Ангел смерти. Глава 2. Цитадель ночи. Измена

Верховный маг: «Они бегут?»
Епископ: «Что же происходит?»
— С наемников не много ждут, —
Ответил маг, — но тело сводит,
Колдуньи магией так бьют.

Смягчить пытаюсь я отдачу,
Но страх среди рядов царит.
Крестьян гоните на удачу,
Похоже, латный полк разбит.

Епископ, рыцарей пошлите,
Кентавры ведь еретики.
Священник: «Нам то не с руки,
Так что, Верховный, извините.

Я здесь за тем, чтоб сами вы
Не преступили черт запретных.
Ну а кентавры, чем они…
Не вижу их пока вины
И зла поступков некорректных».

Верховный маг: «Они есть зло,
Весь этот лес: кентавры, эльфы».
Епископ: «Эко понесло,
Допустим, что я вам поверю,
Но доказать пора бы все».

Верховный маг: «Войска бегут,
Их гонит магия, я чую. —
Перстень крутнул, где изумруд. —
Я вам виденье наколдую».
Епископ: «То напрасный труд.

Мне доказательство представьте,
Тогда я рыцарей пошлю,
А до поры меня избавьте,
Нападок ваших не стерплю».

Верховный маг: «Епископ, право,
Крестьян мне что ли посылать?»
Епископ: «Вижу вам забава
Пришлась не по душе опять.
Мы нарушаем глас устава,
Пытаясь с лесом воевать».

Маг произнес: «Где командиры?
Родон, что скажете хотя бы вы».
Тут капитан: «Еще мы в силе,
В расстройстве только до поры».

Маг: «Червяком желаешь ползать?!
Ответь, что латники бегут?
От арбалетчиков нет пользы,
Ну а крестьяне чего ждут?»

Родон: «Бьют метко эти звери,
Пытались стрелы отклонять,
Магических ветров наслать
Пытались, но не преуспели,
Тогда пришлось нам отступать.

И главное, на эти стрелы
Вообще не действует ничто».
Маг: «Вероятно, серебро,
Чары наложены умело,
Вот почему бессильно все».

Епископ: «Серебро, мифрил,
В нем чары есть, вот это дело.
Сынок, ты стрел не захватил?
Ну же, давай, не бойся, смело
Рассказывай, чего укрыл».

Глаза епископа сияют,
Верховный губы покривил:
Его пороки забавляют
Того, кто праведником слыл.

Родон: «Простите, ваша милость,
Но нет мифрила в той стреле,
И лес совсем не в серебре,
Как вашей святости открылось».
Маг: «Ты посмел перечить мне?!»

Родон: «Нет денег, серебра,
А что до вашего мифрила,
То получите — вот стрела».
Епископ: «Нет, святая сила,
А ведь она как из свинца».

Затем он обратился к магу:
— Разгор, вы говорили мне,
Что лес и вправду в серебре,
И чем платить теперь беднягам,
Что гибнут по твоей вине.

Верховный маг: «Я говорю,
Что лес поныне существует».
Родон: «Желаньем не горю
Я умирать, пусть тот воюет,
Кто в сказки верит наяву.

Нет денег, лес совсем обычный,
Так чем теперь заплатишь нам».
Маг: «Ты, наемник, думай сам
С кем говоришь, тот я привычный
К замкам, лачугам и дворцам».

— Есть деньги, что за разговоры,
А если нечем заплатить,
То их зовут обычно воры,
И их сажают кредиторы,
Коль не хотят врагов простить.

Верховный маг: «Червяк, безумец,
Да ты забудешь, кем назван».
Родон: «В угрозе есть изъян,
Ты в верности поклялся людям,
Когда принял верховный сан».

Епископ: «Право же, Разгор,
Если вы тронете Радона,
Исчезнуть может наш закон,
Точнее та его основа…

Я вам скажу, что мне тогда
Придется вас свести под стражу.
Хоть неприятна мне война,
Но, не жалея брата даже,
Я совершу свой долг всегда…»
Маг: «Хватит, полно, ерунда,
Но просьбу я пока уважу».

Родон: «Прощайте, господа, —
Вот он шутливо поклонился, —
Вы не скучайте здесь пока.
Там возле леса появился
Новый отряд, идет сюда,
При нем есть амазонки, да.
Мы обступаем, путь открылся».

Затем, отвесив вновь поклон,
Шатер покинул быстро он.

Епископ выглянул за полог,
Уходит, но крестьяне здесь,
Но их не раздувает спесь,
Пока их держит только голод.

Верховный: «Старосту сюда».
Епископ: «Они все уходят.
Бегут крестьяне, вот беда,
Кентавры, видно, на подходе».


Тут без доклада вдруг в шатер
Ворвался маг, побит, истерзан,
Лет восемнадцати как он,
Разума взгляд его потерян,
И Вид несчастен, обречен.

Разгор: «В чем дело, ученик?»
Тот: «Там волшебницы, кентавры».
И тут, совсем смутившись, сник.
Маг: «Вижу недоступны лавры.
Так корпус, говоришь, разбит».

Тут ученик: «Все разбежались».
Верховный маг: «А что же ты?
Решил ждать лавры и цветы,
А их все нет, какая жалость!

Так, парень, как тебя зовут?»
— Морит, Верховный, мое имя.
Так что тогда забыл ты тут?»
Епископ: «Испытанье схимя ,
Коль все же мне глаза не врут».

Морит: «Нет, что вы, святость ваша,
Просто не смог открыть портал.
Потом нельзя подумать даже,
Чтоб маг как схимник голодал».

Епископ: «Главное, он честен».
Верховный: «Слишком бы, сказал.
Если подумать, он бежал,
А для таких, конец известен».
Епископ: «Да, знаком финал».

Морит: «Но все же убежали,
И вновь один виновен я».
Верховный: «Ты хотел медали
Иль лавров за грехи твоя».

