросились в подворотню.
- Помоги,- позвал Коляна Адольф. Он оперся на его плечо и они скрылись в темном проеме дверей кочегарки. Двери плотно закрылись и через пять минут оттуда послышались завывания, стоны и зубной скрежет. Через еще десять минут нечеловеческий голос прокричал:- Согласен я! На все согласен!
Двери распахнулись. Адольф сел на асфальт, привалился к стене и закурил. –Жадный он. На полметра пришлось раскаленную кочергу в зад запихивать…
- Зато у нас теперь денег!...
-У движения. Колян. У движения!
- Ну да…- Колян вспомнил про кочергу.
Солнце садилось, воздух был чист и прозрачен. Только из трубы валил черный, жирный дым.

Литератор очнулся, утер грязное лицо и кровь, выругался матом и пошел к проходной МУРа. - Бросить бы все! Да бог таланта не дал, а полковник устроил и в общество писателей, и денежкой не обижает, а когда кто-то случайно помирает, просидев лет десять под следствием, из собратьев по перу, то все рукописи отдают ему, «Селезню», как его окрестил полковник. Вот и слывет он ярым диссидентом существующему режиму. А настоящие диссиденты ему доверяют. – Не может подлец так тонко чувствовать всю несправедливость, с такой болью кричать об этом…
-Удавлюсь !- вдруг решил он.- Сегодня вечером напьюсь и удавлюсь. – Шепнул он караульному в будке.
Тот его знал и не поверил. А зря, Лев Прыгунков действительно повесился в грязном туалете для нижних чинов. Его синий длинный язык высунулся до пояса, и всем становилось ясно, почему его так мучили угрызения совести…
…………………………………………………………………
- Какая тяжелая глава! Ты плохо спал вчера?
- Это – правда жизни.
- Все равно тяжелая…Мне вспомнилось, как один офицер наговорил мне о любви. Пожил со мной месяц и уехал в часть… Я сумела забыть его только встретившись с писателем, но через месяц уехала я! Он обещал повеситься…
- Он повесился?
- Не знаю. Вряд ли. Мужчины такие забывчивые. А я не напомнила. Ты как раз признался, что любишь меня, и я опять забыла все на свете!
- Ты вроде бы жалеешь, что он возможно остался жив.
- Конечно, он так бы мучался. Ты бы мучался, милый?
- Я бы умер на следующий день.
- Иди ко мне. Не терзай себя сомнениями…



ГЛАВА 10.

