Хозяюшка

Я лежу у тебя на коленях, боясь пошевельнуться. Тебе так плохо, бедная, корчишся от разрывающей боли, и пытаешься заглушить ее бесполезными таблетками. Ничего не помогает, боль становится острее и расползается по всему телу. Я вжимаюсь в тебя со всей силой, на которую способен, обнимаю, глажу и тихо баюкаю незатейливой песенкой.
Тебе все хуже и хуже, а говорили, что эти таблетки самые эффективные.Ерунда! Превращаешся в комочек со сгорбленными вздрагивающими плечами. Плачешь от безысходности, невозможности что-то изменить и отчаянья.
Я уже истоптал весь пол, помял покрывала на диване вокруг тебя, что делать? Ты укутываешься с головой в теплый плед, замираешь и не дышишь. Слышу, как идет время, словно молоточком отстукивая секунды. Похоже, ты немного успокоилась, всхлипывания прекратились. Осторожно, чтобы не напугать тебя, пробираюсь под плед, пытаюсь прижаться к тебе и хоть немного согреть. Ты стучишь зубами, морщишь нос, крепко зажмурив глаза и отталкиваешь меня, прошептав: «мне плохо, все болит, уйди, пожалуйста». Ну, и что мне остается, ухожу, опустив голову, расстроено смотря на мой дорогой комочек. Бедная…
Прошло около часа, из-под пледа показалась твоя голова, потом руки, ты, словно, заново пробовала все окружающее, смотрела с неподдельным удивлением вокруг, ощупывая взглядом этот мир, в том числе и на меня.
Попробовала подняться с кровати, встать получилось, а вот пройти до кухни ты не смогла, упала на стену, что-то буркнула себе под нос, прикрыла глаза и тяжело задышала. Потом, спотыкаясь, кое-как добралась. Упала на табурет, вздохнула и потянулась к холодильнику, благо стоял он на расстоянии в пару сантиметров, сделав усилие, распахнула дверцу, выудила ананасовый сок и стала пить жадными глотками прямо из пакета.
Посидев еще немного и взглянув в окно, отметила, что снег почти стаял, а на отдельных проталинах даже зеленеет какое-то подобие травы.
Я подошел незаметно, заглянул в тебе глаза, увидев странное спокойствие и равнодушие, может даже отрешенность. Ты закурила и позволила мне сесть рядом, выпуская крохотные облачка дыма. Прижался к тебе, почувствовав, как ты вздрогнула и зашептал:
- Кроха моя, я знаю, что тебе больно, жаль, что я не могу прогнать твою боль, так хочу, чтобы ты снова расправила плечи и улыбнулась, и в твоих глазах снова заплясали чертята.
Ты обняла меня, погладила по голове и ответила ласковым, предназначенным лишь мне голосом:
- Эх, Рыжий, иногда бывает так больно, ты прости, что я тебя с кровати скинула, ничего скоро все пройдет, и я снова стану прежней, буду кормить тебя свежей рыбой и поить молоком, а по выходным станем гулять в лесу, пусть только немного подсохнет. Знаешь, у женщин такое бывает, и никуда ведь не денешься: то в жар, то в холод бросает, настроение, как бешеный мяч скачет то вверх, то вниз, капельки пота выступают и тело ломит, словно, в лихорадке. Еще три дня потерпеть осталось…Потерпим…
Я сильнее прижался к ней, какая же она все-таки беззащитная, глупая, маленькая и такая трогательная, как еще умудряется моей хозяйкой быть. Хорошо, что мы есть друг у друга и никто больше нам не нужен, никто! Хозяюшка…
Три дня говоришь? Конечно, потерплю, только ты меня покормить не забудь и воды оставь, а то потом опять будешь ругаться, что я по столу лазаю.