Тут приподнялся снова полог,
Вошел огромный паладин
И так сказал: «Путь будет долог,
Пора сбираться нам мессир.

Почти все маги отступили,
Одни лишь стражники стоят,
Им не сдержать кентавров силы
Без волшебства, мне говорят».
Епископ: «Что там за отряд,
Мне об отряде доложили».

Рыцарь: «Да, там движется отряд. —
Тут он смутился, побледневши. —
Средь них эльфийки, говорят,
Красы такой не видел прежде,
И с вами встретится хотят.

Да, я забыл, еще там Вех,
Но он как лошадь выступает».
Маг: «Что, кентавр и человек,
Нет, это просто не бывает!»

Епископ: «Даже если эльф,
Кентавру смерть седла милее.
Возможно, что задумал Вех,
Узнать все надо поскорее,
Иначе пропадет успех».

Рыцарь: «Если уходим мы,
Пойду скажу всем собирается.
Иначе избежать войны,
Боюсь, нам просто не удастся».

Епископ: «Ладно, все, иди,
Скажи, через минуту буду.
Посланцев встретим по пути
И будем уповать на чудо».

Ту ржанье рядом, стук копыт.
Солдат: «Кентавры нападают?
Неужто, стражи пост разбит?»
Епископ: «Кто нас охраняет?»
Полог раскрыт, стрела летит,
Кентавр стремительно вбегает.

Рыцарь достал двуручный меч,
Не размахнутся — вот что плохо.
Кентавр: «Остановись, дуреха,
Своим посносишь главы с плеч».

Затем он быстро спрятал лук.
— Хочу просить вас о поддержке. —
Добавил: — «Я пришел как друг.
Рыцарь, уймись, а то ты в спешке
Себя же покалечишь вдруг».

Епископ: «Да, Лондгок, пожалуй,
Спрячь меч, допустим, у нас мир».
Кентавр: «Или возьми кинжалы,
Устроим маленький турнир».
Лондгок, смутившись, отступил.

Кентавр сказал: «Я Грон, сын Веха,
Отец мой малость не в себе.
Меня хотел он ради смеха
Заставить походить в седле.

Ну, вот тогда я и покинул
Мой лес, отца сестру, друзей,
Но был позор намного злей.
Тогда то гордость я отринул
И поспешил к вам поскорей.
Вот и пришел просить людей…»

Кентавр, смутившись, замолчал,
Затем мешок рукой нашарил
Из тех, что на спине держал,
И лезвием ножа ударил
По ткани, воздух задрожал».

Кентавр: «Я знаю, что для вас
Металл сей благо представляет.
Будем считать, это аванс,
Ну а взамен верните в стаю
Меня вождем, понятен сказ?»

Епископ: «Это серебро,
Ветвь серебра, и есть листочки.
Кора, не верю, даже почки».
Маг: «Ну а я сказал про что?»

Епископ: «Значит, все то есть,
Лес, что в придании известен,
Значит, правдивы бардов песни,
Тот лес, где серебра не счесть».

Кентавр: «Да, существует он,
И мед волшебный существует».
Епископ: «Это просто сон,
Вот он в сознании рисует
Могущества вселенский трон».

Горн: «Я хочу вам рассказать,
Как эти люди в лес попали
И тут же стали колдовать.
И вот отца околдовали,
И стал отец им помогать,
И вот решился я бежать.

Одна — волшебница огня,
Та сразу чары показала.
Силу второй не понял я,
А третья всех очаровала,
Хотя она не колдовала,
Но ее мышцы как с металла,
Словно валькирия она.

Их путь ведет с других миров,
Я в этом позже разобрался.
Но все, довольно тратить слов».
И тут кентавр вперед подался:
— Вы помните, закон суров,
От Инквизитора достался.

В лесу не может колдовать
Никто, так повелел учитель,
Лишь зло способно презирать
Его заветы, подтвердите.
Епископ: «Да, могу сказать».

Епископ: «Все понятно мне,
Значит, они простые ведьмы,
Ведьмы, погрязшие во зле».
Рыцарь: «Они чисты, поверьте,

Не могут ведьмы, верю я,
Быть словно ангелы красивы».
Епископ: «Это плоть твоя,
И ты раскаешься спесивый,
Теперь тебе епитимья.

Ты сам сюда их приведешь,
А поле окружишь в загоне
И нечестивцев в плен возьмешь,
Ну а кентавров, тех в попоне
На луг у города сведешь,
А после лошадей под нож».
Грон: «Мы кентавры!» — «А кто спорит?»

Кентавр взревел: «Убить отца,
Разве мы так договорились,
Невинная моя сестра».
Епископ: «Что же, мы открылись. —
Кивнул Верховному. — Пора».

Разгор заклятье прочитал,
Сети окутали кентавра,
Горн от бессилья застонал,
Едва шепнув: «Так это правда,
Напрасно людям доверял,
Зачем, зачем все рассказал».

Вот его ноги подломились,
Секунду взгляд затравлен жил,
Но вскоре веки глаз закрылись,
Предатель на земле почил.



Епископ: «Мертв, нет, вроде дышит».
Верховный маг: «Пока что спит,
Потом уж с ним совет решит.
Сказать, то я почти что выжат,
Их магия лесов хранит».

Лондгок: «Позволите идти?»
Епископ: «Верно, исполняйте,
И эту падаль захвати,
И палачу ее отдайте,
Ну, и счастливого пути».

Разгор: «Пора уже отрыть
Портал, и направляться в город,
Скорее вести обсудить,
Ну а затем собраться скоро,
Чтобы кентавров окружить.

Теперь наемникам вполне
Мы сможем объяснить задачу,
Увидев ветки в серебре,
Роден забудет неудачу,
Доволен будет он вполне».

Епископ: «Ладно, отбываем».
Разгор: «Морит, давай сюда. —
Сказал. — С порталами беда,
Тебе экзамен разрешаю,
Смотри, не натвори вреда,
Руна огня не есть вода».