Старая ведьма катила коляску с ног до головы забинтованным козлоногим по преисподней. Тот непотребно ругался, старуха краснела, бледнела и чуть ли не падала в обморок. Козлоногий требовал от бесенят жарче растопить котлы и сковороды, хотя они и так были красны.
- Они еще узнают, что такое настоящий Амаркедон. Ни стыда, ни совести! Человека убить, что на улице попысать! Ты знаешь, старая, куда мне, Сатане, мразь дрожащая и прыщавая кочергу засовывала?. К чему провода привязывала и в сеть совала? Изведу всех под корень!... А лучше этого седобородого к ним на неделю послать… ЛЮБОВЬ! Кровью захлебнется, сам на крест попросится…
- Ну там, наверное, есть и достойные,- пыталась утешить его старуха.
- Нету!!!!- заходился в крике козлоногий.
- А ты бы в Европу заехал, али в Австралию…
- Европа! А чем она отличается? Обертка покрасочней да поблестящей. А внутри- говно! Всех под корень!
- « Баунти» бы поел – райское наслаждение…- старуха порылась в заплатанной юбке и вытащила надкусанный батончик в шоколаде, но вовремя вспомнив, что Адольф пассатижами обломал все зубы господину, откусила кусок и спрятала. – А может тебе к попам? Те только поспорят, покричат…
-Да о чем мне с ними говорить?! Они ни в меня, ни в Бога не верят. Водкой, сигаретами торгуют. Через два слова в морды им плюну, а они крест на меня наложат… И опять ты меня будешь катать забинтованного, манкой с ложечки кормить… Измельчали людишки: ни шекспировских страстей, ни варварского распутства… Пакостят из-под тишка, воруют стаей, стаей и грехи отмаливают… Вымерли личности… Вот ты, Мария, сама людишек судила, сама приговор выносила, сама и травила, а сейчас не то. Один пальцем тычет, другой дело шьет, третий судит, четвертый на курок нажимает… И никто не виноват. И болтают, болтают… Перед смертью лежит один и сам себе врет, какой он хороший. Как он о людях радел, сам не доедал, а сирот и убогих жалел…
- Страшно им.
- А ты не боялась?
- Нет!
- Почему?
- Во мне текла кровь королей, и я сама была Королевой.
- А эти – псы?
- Псы…
- Скучно,- козлоногий стал срывать бинты вместе с обгоревшей шерстью и лоскутами кожи.- Раньше душу за бабу продавали, за возможность отдать карточный долг, а потом вешались, стрелялись… Сейчас за бутылку убьют. За тридцать серебряников дитя собственное продадут на органы…
- Раньше было хорошо!- морщины на лице старухи разгладились. – Скачешь на лошади – справа король, слева принц. А ты решаешь кого отравить первого, а кого потом. Надоест думать, пообещаешь дать дворянину, и он обоих ткнет шпагой и себя кинжалом заколет. Но ведь я не могла по-другому, я отстаивала честь короны! Я отвечала только перед Богом…
- Вот, вот… А он тебя сюда за это.
- Я не покаялась.
- Тебе не дали. Во сне задушили твои же дети.
- Мальчики не виноваты, я увлеклась, наделала глупостей.
- Но и они не покаялись.
- Медичи всегда были гордые!
- Нельзя затягивать агонию. В конце всегда так воняет! Как ОН не может этого понять?!
-Он выжил из ума,- старуха залезла под юбку и почесала задницу. Козлоногий поморщился.
- Мы одни!- Мария кокетливо улыбнулась,- Когда-то тебя такие пустяки не смущали…
- Я был глуп.
- Ты и сейчас глуп.
- Не забывайся!
- Зрелый плод всегда слаще зеленого…
- Ты перезрела пятьсот лет назад.
- Дурак! – старуха гордо вскинула голову и прыгнула в чан с кипятком,- Дурак!- еще раз крикнула она и ушла на дно.
- Скорей всего, дурак. Но мы тоже гордые! – Козлоногий сорвал с себя оставшиеся бинты бросил все в печь. – Она придет ночью, молодой и будет кричать и извиваться под ним, а под утро попытается отравить.- Козлоногий улыбнулся,- Все таки эти Королевы так забавны!...

Мужчина писал. Он чувствовал, что время потекло как-то не так. Его стало не хватать, а роман застрял на сороковой странице. Герои не хотели совершать ни каких поступков, они не хотели ни говорить, ни думать…Он хмурился, много курил, и Женщина, чувствуя его нервозность, больше не садилась на стул возле и не заглядывала ему через плечо. Она переделала все домашнее дела, потом переделала их снова и снова. Она могла уйти, она знала, что он , скорей всего, этого даже не заметит, если она не хлопнет дверью так, чтоб задрожали стены… Но она чувствовала, что никуда не уйдет, что уже на лестнице ей станет так нестерпимо больно, что захочется умереть. А умереть она могла только с ним вместе, лучше во сне, крепко взявшись за руки. Они так договорились, еще давно, когда у нее не было морщин, а его волосы были черные и густые… И ей было больно с ним, сейчас, здесь, и боль растекалась темным пятном по полу, от кухонного стола, за которым она сидела, по всей квартире, боль невидимым плющом обвила стены и уже ползла по потолку. – Почему Он не чувствует как мне плохо!- кричало ее сердце. – Что с того, что Он не напишет своих десять страниц сегодня? Я хочу чтобы Он обнял меня, прижал к груди и шепнул на ухо: - Я хочу тебя!- Как Он не поймет, что так больше нельзя!...
И в это время руки Мужчины обняли ее за плечи.
- Глупая… Я не могу без этого… Я всегда должен писать, так же как дышать, пить, есть…
- И любить меня?
- И любить,- улыбнулся Мужчина.
- А ты можешь описать там нашу любовь?
- Я хотел сделать это в другом романе. Я хотел весь роман посвятить этому…
- А ты сделай в этом. Ну хотя бы чуть-чуть…
- Я хочу тебя.- Мужчина прижал ее спину к своему телу. Она почувствовала лопатками, что Он действительно ее хочет.
- Но ты вставишь хотя бы пару страниц о нас?- Женщина понимала, что сейчас она может потребовать от него всего.
- Обещаю.- Он нагнулся, подхватил ее на руки и понес на постель. Она обвила его шею руками: - Милый у меня болит голова… И в груди… слева. Что у нас слева?
- Сердце…
- Это опасно?- ее глаза излучали лукавство.
- Очень. – Мужчина аккуратно положил ее на кровать и стал снимать брюки.
- Ну ты дашь хотя бы что-нибудь выпить.
Мужчина достал бутылку коньяка. Наполнил фужер, отпил половину и протянул ей
- Карвалол с валидолом, надо будет выпить перед сном. Но мне кажется ты об этом забудешь…
Женщина выпила и сморщила лицо.- Горько! Дай чем-то закусить.
Мужчина хотел было встать, но женщина уже накрыла его член губами. И они оба захохотали…

