Эх...

Эх,  если  бы  не  старость  впереди, не мгла судьбы,  разлитая  в  стаканы,
не ледяная  боль небес в  груди,  не чёрные объятия. Так странно -
придётся  нехотя, с  «достоинством»  уйти.
Эх,  если  бы  не  старость  впереди…

Ничто  не  потревожит,  не  страшись, никто  не  ищет  в  проблесках  заката,
судьба,  коль  ты  случилась,  так  вершись - от  первой  даты  до  последней  даты.
Когда  колокола  разрежут  неба  податливую  трепетную  высь  -
ничто  не  потревожит, не  страшись…

Игла,  что  монотонно  нить  вдевает в  полотна,  и  узорами  плетёт -
боязни ада, обещанья  рая, паденье  взлёта,  и  паденья  взлёт.
Куда  она  зовёт,  куда  ведёт? Так  много  ведает,  так  много  обещает,
игла,  что  монотонно  нить  вдевает…

Эх,  если  бы  не  старость,  не  игла, не  страх,  и  не  тревога,  не  полотна,
не  эти  чёрные,  нас  ждущие  ветра, не  это  знание  –  что  всё  бесповоротно,
мы,  может  быть,  пришли  бы  к  общей  цели, мы,  может  быть,  нашли  бы  эту  цель,
и,  может  быть,  забыли  бы  о  мере - блуждая  облаком,  не  зная  цену  мер.
Дождём  в  святую  землю  опадая,  где  нет  ни  тлена,  ни  объятий  сна,
ни  ада  лжи,  ни  ощущений  рая,  где  покровами  только  тишина…

Но  нить  игла  вдевает,  старость  ждёт, Судьба  к  закату  датами  ведёт.