Тут ученик: «Так вот в чем дело,
Я сам заклятье погасил
И не добавил в землю мела,
И перья феникса забыл».
Разгор: «А ты вообще учил?»

Ну вот портал уже готовый,
Морит всех жестом пригласил:
— Всего полшага, и вы дома».
Разгор: «Нам в город, не забыл,

А ты куда отправить хочешь:
Смотри там ночь, а здесь светло,
Во тьму ведет твое окно.
А ну скажи, что там бормочешь?»

Морит: «Гранд Але Море ГРУ».
Разгор: «Ошибся на два слова.
Ладно, я сам все проверну,
Теперь заходим, все готово,
Исправил я твою дыру».

Епископ рыцарю кивнул,
Напомнив о своем приказе.
Затем быстрей в портал шагнул,
И вот они исчезли сразу.

Лондгок немного постоял,
Но ничего не изменилось.
Затем кентавра приподнял,
Аж лицо кровью налилось,
Но даже вида не подал.

Пусть тяжела епитимья,
Что дальше будет еще хуже,
Он знает и, себя кляня,
Лишь веки зажимает туже.

Нельзя не выполнить приказ,
Но женщин обижать не смеет,
Страдает паладин сейчас
И как собою не владеет.

Вот и палатка палача,
Он пленника бросает в клети,
Броня нагрелась горяча,
И солнце сквозь забрало светит,
Пылает рукоять меча,
Жар глаз рубиновых храня.

Солдат к себе позвал коня,
Вскочил в седло, вознеся башней,
Погарцевал, себя дразня,
Вперед понеся бесшабашно,
Брони доспехами звеня.

Жжет ветер, поднято забрало,
Морозный воздух холодит,
Холод и жар, всего так мало,
Сердце восторженно стучит.

Вот скачет, и ровнее мысли,
Теперь решил, спокоен он,
Что эти девы просто сон,
Солдат готов служить отчизне.

Вот он поворотил коня
И к группе воинов направил,
Задачу рыцарям поставил
И, больше не кляня себя,
Решил все выполнить шутя.

Вот, возглавляя кавалькаду,
Лондгок к кентаврам подскакал
И, более не чуя хладу,
Что воздух зимний наполнял,
Веху посланье передал.

Вех: «Так ты говоришь епископ
Нас ждет сейчас в своем шатре?
Ну, рыцарь, поклянитесь мне,
Ну да, крестом и этой тризной
Или рубином на мече,
Что в память о твоем отце».

Та, что сидела на кентавре,
На паладина бросив взгляд,
Сказала: «С ним большой отряд,
Не думаю, что это правда,
Нас, видно, захватить хотят.

Похоже очень на ловушку».
Лондгок: «Что ведьма говорит,
Мне не понятен их язык».
Кентавр: «Помолчи, подружка».

Сказал на странном языке,
И женщина тотчас же смолкла.
Рыцарь: «Я словно в тупике.
Ты знаешь их язык?» — «Немного,
Так пишут волны на песке».

Вех: «Ладно, гоним прочь тревоги,
Немного подожди здесь, Локки,
Не будет разговор наш долгим,
И девушек побереги».

Лондгок: «Просили всех позвать,
Услышали, у вас, мы, ныне
Немного поменялась власть.
Волшебницы на вас забыли,
Нарушен договор отныне».

Вех: «Хорошо, мы все пойдем,
Только оружья не оставим,
И если что, тогда живьем
Епископа в огонь отправим,
А мага скушаем потом».

Тут Вех негромко засмеялся.
Нахмурил брови паладин.
Он было уж вперед подался,
Но снова разум победил.

Епитимья теперь солдату
Разумней показалась вдруг,
Придет тебе еще расплата,
Еще поплачешь милый друг.
 
В каре построившись отрядом,
Лондгок гостей ведет в шатер.
Все выполняет, как и надо,
Жаль, непонятен разговор.

Вот гости поднимают полог,
В шатре приятный полумрак,
Перед глазами яркий всполох,
Немного кровь стучит в висках.

Вех быстро заморгал глазами,
Главой вращает: «Паладин,
Что здесь за шутки вы сыграли,
Епископ где, твой господин?»
Кентавры горестно зажали.

Карина: «Верно, все ловушка,
Не стоило сюда идти».
Пегель: «Ах, милая, прости,
Тебя покину я подружка,

Вот он попробовал бежать,
Но ноги словно сеть сковала».
Светлана: «Я не ожидала,
Что можешь ты друзей бросать».

Агнесса: «Ландия, пригнись».
И вот с руки огня швырнула,
И пламя потянулась ввысь,
Но там как молния блеснула,
Оставив только снопы искр.

Койнаг пытается бежать,
Но ноги словно в паутине,
И вот он начал оседать,
И соскочить пришлось Карине,
Чтобы кентавра удержать.

Старый кентавр: «Это Разгор
Оставил сонно заклинанье,
Уходим прочь во весь опор»,
Упал и потерял сознанье.

Тут Ландия: «Отец мой, брат».
Метнулась к одному, другому.
— Нам не найти пути назад.
Вскричала: «Долог путь до дому,
Со мною духи говорят».

Агнесса: «Ландия, очнись».
Вот спрыгнула, обнявши деву.
Кентаврица: «Поторопись,
Я вижу, ты заплатишь цену,
Возможно, это моя, жизнь».

Пегель: «Она всего лишь спит,
Оставь ее и жди, пожалуй,
Опасность нам в другом грозит,
Все это были лишь забавы,
Но битву день, видать, сулит».

Принцесса: «Тянет меня в сон,
Но знаю я контрзаклинанье,
Но нужен мне свинец, где он,
О нет, теряется сознанье,
Несет мне магия урон».

Мира: «Возьми, вот, есть стрела».
Принцесса: «Да, немного легче».
Агнесса: «Ландия жива».
Локки: «Освободи мне плечи,
Мира, да слазь, сказал, пока.

