взаперти

луч солнца проник через окно в маленькую комнату, осветив ее и придав ей еще более невзрачный вид. белые стены, потолок, пол – узкая кровать, тумбочка подле нее, и окно. открываю глаза (под воздействием все того же луча). первая мысль – где я? вторая – почему я в больнице? остальные как диафильм эхом проносятся в голове. отголоском этого эха – мои перевязанные запястья.
я перестала плакать по окончании прошлой недели, потому как до меня дошло осознание того, что слезы – не являются выходом, лекарством, спасением от той боли, что у меня внутри. только время – нет, не заставит ее пройти – всего лишь притупит ее.
отодвинув одеяло, я присела на краешек кровати. на тумбочке уже лежала доза сегодняшних таблеток, которую должно быть принесла медсестра (одно спасает – крепкий сон), и стакан воды. выпила. что дальше?.. подойти к окну… дойти до дверей… вернуться… вот и весь маршрут.
и снова ванна… кровь… его стеклянные глаза… мое «я тебя люблю»… сирена скорой помощи… его влажная рука в моей ладони… свет…

мы познакомились в сети. общаясь с несколькими людьми одновременно в начале, под конец остался только он, кому я в конце концов оставила свой телефон. встретились сразу же – на следующий день. первое мое впечатление, как всегда, обманчиво – не понравился. в кафе была закрытой, зажатой, почти ничего не спрашивала, кроме как «первое ли это твое свидание с девушкой из Инета?» и «правда ли, что тебе 17 лет?», пыталась отвечать на его вопросы. проводил до дому, сказав, что обязательно созвонимся или спишемся.
дома – сестра – «ну и как?»
я – «слишком маленький».
она – «я же говорила».
я – «не знаю. раньше я думала, что мне нравятся в какой-то степени мальчики младше меня, но пообщавшись с ним, поняла, что мне нужен кто-то постарше, сильнее что ли… не знаю, не могу сказать ничего утвердительного».
примерные слова мамы – «ну можно же просто общаться, не обязательно же сразу встречаться… не торопись».
в дневнике появилась такая запись: встретилась с N… честно, вот даже не могу ничего сейчас сказать… мальчик, мальчик… он, конечно, не выглядит на свои 17, но все равно… я была очень уставшей.. мы пошли в кафе, где Валя (сестра) работала. Покушали там, он все время шутит…. А я ничего не знаю… проводил до дома… за руку не брал… не целовал… типичное свидание… не то, что раньше… а я не уверена, что хочу серьезных отношений… секс – вот что мне нужно…
спустя день я поняла, что начинаю скучать. хоть я и относилась к нему легкомысленно и поверхностно, почти пользуясь его симпатией ко мне… мы встретились. много гуляли, много говорили. шли по парку и обсуждали Гарри Поттера. и было так темно, и снежно, лишь фонари освещали нам дорогу. мне ничего не было нужно в те моменты, просто идти и разговаривать. с кем бы то ни было. чуть замерзнув, решили зайти в кафе. сидели до самого закрытия. кушали и говорили. в какой-то из моментов он невзначай прикоснулся к моим пальцам… я протянула руку, а он начал теребить мое кольцо… и меня как током шибануло… не знаю, мне кажется, все было видно по выражению моего лица… а потом пришел мужчина и сказал, что они закрываются.
он провожал меня до дому. снова. только на этот раз я предложила ему зайти. просто так. без всякой задней мысли.
лежа на диване параллельно друг другу, он мне рассказывал, как успел побывать в психушке, кося, таким образом, от армии, и что его комната в общежитии очень отличается от моей – домашней.

описывая все это сейчас, в моем горле сидит огромный ком, который не дает мне заплакать. я все вспоминаю… с каждым днем подробнее что-то, и забываю некоторые вещи… они как бы заменяют друг друга. что-то уходит, что-то остается.

нечаянно (невзначай! – это и вправду было так, незапланированно, неспециально – иначе, если бы было по-другому, я бы поступила так, как тогда, чтобы прийти к такому финалу? – нет!) я оказалась сидящей на его коленях. Господи, как же сильно у него билось сердце. тогда я подумала, что он так волнуется в моем присутствии, и это так льстило. впоследствии же я узнала, что так оно бьется у него всегда. мы сидели, взявшись за руки (его - были влажными), и испытывали невероятное волнение. после того, как все наши конечности затекли, мы перешли на диван.
там я сказала – пододвинься ближе… он придвинулся. пару минут мы лежали просто дыша друг в друга, а потом начали целоваться. и целовались мы все оставшееся время до того самого момента, когда я проводила его наконец до двери. он целовался лучше всех моих предыдущих молодых людей. так медленно, постепенно… не могу представить себе то, что теперь он будет целовать других.

