у граници Сьеро-лионте

цепь
заходится и брызжет
на ладонь
 под бугорки, осёл
клянёт овес - неймётся и -
мешки с мукой – грудная клетка;
солнце
растягивает слепок
 в вышине от пепла,
ветерком стяжая трепет, кресло,
связанное джутом,
вяло коренится в местности,
от выи пишет ветерок
остовы каротиды
 с могучим торсом в середине;
пастухи
 глотают мякиш
 с издёвкой на губах,
сминая пальцами клочки…;
лежит
 как ползунок в расшитом бархате
сеньор
 с распущенной косой - целковым на испуг,
банкноты, ленточка
 на перевязь в крови,
букет магнолии с нагого профиля
(в ней переломаны перила), потому
очки под заповедник
 выносят загодя глаза, шалеют в смелости,
бегут в колесники, рука
в коленях выжжена, терновый куст
цепляет за рукав, трясёт
как в лихорадке,
вскипает за порог, снимая выдох,
прошлое и горло
под занавес дрожит
так громко, что
от шляпы коршуны бегут, бегут под стон и кашель, вдруг
они сползлись – молчанье, тишина…,
взглотнули пыль, перекрестились -
тот, что с бородой,
за пояс – нож с загнутым концом, другой – плевок
под камешек, вполоборота
с плеч
 и несколько вещей в поклажу – пусть
порадуется мамка,
да поскорей обратно - в путь
узлом под отклики и горы, тут
все кто мог отдали богу
 души, «слушай
Сабенито,