Сейчас нам всем придется биться,
Ты можешь сильно пострадать,
Давай же, не тяни, девица,
Принцессе будешь помогать».

Светлана: «Пегель, ты живой?»
Единорог: «Почти в порядке,
Хотя, боюсь, неравен бой,
Бежать желаю без оглядки».

Светлана слезь скорей с меня,
Прости, но ног своих не чую.
Попробую что сделать я,
Сейчас немного поколдую,
Ужасно, в мыслях пустота».

Пегель главою завращал:
— Прости, тебя оставляю,
И вот исчез. Тут волк: «Сбежал!
Конечно, его хата с краю,
Иного я не ожидал».

Светлана: «Мама, что теперь?»
Карина: «Надо выбираться.
Пускай разведает все зверь,
Похоже, рано нам сдаваться.

Так, девочки, вы все ко мне,
Принцесса, лук свой приготовьте.
Мира, заботьтесь о себе,
Локки теперь полог откройте».

Волк: «Почему так сразу я, —
Оскалил пасть, — ну ладно, девы.
Опять судьба ко мне строга,
Достигнуть, землю ойкумены,
Где зелень, солнце, острова
Придется видно мне вне тела».

Вот волк чуть полог приподнял,
Свет солнца отраженьем снега
На миг как радугу создал».
Волк: «Да, похоже, здесь омега
И жизни суетной финал».

Карина: «Быстро все выходим,
Давайте, все скорей бежим».
Вот оказались на свободе,
На холм, стелясь, стекает дым,

А в круг холма стоят палатки.
Вот их заметил часовой,
Тревожный крик, махнул рукой,
И падает, пронзен стрелой».

Карина: «Не спеши, принцесса.
Ах, все, заметили уже.
Теперь нам не дойти до леса,
И, главное, кентавры где».

В лесу их тоже увидали ,
Вот слышен удивленья крик,
К шатру кентавры поскакали,
Но тут их словно рой настиг.

Карина вздрогнула: «Засада».
Вот крикнула: «Назад, назад,
Не понял ее слов отряд».
Локки: «Не мучайся, не надо,

Им не понятен твой язык,
Лишь боги мысли понимают,
Их только возбуждает крик».
Локки: «О, не было печали»,
Отряд пикейщиков возник.

Кентавры их пока не видят.
Пытаются достать стрелков.
Карина: «Слишком много слов.
Принцесса, бедным помогите».

Вот Мирилос подняла лук,
Вот жертва новая забилас ,
Стреляет так, не видно рук,
И вдруг она остановилась.
— Все, стрелы кончились, мой друг.

Кентавры ближе, вот уже,
Отбросив луки, копья взявши,
Готовы отомстить вполне,
Несутся по чуть рыхлой пашне.

Карина: «Нет!!!» Из-за холма
Пикейщики рядами стали,
Мелькнуло солнце блеском стали,
Неотвратимая беда.

Кентавры здесь не ждут беду,
Ведь арбалетчики уходят,
Не стройной цепью на бегу
Едва оружие наводят.

Кентавры выстроились в клин,
В атаке обо всем забыли,
Каждый могучий исполин,
Рельефно мышцы застыли…

Напряжены от бега мышцы,
По крупу пот ручьями льет,
Сияют возбужденья лица,
И смерти месть в очах живет.

Копья прижаты крепко к телу,
Несутся, пыль из под копыт,
Все молоды, изрядно смелы,
Кричат: «Победа, враг бежит».

Они подобием лавины,
Селя бурлящие ручьи,
Так молоды, красивы, живы,
Животной красотой сильны,

И, кажется, нет в мире силы,
Что сможет их остановить.
В них светлой юности порывы,
Их некому предупредить.

Из леса подают сигналы,
Но что для молодых приказ.
У них в руках победа, право,
И не до старцев им сейчас.

Вот их враги остановились
И, вставши в плотные ряды,
Все на колено опустились
И натянули тетивы,
Прицелились, вот ждут, считают,
Спокойны, больше не бегут.
Поближе цели выбирают,
С усмешкою кентавров ждут.

Приказ, стреляют арбалеты,
Кентавры падают крича,
Несутся все еще атлеты,
Бегут, хотя их плоть мертва.

Клич гнева прозвучал над полем,
Земля дрожит быстрей, быстрей,
Уже кентавры с ветром спорят,
Куда там лучшим из коней.

Вновь выстрел, многие упали,
Но штурм нельзя предотвратить,
Быстрей кентавры побежали,
И мысль одна в глазах: убить.

Скорей еще, совсем немного,
Сломить, вот враг в семи шагах,
Затем загнать в крови жестоко,
Отбросив бесполезный страх.

Свет солнца очи застилает,
Лучи в глаза кентаврам бьют,
Но мстителей то не смущает,
Они по запаху идут.

Вот солнце вдруг зашло за тучи,
И тут как спала пелена,
Пред клином строй стоит могучий,
И здесь бы помогла стрела,

Но тормозить уж было поздно,
Ужас разнеся над землей
Такой, что задрожали сосны,
Отряд разбился пред стеной,

Стеной голодных острых копий,
Что ждали, жертвы, смерть неся,
Впиваясь в тело, круп коня
И человеку грудь дробя.

Но только первые ряды
Смерть у кентавров покосила,
Что были сзади, топоры
Достали, велика их сила
В смерти ведения игры.

Вот, отклоняя копья, рубят,
Но видно, что устали все,
И в лес им хочется к себе.
Карина: «Вот что их погубит,
Там виден рыцарь на холме.

Смотри, они заходят в тыл».
Светлана: «Да, все, мама, вижу,
Жаль, молнии призвать нет сил.
О, как я тварей ненавижу».
Волк: «Ты о ком, я не спросил?»

Светлана: «Боги что ли лучше,
Или ваш это, как, дракон,
Во всем, во всем виновен он.
Довольно, хватит бить баклуши.