-Она изменит ему? – Мария Медичи подошла с козлоногому со спины вкрадчиво, как кошка.
- Нет… ОН мне не даст времени!... Если бы у меня был еще год…
- Уж не завидуешь ли ты ему?
- Немного,- Люцифер посадил Марию на колени.
- Тебе плохо со мной?
- Нет, не плохо… Но посмотри на них!
- Это может быть притворство…
- Так хоть раз притворись и ты.
- Но ведь ты не напишешь про меня.
- Мне некогда.- козлоногий машинально мял Марии грудь.
- Мне тоже. – Мария вся покраснела от негодования. Она хотела вскочить, но козлоногий сильнее прижал ее к себе.
- Ты будешь делать все, как она…
- Дурак, я могу больше.
- Как она!- прорычал козлоногий….

А двое не могли оторвать взгляда друг от друга.. Губы их слегка касались губ другого, а возбуждение заставляло тела их выгибаться и свиваться узлом… Ни чего не значащее слова могли вызвать слезы и смех, прикосновения то бросали в жар, то в холод…

- Я не могу так,- Мария оттолкнула козлоногого,- Они извращенцы. Два часа… а он даже не взял ее ни разу!..
Козлоногий согласно кивнул.
- Мы никогда не поймем этого. Но может это и к лучшему?
Козлоногий схватил Королеву за волосы, повернул задом, заставил встать на колени.
- Нет! Так Королев не берут!- Мария истерично билась в руках козлоногого.
- Ты дрянь! Развратная, старая дрянь! Поэтому я и хочу тебя…- С его губ капала слюна, он с силой вошел в Медичи. Она захрипела.
- Сука! Старая сука! Я знаю, что ты переспала со всеми бесами…
- Да! Ты думаешь, что твой член самый длинный и толстый, и поэтому я буду верна тебе… Но бесов много и они берут меня все сразу…И мне нравится это гораздо больше…
Козлоногий дернулся, лицо его исказила гримаса боли и наслаждения: - Сука,.. Грязная сука…
Он выпустил волосы Марии, оттолкнул ее от себя: - В следующий раз я возьму тебя с кем-нибудь напару.
- Так будет лучше…
- Дрянь.
- Пусть.

-А ты не разлюбишь меня?- Женщина гладила седые волосы Мужчины.
- Никогда…
- А если она будет молода и красива?
- У меня никого не будет кроме тебя…
- А если ты будешь спать, а тебе присниться что это я?
- Я вовремя почувствую, что меня обманывают.- улыбнулся Мужчина.
- И устоишь?- Женщина заглядывала ему в глаза.
- Устою.- серьезно сказал он.
- Ну а если?...
- И если, устою.
- Врешь!
- Вру,- согласился Мужчина.
- Я люблю тебя…
- Я тебя тоже.
- Мне хорошо…
Мужчина накрыл ее хрупкое тело своим, она перестала понимать где она и что с ней…

-Ты будешь писать ночью?- Спросила Женщина, когда их дыхание выровнялось.
- Буду.
- У нас мало времени?
- Очень.
- Но тогда тебя не успеют прочитать?
- Каждый должен сделать то, что может. Остальное неважно…
-Я не всегда тебя понимаю.
- Я сам знаю очень мало. Все знают только ТАМ.- Мужчина ткнул пальцем в потолок.
- Иди. Я люблю слушать как ты работаешь.
Мужчина взял в ладони ее лицо, поцеловал глаза, губы, курносый капризный носик: - Я люблю тебя,- прошептал он…
- Мне кажется, что я любила тебя всю жизнь. Мне говорили, что я очень кричала, когда родилась, и потом, целую неделю! Я кричала потому, что не нашла тебя. Так бывает?
- Бывает… Я тоже накричал пупковую грыжу. Меня носили к знахарке. -Он успокоится,- сказала она,- Но будет маяться всю жизнь, пока не найдется его вторая половинка…
- Она нашлась?
- Да, теперь нашлась,- Мужчина вновь поцеловал ее лицо и ушел к компьютеру. Он знал о чем будет писать в этой главе. И он знал, что она будет хороша…
……………………………………………………………………

