Троюродный брат голубя из сантьяго

Плагиат на плагиат
Или "Троюродный брат голубя в Сантьяго"

Зачем-то на земле сложилось так,
Что о любви писать приличней – ямбом,
Или верлибром. Но о той любви,
Что не сложилась – только пятистопным.

Верлибр пятистопным не бывает –
А значит – ямб, и никаких поблажек.
Ах да, чуть не забыла. Надо в рифму!
Тогда закончу это шестистишье –
И сразу в рифму. Ибо предыдущих
Так много строк, что с ними лень возиться.

Итак, когда училась в институте
(смешно я говорю; я ж всё учусь там –
За исключеньем года в академе)
Так вот. Преподаватель всякой мути –
(Филосо-вЕденья и социо-ведЕнья)
Имел ко мне кроссгендерное чувство.

Конечно, речь здесь не про совращенье,
Нет, мы не оставались для занятий
Факультативных-индивидуальных,
Не прятались в подсобных помещеньях,
Поэтому, все те, кто за порнухой
Пришёл ко мне – проследуйте на выход,
Пожалуйста – порнухи здесь не будет.
(Ну вот, я рифму из-за вас забыла!)

Так вот, о чём я? Вёл себя этично,
Хоть представлял идейно-чуждый лагерь,
Терпел мои стервозные пассажи.
И говорил почти всегда о птичках,
Вернее, о бессмертии и благе.
Мечтал иметь в плечах косую сажень.
И вообще – он был тяжеловатым,
На вид – французом с примесью казаха
(быть может, не француз, но знал францозиш,
И так свободно шпрехивал фремдшпрахом –
Бывало, что – завистливо елозишь
За партой, а ответить вовсе нечем –
Словечки-то – попрятались куда-то).
Ещё он говорить любил о вечном,
Студенты, впрочем, скажут – «гнать без темы».
Но мне он симпатичен был, меж тем, и
За километр мужеством лучился.

Жаль, все, кто у него тогда учился
Демонстративно спали и хамили, –
Случалось и во время семинаров.
А он прощал нам наш постыдный норов,
Пятёрки ставил. В общем – очень милый.
Пока в округе сплошь звучала ругань,
В беседах не жалели мы елея
И лёгких комплиментов друг для друга.
Об этом я ни капли не жалею.

Однажды я пришла к четвёртой паре,
(проспав предусмотрительно другие)
А он – разбит, измотан и подавлен.
Оставьте, говорит, Елизавета,
Замучен я, растоптан и покусан
Борзым и кровожадным первым курсом!

И, в отношенье названного курса –
Эх, как же мне хотелось взять весло, и…
Ну, впрочем, лучше не копаться в этом,
А то стихотворенье будет злое.

А после мы, увы, с ним не сошлись
Во взглядах о трактовке Августина,
(Немало в мире кровушки успел
Попортить пресловутый Преподобный!)
(И он сказал мне как-то: знаешь, Лиз,
Ты интересно пишешь курсовые,
Трындеть с тобой о будущем приятно,
И вообще ты милая. Прости, но…
Но мне фашистки в группе не нужны.
Шучу ). Я прогуляла полсеместра,
И, видимо, в его огромном сердце
Уж для меня не оставалось места.

Итог сей басни прост – он был уволен,
А может сам ушёл за лучшей долей.
Но точно – не засужен за harassment.
С тех пор о нём судачили нелестно
На форумах сомнительные типы,
Используя кроссгендерные ники.
(Вот с этим рифмовался бы Оныкий,
Но ведь не все же знают, что он – ректор,
Поэтому, Оныкия пропустим).
А я учусь с тем самым первым курсом,
Который стал за это время пятым.
Они все, кстати, – дивные ребята.
***
Философ вспоминается с любовью,
Как человек, обременённый мыслью.
Надеюсь я, что с ним там всё в порядке, –
Добылись философские ключи.

Такие мимолётные любови
Полезны в эмоциональном смысле;
В душе не оставляют переломов,
Глубоких шрамов с рваными краями.
И даже успевают подлечить.

Пост скриптум. Те, кто здесь – из института,
(и даже без порнухи – дочитали)
И обо всём прекрасно догадались,
То имена – простые совпаденья!
Не знаю! Не была! Не привлекалась!
А если кто секреты однокурсниц
Хранить не может молча и тактично,
То помните: в углу весло пылится,
Ему ж, веслу-то, нужен только повод . *8)


Оригинал: http://www.stihi.ru/2003/12/01-895