Светлана, приподняв копье,
Сказала: «К молнии взываю».
Карина: «Ну же, дорогая,
Сделай ну что ни будь еще».

Агнесса руки подняла.
— Нет, не попасть, далековато.
И затушила шар огня.
Локки: «Обычная награда,
Как видно, снова для меня.

Ладно, хоть лошадей пугну,
А вы пока с холма спускайтесь.
Когда был богом, мог луну…
Ну а сейчас не обижайтесь,
То сделаю лишь, что смогу».

Вот Локки быстро побежал,
Вой гневный над землей разнесся,
На вид он словно выше стал,
Вот волк заговорил так грозно,
Что кое-кто с солдат упал.

— Остановитесь, бог вернулся,
Я Локки, если помнит кто.
От сна печального очнулся
И победил само ничто.

Лондгок: «Похоже, вправду, Локки.
Что тебе нужно старый бог?
Иди-ка по своей дороге
Да и дави досужих блох».

Локки взрычал: «Ты знаешь, кто я,
И знаешь также, кто мой сын.
Так знай, дракон покинул мир,
И, видишь, не боюсь я боя».

Лондгок смутился, замолчал.
А вдруг и, вправду, бог вернулся.
По виду вдвое больше встал,
Но тут он быстро оглянулся
И взгляды рыцарей поймал.

Лондгок: «Не стану уступать.
Ты хочешь бой иль поединок?
Тебя один смогу поймать,
Нам надо лишь кентавров смять,
Потом ты не сочтешь щетинок,
Что с тебя будут вылетать».

Локки: «Нет, ты и весь отряд
Теперь сражайтеся со мною,
А кто уйдет не будет рад,
Его коростой я покрою,
И после смерти будет Ад».

Солдаты: «Он и вправду бог?»
Заволновались, зашептали.
Лондгок: «Я думаю, он плох,
Его сюда отвлечь послали,
Чтобы кентавров мы не смяли».

Волк зарычал: «Дрожите все».
Лондгок: «А вот его подмога,
Ведьмы, смотри, ни при метле,
Ни при коне, ого как плохо.
И что покажете вы мне?»
Агнесса: «Ты гори в огне».

Вот жар огня легко раздула
И всею силою души
Свой мячик в рыцаря метнула.
Лондгок: «Малышка, не спеши».

 
Вот он рукой повел в перчатке,
Словно рисуя некий знак,
И рыцаря как залил мрак.
«Что, ведьма, поиграем в прятки?»

Агнесса: «Где же, где же он,
Исчез, не чувствую, не вижу».
Светлана: «Тенью защищен,
Его я тоже ненавижу».
Тут паладин: «А я польщен.

Волшебницы вы не из слабых,
Но вам щит тени не пробить.
Волчара, рано тянешь лапы,
Вам всем меня не победить».

Светлана: «Гром, да что такое,
Куда же он пропал опять.
Вот она снова в мыслях строит
Оружье молнии метать.

Копье тихонько задрожало,
Ну вот, похоже, что-то есть.
И молния с копья сбежала,
Чтоб совершилась девы месть.

Шарик с кулак, такая малость,
В тысячи вольт заряд неся,
Попала в рыцаря коня,
И даже пепла не осталось.

И рыцарь с грохотом упал,
Невольно потеряв опору,
Но сам совсем не пострадал,
Доспех его заговоренный,
Тот, что ему отец отдал,
С небес имел основ металл.

Тут Мирилос: «На нем мифрил,
Мой брат такой доспех носил».

Вот рыцарь не спеша поднялся,
Снег отряхнул, достав свой меч.
И тут сказал: «Клинок заждался,
Кого мне первого рассечь?»
Локки, смутясь, назад подался.

Карина: «Дочь, как у тебя?»
Светлана: «Выдохлась, похоже,
Здесь колдовать себе дороже,
Устала сильно я, все зря».

Карина потянула меч.
— Ох, хорошо хоть фехтовала,
Пусть не хватает шпаги зала,
Его попробую отвлечь.

Волк: «Нет, я сам приму ответ,
Тебя он в раз один погубит.
Ты только глянь на этот цвет:
Это мифрил, металл не рубит
Его доспех, надежды нет.

Карина: «Знаешь, милый волк,
Я чуть не с детства фехтовала,
Но никого не убивала,
А в шпагах точно знаю толк.
Я думаю, что до финала
Его бы просто измотала.

Смотри: доспех, двуручный меч,
Надолго ли дыхалки хватит?»
Рыцарь: «Ну, хватит время тратить.
Решайте, чей черед пришел
Занять небесные полати».

Карина повела клинком,
Полупоклон: «Сир, нападайте».
Рыцарь ударил кулаком.
Карина: «Ну же, не страдайте,
Хоть поработаете мечом».

Лондгок: «Хоть знать, что говорит,
По тону видно, оскорбленье.
Волк ухмыляется, сидит».
И рыцарь потерял терпенье,
Теперь он сталью грозит.

Взмахнул мечом, опять ушла
Чуть в сторону и отразила,
Теперь вдруг за спиной она,
Вот царапнула шлем мифрила,
Рыцарь отпрянул: «Да, дела».

Вот рукояткой деву бьет,
Она подпрыгнула над сталью,
Затем, уйдя в пол оборот
И развенувшися спиралью,
Спиной прогнулась до ботфорт.

Меч рыцаря над ней пропел,
Едва лишь не задев шнуровку,
И тут мужчина засипел.
«Неуловима, как плутовка
И движется ужасно ловко.

Ох, ведьма, прямо сатана,
Фигура словно изваянье.
Ух, а роскошны волоса,
Просто теряется сознанье,
Вот бы такой была жена.

Уже устал, и пот течет,
Меч еле снова поднимает.
Все, бесполезно, гиблый, счет,
Вновь его ведьма побеждает».