- Это одна из лучших твоих глав!- На глазах Женщины застыли слезы.
- Ты сегодня ночью была так добра ко мне…
- Я все время мучалась, не похоть ли нас с тобой объединяет? Но теперь я все поняла. Ты раскрыл мне глаза. В тебе нет ничего от козлоногого, а во мне от Марии.
- Мы чисты, как дети…
- Да…да… Именно. И Женщина в твоем романе мне начинает нравится.
- Я писал ее с тебя.
- Как мило… Я уже чувствую как во мне что-то зашевелилось. Иди ко мне…

- Ты кушать хочешь?
- Да.
- Я тоже. Приготовь что тебе хочется. А я еще раз вспомню как там у тебя все замечательно!... А если я засну, пока ты накрываешь на стол, разбуди.
- У, радость моя! Я сейчас!

ГЛАВА 11.

Не понятая до конца самим автором
Не нравящаяся ни ему, ни его Женщине.
Но ведь для чего-то она пришла ему в голову!
Почему-то он печатал ее, хотя и плевался…
Видно это будет понятно потом…
Так часто бывает, изобретет человек парашют,
А самолет изобретет другой лет через восемьсот.
И потом все изумляются,
 Как тот мог заранее все предвидеть?
Вот и автор выпил портвейна,
Закусил конфеткой, забылся
И напечатал черти- что…

Последнее время Филлимон де ла Круа, чувствовал какое-то непонятное волнение. И хотя аппетит был хороший, водка пилась весело и легко, баба прибившаяся к нему на кладбище не отказывала в близости, он нет, нет да замечал какие-то новые знаки своей избранности.
Совсем недавно он разложил карты «ТАРРО» на себя, и получалось что он вот-вот станет князем тьмы. Под это дело он назанимал у друзей и знакомых денег, в ближайшем супермаркете водки и колбасы, зачем-то купил пачку презервативов, хотя баба беременеть не собиралась в виду почтенного возраста. Все что он не задумывал сбывалось. Не только не задумывалось, а просто брякнет он глупость, а через день- два кошка родит щенка, собака поросенка. А женщина из соседнего подъезда не будучи беременной родила пятерню, только потому, что он обозвал ее беременной коровой за то, что она ему наступила на ногу. «Хорошо, что не теленка»- поздравил он ее, как только она выписалась из роддома. Она было хотела выцарапать ему глаза, но правительство Москвы вручило ей ключи от двух трехкомнатных квартир на одной лестничной клетке. И дожив до сорока пяти одинокой девкой, она сразу вышла замуж за сантехника ЖЭКа Петьку, хоть и пьющего, но свою выгоду туго знающего.
-Дети могут и помереть, а квартиры останутся!- пояснял он собутыльникам в детской песочнице,- Или вот , ежели к примеру менты подойдут к нам, то вас заберут, а меня к жене доставят.
И действительно всех забрали. А недопитую бутылку и Петьку принесли жене и положили под дверь.
Бабе, еще на кладбище, Филимон велел называть себя Князем. Буд-то предчувствовал все. За неделю настрочил роман, в котором сам толком разобраться не мог, но почти выучил наизусть.
Церковное издательство «Русь Православная» выкупила все права на рукописи Филимона, вымело квартиру под чистую и выпустило полное собрание его произведений миллионным тиражом. Все разошлось за три дня. Потом оно под его именем печатало всякую чушь и тоже все расходилось. Коммерческий директор издательства перекупил права на Фолклендские острова, у Англии, построил там особняк, но Аргентина острова забрала, Коммерческий директор не Англия, поорал, поорал на жену, запил и умер.
Филлимон при жизни стал обрастать легендами. Молоденькие, стройные манекенщицы предлагали ему руки и ноги, но Филлимон, пощупав у девок и то и другое, просил у бабы с кладбища прощение, и оставался ей верен.
Все мал-мало уважающие себя жулики и в законе, и из госаппарата побывали у Филлимона, они интересовались что быстрей упадет, бакс или рубль. Филлимон требовал облобызать его руки, сандалии и советовал на все купить монгольских тугриков. Через неделю за тугрик давали до килограмма золота. Монголы разбивали перед юртами сады с фонтанами, в садах гуляли павлины, а в фонтанах плавали осетры. Но кочевать они продолжали, и скоро вся страна превратилась в огромный парк. Американцы стали грозить монголам ядерным ударом, Израиль заявил, что Моисей родился в Монголии, а потому земля обетованная тут, а потому и они будут жить тут.
Монголы возмутились, нашли потомка Чингиз-Хана и стали собирать Орду. Обиделись на монгол и арабы. Газеты стали забывать об их шалостях, поток денег на «газават» уменьшился. Юрты уважаемых в стране людей стали взлетать на воздух. Потомок Чингиз-Хана зачастил в Москву, Путин в свою очередь расхваливал кобылье молоко и обещал в скором времени приехать к потомку в гости, побросать местных батыров через бедро. Вся мировая система затряслась, никто ничего понять не мог. В воздухе запахло всеобщей резней. Жильцы отдельных кварталов создавали отряды самообороны и пробовали по ночам свои силы, нападая на такие же отряды из других кварталов. На всяк мало- мальской горе появлялись свои пророки, но толком что делать объяснить не могли, их слушали, кивали головами, но по ночам убивали. Ученые увидели приближающуюся к земле большую комету., на которой километровыми буквами было написано «Амаркедон»., на другой стороне спутник заснял и вовсе нехорошее слово на букву «П».
Только попы твердили, что Бог ничего плохого не допустит. И ежели всех любить искренне и нежно, то в ответ получишь любовь и нежность. С ними соглашались, но на ночь подключали ручки окон и дверей к напряжению 220V.