и тут слезы текут по моим бледным щекам. как же я жалею о том вечере! я кидаюсь к окну, кричу – «заберите меня отсюда! выпустите меня!» подбегаю к двери и начинаю бить в нее кулаками, произнося непонятные слова. вдруг кто-то открывает эту дверь, хватает меня за руки, и ведет к кровати, а потом несмотря на все мои сопротивления, вводит в вену какую-то дрянь, от которой я забываю, кто я, и перестаю чувствовать себя живой, испытывать хоть какие-либо чувства, напоминающие мне, что я жива. они уходят. и я лежу… безымянная, бездыханная на больничной кровати.

я целую его, а он все повторяет – «ты понимаешь, что ты делаешь, мы ведь почти не знакомы?»

через четыре дня он стал моим первым мужчиной… а потом мы очень сильно поссорились… я думала, мы больше не увидимся, если я встану с кровати и уйду. он говорил очень много слов, которые причиняли мне неимоверную боль, но что-то держало меня как будто за руку. самая главная фраза, которая до сих пор у меня в голове – «я не могу быть с тем, кого мне жалко. а тебя мне жалко. я любил всего один раз, и поэтому у меня больше ни с кем не получается ничего». сначала я просто тупо плакала, потом меня трясло, и взгляд в одну точку - признак сумасшествия. я по-настоящему хотела потом пойти и покончить с собой. я сказала ему, что «он оказался таким же, как все, просто использовал меня»; а он утверждал, что использовала его я – что хотела, то он мне и дал (секс). потом он ушел спать на пол. я села и долго не могла встать и подойти к нему. гордость ела (ее остатки). встала все-таки. легла рядом. он начал мне говорить, «зачем я унижаюсь, что он бы никогда ни за что не стал бы унижаться». мне было очень больно. он все время спрашивал, скажу ли я что-нибудь, подам ли хоть какую-нибудь реакцию, потому что я все время молчала. чуть позже перебрались на кровать. я взяла его за руку, и неосознанно медленно начала ее сжимать. очень сильно, сильнее и сильнее. он что-то спросил (зачем я это делаю), я ему – «мщу». потом он спросил, «не хочу ли я извиниться». я – «за что?» потом сказала – «извини меня за то, что ты неправильно понял, чего я хочу». он – «а раньше трудно было это сказать?». я – «нет». в знак примирения мы занялись любовью.
с той самой ночи в меня вселился страх его потерять. из-за которого я наделала столько ошибок. я просто каждую секунду невероятно боялась, что когда-нибудь его не будет рядом.
я начала скучать, как только утром переступила порог своего дома.

смотрю на свои перебинтованные запястья и думаю, а хочу ли я жить? выйду я из этой больницы, начну бегать по этим грязным лужам в институт, сидеть на этих бессмысленных лекциях, разговаривать с подружками о том, кто и куда ходил в прошлые выходные, и кто на кого как посмотрел… весна… мне все это не нужно… без него…

а потом я провела с ним ночь, день и еще одну ночь… после чего он меня бросил. не дав какой-либо объективной причины этому. сначала были слезы – поверхностные – удар по самолюбию.
«с чего ты взяла, что в твоей жизни не будет любви? не надо кидаться на первого попавшегося мальчика, внушать себе любовь, и мучиться от ожидания… это мазохизм»
«девочка в платьице белом! быть одна ты не умела, а сейчас ты ничья…»
и в тот вечер мне было так подозрительно хорошо… я читала, смотрела кино, и мне ужасно хотелось жить.
а потом я начала ждать, что он вернется, позвонит, напишет, пожалеет… написала ему длинное письмо… он молчал. «навеки молчаньем мы разделены…»

и снова ванна… кровь… такое простое решение, уход от реальности, одним движением - дорога в ад… совсем не больно, только слабость во всем теле. я сползла медленно на пол, закрыла глаза и ждала, когда он догадается зайти в ванну. кровь постепенно засыхала… вдруг послышались шаги. он открыл дверь, и произнеся «прости, но…», схватил меня и начал кричать, чтобы вызвали скорую. постоянно повторял «что же ты наделала, моя маленькая?»… а я увидев его, сказала – «я все еще жива». «зачем?» - «я тебя люблю».