Лондгок: «Не может, чтоб она
Была столетнею, похоже,
Какая ведьма?! Ангел, да,
А ее ноги, бедра, боже,
Тело, да где уж там змея».

Меч словно весит сто пудов,
А руки как свинцом налиты,
А на ногах как цепь оков,
И мышцы будто чем побиты.

А дева так же все свежа,
Вот, меч вложив, коснулась челки.
Хоть не понятен жест пока,
Но бой видать закончен долгий.
Лондгок: «Воды хоть два глотка».

Карина: «Волк, скажи ему,
Пусть он признает пораженье».
Локки: «Сэр рыцарь, не пойму,
Но ваше кончено сраженье,
И вы теперь в ее плену».

Лондгок на рыцарей взглянул,
Снял шлем, спустился на колено,
Здесь деве тут же присягнул.
— Ну что ж, готов служить я верно,

Вы, леди, сердца королева.
Видать, епископ обманул,
За это он заплатит верно,
Напрасно в дело нас втянул.

Карина: «Что он говорит?»
Волк: «Если точно понимаю,
То он Епископа хулит
За то, что тот напал на стаю.

Ах да, теперь как понял я.
«Вы, леди, сердца королева»,
И ткань он просит у тебя.
Как странно, ты не в курсе, дева,
Что просят рыцари любя?»

Карина: «Значит, он влюблен?
Глаза, ну как озера сини,
А кудри просто золотые».
Волк: «В рыцари он посвящен,
Мы говорим о паладине.


Они идут стезей добра,
Точней, отцовского завета,
Не чужды тьме, но навсегда
Девизом их спасенье света,
Хоть и порой ценой костра».

Карина: «Вроде, понимаю,
В веке тринадцатом у нас
Такие мысли прорастали.
Скажи, что хочет он сейчас?»

Волк: «Ну, теперь ты дама сердца,
Так что, боюсь, теперь тебе
Придется в замке отсидеться,
А не погибнуть на костре.

Тебя к себе он приглашает,
А рыцари проводят вас.
Лондгок лишь ими управляет,
Сейчас он отдает приказ…

Да, кстати, пустошь — его земли,
Там замок, крепкий гарнизон.
Маг не доволен, знает он,
Да и епископ тот не дремлет».

Волк: «Он теперь вам говорит,
Что одинок, на свете этом.
Тьфу, а теперь пошли куплеты,
Я думал, стиль сей позабыт».

Карина: «Я так смущена,
Но это мне довольно лестно.
Скажи ему, что я вдова,
Но только то другая песня».

Карина: «Мы болтаем тут,
А там кентавры гибнут снова.
Скажи ему, что коль он друг».
Волк: «Это вечный их досуг…
Как выбираются из дома,

А нет, грызутся меж собой,
Не беспокойся о кентаврах.
Тут, скорей, люди на убой,
А стража, та не хочет лавров,
Но приказали, значит, стой».

Волк: «Да кого уже спасать,
Бойцы друг друга перебили,
Иль на крестьян вы нападать
На беззащитных предложили».
Волк: Ладно, что ему сказать.

Тут Локки: «Надо уходить,
Я чувствую…Следят за нами.
Маг может очень навредить,
Тех птиц у нас зовут орлами,
Что путь хотят наш отследить.
Маг может видеть их глазами,
И птицы те сейчас над нами…»

Небо тревожно потемнело,
Холод усилься в стократ,
От магии немеет тело,
Песком рассыпался отряд.

Тревожно лошади заржали,
Тревожно стали отступать,
Они как будто одичали,
Метались, на дыбы вставали,
Пытаясь упряжи порвать.

Голос с небес орлиным криком:
— Лондгок, мы встретимся с тобой,
Поплатишься за все, герой,
И ведьмы, что пленяют ликом,
Сами расстанутся с тобой.

Локки: «Разгор, ха, недоволен».
Лондгок: «Меня ты обманул.
Она и женщина, и воин,
Красой своею краше лун».

Разгор: «Епископ очень злится,
Ты не забыл, епитимья,
Но это все тебе простится,
Если послушаешь меня».

Карина: «Что тут происходит?»
Принцесса: «Долго объяснять.
Верховный хочет попугать,
Но темы лучше не находит,
Как только рыцарю пенять?»

Тьма все сгущается сильней,
Вот всполохи молний словно стрелы,
Град сыплет сонмами камней,
Как брошены рукой умелой.

Маг видит, как они летят,
На перстень порошок свой сыпет,
Забился под щиты отряд,
Отходит к лесу, здесь погибель.

Епископ: «Что, добились вы,
Поссорившись с моим отрядом.
Теперь нам рыцари враги,
Похоже, ожидать нам надо
Невольной платы за долги.

Зачем нам ведьмы, пусть бы их
Лондгок забрал в свое поместье.
Ему бы вскоре стало тесно,
Когда бы все узнал про них.

Представь, столетняя карга,
Личину сняв, его встречает».
Разгор: «Вы глупы, я то знаю,
Женщина вправду молода.


Их внешность это не личины,
Как то, я не могу сказать.
Пока в сомнений я пучине,
Им лет не боле тридцать пять,
И то скорей всего от силы».

Епископ: «Ты же сам сказал,
Что это ведьмы сотворили,
Зверье в песок кто обращал».
Разгор: «Такое мне по силе,
И меры я уже принял.

Не бойся, голод не грозит,
Чары сильны, но неумелы.
Еще два дня так постоит,
И кушайте песочек смело.

Вам не понять, зачем народ
Мы гнали в лес, вы не забыли,
Там серебро живьем цветет,
Лес тянется на сотни мили,
И, главное, волшебный мед».

Епископ: «Да, конечно, то».
Разгор: «Но главное поймите,
Дубравы душат волшебство
И, вам скажу к моей обиде,
Не позволяет творить зло».