Филлимон просыпался по утрам, звал бабу с кладбища… Потом скорбел глядя в ее выцветшие глаза.
- За что ты меня любишь?- задавал он один и тот же вопрос каждое утро.
Баба вздыхала: - За соответствие…
- Так грязен я.
- Но ты грязен во всем и потому гармоничен и вызываешь… как бы тебе сказать, что бы ты понял…
- Желание.
- И желание тоже… Это, знаешь, как слушать хорошую музыку. Текут слезы, сердце болит, но на душе становится чище… Ты уходишь ото всех, на всегда, но ты знаешь, что тебя ждет покой и счастье.
- Выпить хочешь?
- Мне уже это необходимо.
Филлимон выпивал полбутылки, а полбутылки отдавал бабе.
- Я не люблю несоответствия.- баба хмелела,- Оно мне режет душу. У меня муж был красивый, образованный. А в груди словно безмен. Встретится с человеком и в глазах цифры забегали, как на электронных весах… И все у него – негодяи и сволочи… Вот я и спилась… А ты мерзок и душой, и телом… Ты сукин сын, но настоящий, во всем! На бери! Справляй свою нужду… Баба вставала на колени и утыкалась головой в угол, плакала …
- Ты небось учительницей была?- пристраиваясь, спрашивал Филлимон.
- Пения,- отвечала баба присасываясь к горлышку.
- Я еще со школы хотел училку трахнуть…
Потом баба долго сидела прислонившись спиной к стенке, по щекам ее текли слезы, бывало ее рвало, но не часто.
Филлимон сидел на корточках, стараясь заглянуть ей в глаза.
- Я уже не могу без тебя… Как тебя крутит!…
- Уйди! Постыло мне…
- Мне тоже так было… Но привык. Меня ведь с детства никто за человека не считал…
Она собиралась силами, потом пристально и долго смотрела в глаза Филлимона.
- Черт в тебе живет…
- Должно быть,- отвечал Филлимон и снова брал ее в углу, на грязном одеяле.
- Ты не уходи от меня. Мне будет тяжело,- застегивая штаны, просил ее Филлимон.
- Мне тоже будет не хватать тебя. Князь.
Филлимон становился, как бы выше, подавал ей еще бутылку водки, трепал и без того всклоченные волосы.
Любовь нечаянно нагрянет.
Когда ее совсем не ждешь…- Напевал он на мотив – «Широка страна моя родная». Учительница затыкала уши, тряслась и теряла сознание.
- Тонкая натура. Скорей всего, у ней дворяне в роду были. -Ковыряя нос делал вывод Филлимон. Потом он шел на кухню выливал в чайник два литра пива подогревал его. Пил он прямо из носика перечитывая последнюю главу своего нового романа.
- Скоро он придет ко мне. Он запутался… засомневался… У него ничего не выходит. И не выйдет!- шептал он.- Ты слишком много провел время с этим стариком! В тебе еще не умерли зачатки справедливости… А ее нет!...- Он смотрел на дождь за окном, не выпуская носика чайника изо рта,- У Абсолютного Зла не бывает меры, оно не щадит даже себя… И уничтожив все, умирает само. Оно , как скорпион, жалит само себя в приступе злобы и отчаянья… А тебе себя жалко… Жалко! Иди ко мне, Козлоногий!!!
Моя плоть хочет тебя! Тому, чего ты жаждешь, ты мешаешь сам…
 - Когда все кончится?- в дверях стояла кладбищенская баба,- Ты обещал там, на кладбище…- Она забрала чайник у Филлимона и допила .
- Куда ты торопишься? Потом не будет ничего… Сковородки и котлы- все блеф… И Райские кущи тоже…
- Я ничего не хочу…Мне надо все забыть…
-Я не знаю сам. Но скоро, женщина , скоро…
- Я убью тебя…
- Меня нельзя убить. Я сам сто раз вскрывал себе вены. Бери водку и уходи в свой угол.
- Сукин сын.
- Я не помню своей матери…

