Среди развалин из Дж. Х. Джебрана

Серебристым покрывалом месяц рощицы укутал,
Света нежными сетями город Солнца весь опутал,
Что лежал промеж холмами великаном молчаливым,
Убиённым временами в поединке горделивом.

Под сверкающей луною овладел покой полями,
Как удила жеребёнком, бег его сдержав губами,
И вздыхая ночью длинной – город в званье Баальбека
Спал в руинах замшевелых, зарастая век от века.

В этот час туманом белым, поднимавшимся с прогалин,
Бестелесные как тени, встали призраки с развалин –
Две, забытые годами и без царственных регалий,
Души, жившие мечтами среди розовых азалий.

Устремляя взор печальный на окрестную долину,
Возле мраморной фигуры сел один в ночную тину,
И, припомнив дней минувших миг, растаявший в свечах,
Молвил, мудрость проявивши вдруг – в полившихся речах.

Голос громом прокатился по расщелинам крутым,
В скалах тёмных отразился трубным рокотом глухим,
И ему ответил эхом засыпавший мирно лес,
Возвращая память сердца, нисходившую с небес:

«Вот остатки божьих храмов, что построил я тебе,
Несравненная принцесса и приют мой на земле.
С ними я восславил имя величавоё твоё,
Но теперь в руинах чахнет сих творений бытиё.

Посреди прудов заросших грустно плещется луна
Посмотри, как дух тревожит эта времени вина,
Зданий дробленые кости, будто выброшенный хлам,
Только взгляд не внемлет злости, останавливаясь там.

Сколько сил отдал я славе, разменявшей дни мои,
Но теперь среди развалин, что осталось – назови;
Лишь следы былых величий в фресках битых вплетены,
Вязью письменности старой – на стенах отражены.

Бег стихии – словно волны ударяя в берега,
Город поглотил безмолвно, узнавая в нём врага.
Презирая мудрость века – в коем был я всем судьёй,
Погубил он царство света, где я шел своей стезей.

Присмотрись, моя родная, на воздвигнутую здесь
Красоту, что прахом стала – меры коего не счесть.
Власть забвения сгубила край владения сего,
И потоком время смыло – то, что пеплом занесло.

Только часть любви нетленной – откровение Богов
Мне осталась во Вселенной, милый ангел сладких снов;
С нею дети, что ожили от костра любви большой,
Но не эти стены града – здесь живёт теперь покой.

Храмов строил я немало, чтоб любой воздал Творцу.
Время каждый растоптало, возвращая дань Отцу.
Освященные молитвой и деянием царей,
Стены эти стали пылью – грудой брошенных камней.

Лишь построенный незримо в недрах праведной души
Храм любви живёт и ныне – Бог его святил в тиши.
И теперь ему не страшно даже жало диких ос,
Он сильнее самых жутких, что бывают в мире, гроз.

Я потратил жизнь впустую, все пытаясь разглядеть
Суть вещей и связь любую, чтобы знания узреть,
И считали мудрым люди, окружавшие меня.
Только ангелы сказали – нет ничтожней мудреца.

Потому, вкусивши счастья, глаз твоих мой нежный свет,
Я оставил сладость власти и любви пропел сонет,
И возрадовалось небо нашим трепетным устам,
Лишь не внял амура стрелам люд, что пал к моим ногам.

Я скреплял кольчуги лихо и ковал мечи на бой.
Воевал и страхом тихо управлял толпой любой.
Все боялись стрел несметных и кровавого копья,
А любовь воспел – и сразу – стал презренным даже я.

Мой народ меня не понял, слабости узрел предел,
В том, что сердцем верховодит, забывая свой удел,
Но когда вдруг подкосила – смерть, земле оставив прах,
Для любви явилась сила, чтоб воскреснуть в небесах».

Речь такую слушал долго призрак, что сидел немой,
А потом изрек, спокойно покачавши головой:
«Как цветок сбирает утром аромат полей с росой,
Так душа твоя, мой милый, вдруг становится святой.

Извлекая мудрость света из материи подчас
Она слабость заблуждений – обращает в силу враз.
Правде этой не погибнуть, не исчезнуть среди дней,
Даже если миру сгинуть от сверкания мечей»...

Так сказав, слились в мгновенье, становясь, как Бог, един,
Те, кто в жизни упоенье получил без всяких вин,
И разнёс слова их ветер: «Лишь Любовь хранят века,
Потому что вечность мира ей подобная река».