Все, что могу пока творить,
Так только фокусы с погодой,
Еще иллюзию, как жить
Без совершенства и свободы,
Еще могу создать портал,
Но все стихии разрушенья
Как будто кто заколдовал,
Все это леса проявленье.

Да, верно, можем исцелять,
Но чтоб зажечь костер обычный
Нам нужно сотни лет отдать,
А для колдуньи той привычно
В нас было файербол метать.

Я в теле очень искушен,
Да ей семнадцать лет не боле,
В ней юности горит огонь,
Кто я тогда на этом фоне?
Шут, самоучка, нет, уволь.

Их надо было захватить,
Вот потому назвал их «ведьмы».
Тебя же просто убедить,
Да для тебя любые бредни
Сойдут, тебе бы лишь палить».

Епископ: «Ну, ты знаешь, маг».
Разгор: «А что, конечно, знаю.
Я вам не шут и не дурак,
И ведьм от женщин отличаю,
Скажите, если что не так».

Епископ: «Все они в конце
Признались, давши покаянье.
Ну да, с гримасой на лице,
Когда терялось их сознанье,
Зажатые в цепей кольце».

Епископ: «Боль их очищала,
Верховный: «Ведьм так не сломить.
Хочешь с одной поговорить,
Хотя б с Розеттой для начала».

Разгор: «Розетт, иди сюда,
Вам докажу, не с теми бились.
Вот ей пока нет и полста,
Но тайны многие открылись.

Дева вошла, плеч белизна
Даже епископа смутила.
Она в шелка облачена,
В ее очах сияет сила
Одежда, словно ночь черна,
Прическа цвета серебра».
Епископ: «Ведьма!?» — «Да, она».

Маг быстро выхватил кинжал.
— Розетта, протяни мне руку.
Вот ткани тела распластал,
Колдунья, не издав не звука,
Ждала, пока он кровь слизал.

Епископ: «Маг, вы это что,
Ей больно, прекрати, мне плохо».
Маг: «Нет, Розетта не дуреха,
он деве полоснул плечо…»

Розетта: «Может быть, довольно,
Ведь платье новое, мессир».
Разгор: «Веди себя достойно,
Не так уж много рваных жил.

Хотя сними, пожалуй, платье
И встань хотя бы к той стене,
Чтоб кровь не потекла ко мне.
Друг, не дадите ли распятье?»
Гость: «Оно, право, не при мне».

Разгор: «Ах, снова лжете вы».
Вот маг заклятье произносит.
— Начнем пожалуй со спины.
Епископ, что-то вы бледны.
Понятно, падают штаны.
Крест, знаете, на шее носят.
Епископ: «Что хотите вы?»

Разгор крест в воздухе поймал.
— Вы говорили, ваши ведьмы
Не стали бы терпеть металл,
Тот, что до жара разогретый.
Епископ: «Разве я сказал?!»

Тут маг бросает крест на угли.
— Так говорите, ведьм нашли.
Вот крест прогреется немного,
Поймете, что ошиблись вы.
Розетт, разденься и к двери.

Розетт: «Мессир, стою едва,
Кровь сильно по руке стекает,
Боль меньше ощущаю я,
Моя чувствительность страдает».
Маг: «Да? Перевяжи себя».

Епископ не хотел смотреть,
Но взгляд ласкал изгибы тела.
Разгор: «Металл начал смердеть.
Да, видно, нам пора за дело.

Вот нож, вот крест, а вот щипцы,
Перчатку бархата оденьте.
Себя лишь только не заденете,
Не дай бог обожжетесь вы.

Берите в руки крест, вам дам,
Теперь покрепче все сожмите,
Скорей, иль будет сей металл
Немедля там, где вы храните.
Надеюсь, друг, вы не в обиде,
Коль вред то принесет штанам».
Епископ: «Выдохнул я сам».

Он весь дрожит, стекает пот
И, капнув на металл, вскипает.
Маг слово выполнит, он знает.
Как сильно заболел живот,
Где крест обычно прилегает.

Вот, отдуваясь, он прижал
Распятье к совершенной коже,
На целый дюйм ушел металл.
Епископ выкрикнул: «О боже!»
И тут же на колени пал.

Маг: «Что?» Епископ: «Не смогу.
Те были ведьмы, эта — дева,
Как ангел словно наяву».
Маг: «Нечто советь вас заела?
Хм, так сразу не пойму.

Ладно, Розетта, прочь иди».
— Мессир позволит мне одеться?
Верховный: «Да, кинжал возьми,
Затем кровь с пола прибери.
Немного хоть могла зардеться,
Бесстыжие все стали вы».

Розетта: «Мне ведь сто почти.
Чего в сем возрасте стеснятся?»
Верховный: «Да, нельзя цвести,
Когда тебе давно не двадцать.
Епископ поняли все вы?»

Гость: «Да, конечно, — прошептал».
Маг: «Ну, довольно, в перстень глянем.
Вот это да, буран пропал,
А это кто в густом тумане,
Таких я раньше не встречал».

Вот ближе подослал орла,
Видит доспехи из мифрила,
Мех покрывает рукава,
Проклятие, святая сила,
Да тут дракона голова.

У всех троих есть капюшон,
Поэтому и лиц не видно,
Маг словно попадает в сон,
Книга не полная обидно.
Да, это эльфы, видит он.

Маг: «Что, еще один отряд,
Скачут вперед довольно быстро.
Может, они найти хотят
Колдуний, ну, заглянем в мысли,
Такой уже я видел взгляд.

Да, точно, Мирилос принцесса,
И этот маг в нее влюблен.
А где кентавров эскадрон?
Ага, укрылись возле леса.

Смотрю, и рыцари все здесь.
Лондгок, предатель, подвиг жаждешь.
Что же, узнаешь мою месть,
Все вы поляжете на пашне.

Эльфов отряд весьма силен,
Ведь Лорин полубог, похоже.
Сомнут без страха эскадрон,
Шутя Лондгока уничтожат,
Пускай, в мифрил он облачен,
Но будет он повержен тоже.