……………………………………………………………….

- Зачем?
- Что зачем?
- Зачем они появились у тебя в романе?
- Когда все плохо, необходимо со всем покончить…Покончить со всем могут только доведенные до отчаянья.
- Но зачем ты заставляешь их совокупляться?
- Так бывает… Очень часто.
- Я не верю.
- Так бывает. Я знаю.
- Тебе было очень больно?
- Это ушло.
- Но ты помнишь…
-Это пройдет.
Женщина села на колени к мужчине и прижала его голову к своей груди.
- Прости.
- Перестань… Я люблю тебя.
- Ты все забудешь?
- Когда-нибудь…
- Ты давно не писал стихов…
- Я много работаю. Мне еще много надо успеть…
- Хочешь я подарю тебе первую строчку?
- Попробуй.

- Еще не вымерзла любовь.
Хоть лужи холодом сковало…

- И на ветру не стынет кровь,
Хотя и жить осталось мало…

И ночь не смежила нам век.
И сон не смежил уст влюбленных.
И падал, падал чистый снег
На без него уж побеленных

-Еще не вымерзла любовь…
-Она не вымерзнет вовеки…
И двое сидя у окна…
 Грустили о прошедшем лете…

- Спасибо, милый.- Женщина улыбнулась.
- Спасибо тебе,- Мужчина поднял Женщину на руки и бережно понес кровати.
- Не сейчас!- хохотала она.
- Я не молод. Потом может быть все поздно,- улыбнулся Мужчина….

ГЛАВА 12.


Тянулась резина беседы,
Стучали колеса в ночи,
И пел под гитару курчавый мальчишка
Нехитрую песню любви

Такой же курчавой с большими глазами
С лукавыми ямками щек,
В соседнем купе весь седой и лохматый
Чего-то про истину рек.

Он тыкал перстами в солонку,
На парня кивал головой,
И я соглашался, не слыша однако,
Пророка с седой бородой.

Я вспомнил свои восемнадцать,
Густые ресницы ЕЕ,
И место луны выплывало
Забытое было лицо…

Когда же?... Зачем?.. На каком полустанке?,,
Она попрощалась со мной.
И я, как во сне, как в бессмысленной пьянке,
Прожил четверть века с чужой.

А эти сошли на пустом полустанке,
Хоть было ему далеко…
-За что же?- спросил я седого пророка,
- Я больше не встречу ЕЕ!

- Распутство пустое… И голая похоть…
Я плюнул пророку в стакан
И выскочил в ночь на пустом полустанке.
Оставив в купе чемодан.

Пускай я не встречу сегодня,
Пускай я не встречу вообще,
Но я возвращался почти что раздетый
Из мира чужого к себе…


Был домик с высоким крылечком.
С седою хозяйкой на нем,
С забытым, до боли родным и любимым
Румяным от счастья лицом…

- По чему ты не писал сегодня роман?- спросила Женщина.
-Ты хотела стихов.
- Они чудесны… Но роман уже был почти готов…
-Хорошо. Я сегодня закончу.
Женщина принесла ему кружку крепкого чая,
- Можно я посижу с тобой?
- Нужно,- улыбнулся Мужчина
- Что мы будем делать, когда все напишем?
- Мы будем любить.
- Но не все же время!
- Мы спросим у Старика.
- Он заставит нас все время молиться… Давай придумаем сами.
- Ну придумай.
- Мы пойдем воровать яблоки.
- Хорошо,- подумав, сказал Мужчина.- Мне стало тоже тут скучно.
- Прелесть! Ты еще совсем мальчишка! Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя….

