Она

Она меня не уважает. Да…
Господи, да она и не любила меня никогда…
В сущности, ведь и я тоже ее не люблю.
Больше. Не знаю. Люблю - не люблю. Всяко бывает.
Так то, то эдак. Вот черт!
Каждый раз ведь, как я только решаю поставить точку,
Вдруг почему-то оказывается, что
мы снова приглашены куда-то
то на обед,
то на ужин
к маме,
к тетушке Фене,
у которой больное сердце,
или к какой-то гайке важной в цепи поставок
масла оливкого.
Надоел мне этот черт лысый!
…и снова мы за здоровье: чай, мартини.
(Таблетки от головы, тщц… где они?)
Жуткой боли деться некуда.)
И она со мной
все это время
или
снова я должен где-то встретить ее.
С букетом цветов: конечно же, роз,
Цвета неспелой брусники.
И она является точно в то время,
когда я вот уже готов послать ее к черту.
Но в перчатках белых является, или еще в чем-нибудь таком… Ну, понимаешь…
Я не знаю, что мне делать тогда … Бред. Ладно. Насмарку все.
Хм…Вдруг вспоминать начинаю, как в первый раз мы
в Беренц поехали, на матч эстонцев с австрийцами.
Только выехали - шина спустила,
холод собачий.
Она помогала мне светом фонарика. Наш поцелуй
самый горячий до дрожи в коленках… Помню.
Или вспомнится же такое… черт, неловко… стих, тот дурацкий, я написал ей,
только-только
все начиналось у нас. «Персика губы помолвлены с сливою, зелень глаз твоих томных пьянит…» Глупость какая-то, даже неловко сейчас…
Только всё строчки эти в память втерлись. А вот, какие конфеты просила купить –
я
забыл напрочь.
Мама ее приезжает. Снова и снова. Когда же мы сможем вдвоем остаться, и
я смогу посмотреть в глаза ее.
Нет, глаза у нее не зеленые… морские какие-то, точно не знаю.
Я не поэт, мне все равно, в конце-то концов.
А
она
актриса.