Теперь всего осталось мне
Столкнуть вас, сделавши врагами,
Чтобы вражды раздулось пламя,
Спалив вас в яростном огне».

Разгор задумался слегка,
Какую бы создать личину.
Мешали сильно три коня,
Смещая броскую картину.

Вот наконец-то маг решил,
Пусть выглядят как дети ночи.
В старых гравюрах он открыл
Лик, что любого опорочит,
И им трех эльфов наградил.

Затем пришел черед коней,
Он изменил их не намного,
Зубы вручил чуть поострей
Да рог создал единорога,
Характер взора сделал злей.

Нет, всадники не изменились,
Хотя всем кто б увидел их,
Чудища страшные б явились
В нарядах жутко шутовских.

Их лики навевают страхи,
Черты несут живое зло,
Если сравнить, палач у плахи
Ягненком выглядит всего.

Плащи напоминают тучи,
Что низко стелют над землей.
Огромны всадники, могучи,
Как сотканы самою тьмой.

Разгор: «Ну, ничего личины,
Не знал бы, перетрусил сам.
Надо же, монстров навалял
Таких, пугаться есть причины».


Маг руки радостно потер.
«Акустики найти бы руну,
А то у эльфов слух остер.
Розетта, поищи мне пуму,
Рев их заменит разговор.

Так, теперь голос исказить,
Пускай рычат, а не болтают.
Ух, если захотят спросить…
Кого угодно напугают».

Епископ: «Что творите вы,
Закон совсем не разрешает…
Иллюзии не для войны,
Не для обмана, каждый знает,
Теперь не избежать беды».

Разгор: «Уймитесь, постулат
Не то что есть, а то, что будет.
Дрожишь, дрожи несчастный раб,
Ты, как и все презрены люди.
Возможно, я сейчас неправ,
Но победителей не судят».

Епископ: «Лишь хотел сказать
А вдруг не так все обернется,
Тогда скандал не избежать.
А если вдруг дракон вернется».
Верховный: «Выгоним опять.

Теперь я знаю, что дракон
Всего лишь маг, они как боги,
Когда судьба подаст им знак.
Ну а пример, хотя бы Локки,
Но, впрочем, это все пустяк.

Теперь мы рыцарей раскрасим. —
Маг сыпет пепел в изумруд. —
Станет ужасным, кто прекрасен,
А кони пусть змеей ползут».

Вот сыплет рыбьей чешуи,
Процесс Разора забавляет.
— Ну вот, красавцы вы мои,
Теперь вас мама не узнает.

Ну а для женщин мы сейчас
Придумаем личину хуже.
На сотню лет состарим вас,
Посмотрим, как найдете мужа.

Все получилось, нет, не все,
Эльфийка странно молодая,
А ну добавим лет еще
Хотя б пятьсот, не понимаю,

Еще, еще добавил лет,
Уже скелет бы развалился,
А деве словно дела нет».
Разгор ужасно разозлился

Листает толстые труды,
Но не наводится личина.
Черты принцессы молоды,
И не понятно в чем причина.

Разгор том отшвырнул, устал.
Решил: пускай приманкой будет
Принцесса, чтоб жених узнал
И побежал спасать от жути
Той, что невесту окружал.

Ну вот, последние штрихи,
Теперь похоже, словно деву
Старухи жутки и мерзки
Готовят к гнусному обеду.

А чудища все в чешуе
Вокруг на ящерицах скачут.
Волк уподобился змее,
Пир ожидают, не иначе.

Маг снова руну применил,
Чтоб изменит слова и звуки.
Всех тварей гласом наградил,
Что вызывали злые муки
У всех, кто рядом проходил.

Затем трех воинов привлек
Криком, ему подвластной птице,
Чей глас им по эльфиски рек:
«Пора, пора поторопится».

Келос: «Орлица говорит,
Что Мирилос в беде, похоже».
Лорин: «Как чувствую я кожей,
Что птичка несколько юлит.

Сэр Гарис, скажете что вы?»
— Лорд, с вами я вполне согласен.
Друг Келос, придержи мечты
И помни, страсти путь опасен
И он ведет к стезе беды.

Келос: «Но Мирилос в беде,
И здесь опасно промедленье.
Потом, я думаю, нигде
Мы не потерпим пораженья,
Даже на призрачной земле».

Лорин: «Возможно, что и так,
Тогда скачи, мы за тобою.
Если ты веришь в этот знак,
Что птица принесла собою,
Тогда о чем с тобою спорю».

Птица, услышав разговор,
Вспорхнула, крылья расправляя.
Кони бегут во весь опор,
Снега пушистые вздымая,
Келос не отпускает шпор.

Темнеет, мрачны облака
Тучи заполнили все небо,
Бьет, хлещет град, но седока
Все мысли потерялись где-то,
Келос забыл о всем пока.


Вот показался лес и холм,
И здесь орлица улетает,
И здесь герой, хотя с трудом,
Свою принцессу замечает.
Она окружена зверьем
И, руки заломив, стенает.

Герой бросается вперед,
Меч засверкал: бегите звери.
Казалось, вихрь его несет,
Маг забавляется на сцене,
Все, как задумано, идет…

Он видит, рыцари навстречу
Клином несутся, впереди
Сам паладин, расправив плечи,
Врага пытается снести.

А на холме уже старухи
К костру принцессу подвели.
Удар меча, едва лишь руки
Смог маг от рыцаря спасти.

Гарис уже ворвался в схватку,
Легко орудуя мечом,
И рыцарю пришлось несладко,
Едва укрылся за щитом.

Лорин: «Как маревом колышет,
И голос, голос не зверей.
Конечно, здесь полно людей,
Он искажены звуки слышит».


Лорин: «Похоже, все обман,
На них личины, просто образ.
Ну да, совсем не видно ран,
Так хочется задать вопросы
Художнику, что все создал».