 ГЛАВА

 (последняя, дописанная по настоянию Женщины.)


-Милый, мы останемся здесь навсегда?
-Скорей всего.
- И нам никто не будет докучать?
- Старик. Но редко. Он один, ему тяжело…
-А ты будешь писать?
- Буду, ... Должен…
- Тогда я спокойна. Мне хорошо.
Он чувствовал, чтобы Женщине было хорошо,
Ему надо будет писать много.
Возможно ему, вообще, не придется спать,
Но его это не пугало…
Его пугало отсутствие их любимого дивана
И огромного зеркала на потолке.
Под семьдесят трудно менять привычки…
За спиной кто-то закашлялся,
Они обернулись.
В точно такой же комнате, как там, на Земле,
В кресле сидел старик,
в зеркале на потолке отражался диван,
 компьютерный стол с ноутбуком.
- Вы Бог?- улыбнулась Женщина.
Она присела на корточки возле старика,
- У вас есть закурить?
Бог поморщился , но достал пачку
«ESSE» из кармана и зажигалку.
Женщина захохотала и поцеловала старика в щечку.
Мужчина
 внимательно посмотрел на них
И сел к компьютеру писать новый роман…


Фантазия Козлоногого истощилась. Изнасилованные бабы хоть и пошатнули моральные устои общества, но желаемого эффекта не принесли. О них уже позабыли… Да и сам Козлоногий стал замечать прыщи по интимным местам своего заросшего тела, мочится стало больно, пришлось на недельку вернуться в свою родную преисподнюю, принять серные ванны и прожарится на раскаленных сковородах. Нет, с бабами и военными он больше связываться не будет. Хлопотно, скучно и ни каких гарантий. Нужен фантаст- тот придумает эффектную концовку этому всеобщему разврату, Так и появился Козлоногий в тесной, обшарпанной однокомнатной квартире на одной из окраин Москвы.
Фантаст спал. Его вздутое брюхо еще больше вздувалось на вдохе, засасывая весь мерзостный воздух из квартиры с гнилостным запахом из помойного ведра, туалета и ванной, а после секундной задержки, на выдохе даже Козлоногому становилось почти дурно. Если бы не разбитое окно, Козлоногий бы потерял сознание и, скорей всего бы, умер. По полу катались литровые бутылки из-под водки, пустые пивные пластиковые бутылки. В углу комнаты под грязной тряпкой что-то шевелилось.
- Любезный! – прокричал козлоногий в ухо фантаста и пропустил в ухо короткий «хук» справа.
- Пить будешь?- уже спросил он вполголоса.
Фантаст не просыпаясь сел на диване, достал из-под подушки стакан, но глаз не открывал. Козлоногий налил пол стакана водки, но автор поймал его за руку, наполнил стакан до краев и выпил, нижние веки упали на синие мешки под глазами.
- Филимон де ла Круа – фэнтази, лирика, эротика. Литр- страница. Бисексуал, черная и белая магия.- Филимон откашлялся и сплюнул на пол.- Налей еще, не проснусь толком.
Козлоногий налил. Водка лилась в Филимона легко, не булькая, ненужных движений кадыком он не делал.
- Бабу хочешь?- у Фантаста слегка дернулись и верхние веки, глаза были красные и мутные.
Козлоногий понял, что у углу под тряпкой шевелилась женщина.
- А я со сна всегда хочу. Ты иди пока на кухню. Я закончу и подползу. И накрой чего… Ты с собой взял?- Филимон уже расстегивал штаны. Козлоногий выбежал чуть ли не бегом. Эротика ему уже порядком надоела.
Минут через пятнадцать Филимон вышел на кухню, застегивая штаны. На кухне было прибрано, стол сервирован на двух персон. Двухлитровый графинчик «Гжелки» запотел.
- Я…- было начал козлоногий.
- Я знаю. Люцифер, то есть Сатана.
- Но…
- Страница тридцатая моего нового романа «Амаркедон».- Филимон налил только себе стакан водки и выпил, вывалил банку шпрот в свой беззубый рот. Немного пожевал и проглотил.
- А где можно почитать ваш роман?- козлоногий начал испытывать жгучий интерес к Филимону.
-У меня все тут,- Фантаст постучал ладонью по лбу.- Но тебе я не дам. Ни к чему это.
- Но мне САМ разрешил сотворить конец света.
- Страница двадцатая,- согласился Филимон.
- Чего ты хочешь?- козлоногого уже всего трясло.
- Тебя! Вот выпью, закушу и наверняка захочу…
Козлоногий впервые в жизни испугался. Нет… его уже имели и в образе юных див, и знатных красавиц. Но вот так! В грязной квартире, после вонючей грязной бабы… Между делом, под водочку… Как это унижало! Да и ТАМ узнают! Узнают, что его опустил какой-то Филимон походя, с пьяну…
- Душу отдашь мне?- неуверенно спросил козлоногий.
- Я тебя с потрохами сам заберу.
- Дай хоть конец почитать.