я приехала на ту квартиру, где жили его друзья, и в которой мы последний раз виделись с целью хотя бы просто поговорить. двери открыл его друг. вид у него был, мягко сказать, удивленный. я попросила позвать его. из коридора услышала, как он сказал – «там твоя Люся пришла». и вот он идет. милый с ног до головы. в старых спортивных штанах, с оголенным торсом. и я чувствую, что если сейчас не облокочусь к стене, то непременно упаду на пол от слабости перед ним.
он пригласил меня войти с тем самым выражением лица, которое у него было, когда он сказал мне в то утро, что пора идти. и я уже почти знала, что что-то не так тогда.
мы прошли в самую дальнюю комнату, где ночевали в ту последнюю ночь – единственную ночь, когда я спала, и когда мне снились сны. я помню, какой-то страшный сон, от которого я проснулась и увидев, что рядом со мной мой малыш, так обрадовалась… просто до слез… что вот он рядом и ничего мне больше не нужно, и пусть мы ссоримся, все это неважно, и все вокруг неважно. он есть. и всё.
присев на край кровати, он спросил, зачем я пришла. я молчала. я вдруг забыла все слова. подошла и села рядом. взяла его за руку. он никак не отреагировал. положила голову ему на плечо. закрыла глаза. и подумала, что вижу его в последний раз. теперь точно. и что он никогда меня не любил… не успел. просто потому, что я все испортила раньше.
вдруг он снова заговорил – «Люсь, ты же пришла, чтобы что-то сказать, а не сидеть вот так?» - «я без тебя не могу». и тут из его уст посыпались эти слова, которые просто живьем резали меня по сердцу – «я не тот, кто тебе нужен… ты же знаешь это сама, это ни к чему не приведет, так зачем тратить время… у нас с тобой нет будущего, я не могу быть с тобой…»
я еле выдавила из себя «почему? потому что нет чувств?» - «да».
«ну, я ведь не прошу тебя, меня любить»…
выпустив мою руку, он встал и вышел из комнаты. я сидела минут десять не двигаясь с места. а в голове проносилась моя будущая жизнь, которая мне предстояла, как только я переступлю порог этой квартиры.
на остановке я закурю сигарету, пока буду ждать свой автобус. потом сяду в него, и буду смотреть в окно, и не видеть то, что за ним. выйду, наконец, на своей остановке, дойду до дому… а дома… увидев свою комнату, я почувствую такую боль – потому как моя комната вся насквозь, каждый ее уголок пронизан слезами, мыслями о самоубийстве, и болью… невероятной. заплачу я не сразу, и даже не во время того, как буду описывать это в своем дневнике. я буду делать все на автомате, без каких-либо эмоций, отчужденно, отдельно от себя…
на следующее утро поеду в институт, все так же неосознанно буду рассказывать о своей поездке в ту квартиру подружкам, а они восклицать, что я такая смелая, и что знали наперед, что будет такой исход. и твердить без конца, что все у меня еще будет. и я буду жить с этой болью… долгой… а заплачу, когда позвонит мама, и скажет, что я получила, что хотела, и снова отпугнула своей напористостью. и я буду плакать и плакать недели… пока совсем не забуду его лицо. (а хочу ли я его забывать?) вот такая жизнь ждала меня…
но я еще не зная, что выбрала другой вариант, встала и пошла в ванну умыться. посмотрела на себя в зеркало – милая девочка, с красными глазами, бледными щеками и иссохшими губами. кто будет тебя целовать? вспомнила, как мы принимали душ вместе… я все время смеялась, а он намыливал меня совсем как родную, свою… присела на краешек ванны… плакать больше не могла, хотя очень хотелось. а потом увидела бритву. совершенно не понимая, что делаю, достала лезвие, спустилась на пол, и провела им по венам на запястьях – сначала на одной руке, потом на другой. мыслей в голове, кроме как той, что я не хочу ничего без него, не было.

а потом какие-то люди… кто-то взял меня на руки, отнес в машину, и он всегда был рядом, держал мои вещи… в машине держал меня за руку…
очнулась я на следующее утро уже в больнице, лежащей в этой комнате с белыми стенами… на тумбочке лежала записка – «прости меня, но я не могу себя заставить. пожалуйста, живи. твой малыш». я перечитывала эти строки наверное раз сто, после чего рука ослабела, и я уронила эту бумажку на пол…

«it must have been love, but it’s over now…»


это могло быть любовью, теперь нет ничего,
окруженная стенами белыми, я вспоминаю,
твои пухлые губы, рук твоих нежных тепло,
от которых я беспощадно растаю.

дыша едва, в этой комнате безжизненной живу,
а ты где-то рядом бродишь по городу – весна
тебя у меня забрала, в пустоту кричу «почему?»
и болью отдает по рукам.

это могло быть любовью, теперь нет ничего,
сколько еще взаперти в потолок мне смотреть?
ты же знаешь, что так я не живу все равно,
почему не дали мне умереть?

нет, ты не вернешься даже сейчас, когда я
вдруг поняла, что ты был всем, моей жизнью,
мне кажется, я действительно любила тебя,
нет никаких других мыслей.

ну почему весна без спроса тебя увела от меня?
знаешь, мне взаперти умереть лучше, чем жить,
разорвутся бинты на бледных моих руках,
помнишь, просила меня убить?

снова прошу…

31 марта – 1 апреля