«Двое шли по пустым улицам города. Город был чист но безмолвен и пуст.
- Почему мы одни?,- все время вопрошала женщина мужчину.- Где все?
- Знаешь,- отвечал он ей.- Мне друг читал главы из своего нового романа. Там кончалось точно же так. Если это правда, то сейчас должен выйти из-за угла…
Из-за угла с противоположенной стороны улицы вышел седой старик, укутанный в белую тогу. Двое остановились… старик поднял руку и поманил их за собой. Мужчина взял женщину за руку и они пошли за стариком…»

- За ними должен был придти я!- козлоногий вырвал бутылку из рук Филимона. Филимон молча стал снимать штаны. Козлоногий хотел было стукнуть копытом, но Фантаст вовремя схватил его за голову, ткнул ее в блюдо с раками и входя в козлоногого громко шептал:
- Прости мя грешного, неразумного.
Прости мои прегрешения
Вольные и невольные.
Прости грехи мои прошлые и будущие.
Пусть сгорю я в гиене огненной,
Но дай мне увидеть конец этого Дьявола!

Фантаст содрогнулся, Сатана стал вытекать из его рук пенной жижею, а на ногах Филимона быстро росли черные длинные волосы и копыта.- Король умер! Да здравствует Король! - дико заорал Он. На кухню выбежала сморщенная, хромоногая, бельмастая баба, он вскочил на нее и вылетел в открытое окно…
- Амаркедон!- забрызгала слюнями баба под козлоногим.
- Он уже давно наступил,- поправил ее всадник,- как только Каин убил Авеля.
- Амаркедон!!!- восторженно орала старая , брызжа жидким пометом на головы удивленных зевак…

………………………………………………………….
-Милый, как жалко, что роман уже кончился.
- Я напишу новый.
- Мне жалко расставаться с Мужчиной и Женщиной.
-Они вернутся.
- Но ведь Старик не захочет их отпустить.
- Змий подсунет тебе яблоко, а ты угостишь и меня.
- Мы вернемся?
- Мы уже жили здесь.
- Я что-то помню… Но неясно… Как жалко…
- Мы прочтем этот роман и вспомним ВСЕ.
- Милый…
- Мы теперь все время будем вместе.
- Иди ко мне….

Питер 22 апреля 2006 года.



Было у меня…
 Да прошло.
Будет у меня?
 Кабы знать…
Пропахали годы лицо,
И давно не мял я кровать.


И в дому моем…
 Да где он?
И жена моя…
 Где она?
Будто наяву вижу сон-
Гонят без штанов со двора.


Только сын…
 Да сын ли он мне?
Только дочь…
 Да дочь мне она?
Мне в котомку хлеба в дерьме
Да в дерьме кусок пирога…


Было у меня.
 Да не то…
Будет у меня?
 Да не так.
И слепому плюнут в лицо,
Заберут с ладони пятак.

Только день подарит тепло,
Только ночь зашторит окно
Только дождь напоит водой,
Прежде чем увижусь с тобой…


Расскажу, что все хорошо:
Внук разумен, в силу вошел…
Внучка? Внучка красит лицо…
А я из дому, мама, ушел…

Нет, я сам…
 Давно, мать, давно…
Почему?
 Да волю люблю…
Ты прости их, мать, хорошо?
Я прощу,
 Как только смогу…
 ***