Смерть подошла к нам не случайно

Вэлери посвящается..


Смерть подошла к нам не случайно,
Рукой маня нас в дальние края,
Что было бы потом – остается тайной,
Мы в зеркале времен увидели себя.

Мы будем вечны словно птицы рая,
Спускаясь в подземелье через лес,
Призраки кружат – воронья стая,
И впереди хохочет бес.

Как странно, жутковато,
Вокруг темно и слышно голоса;
Не оступись, иди по краю
Той дороги, что чертит света полоса.

Вот лестница в скале уводит ниже,
Поздно что-нибудь менять,
Такое ощущение гложет,
Что мы спускаемся в ад.

Остановись, пусти меня –
Я первым хочу У М Е Р Е Т Ь,
Судьба не для счастья нас свела,
За мною рядом ходим Смерть.

О счастье, впереди я вижу свет,
Мы вышли на берег подземной реки,
Лодка стоит, вокруг никого нет,
По воде плывут венки.

Ужасное чувство: все уже было,
Я помню, Харон меня подвозил,
Все та же река и так же время застыло,
И бога тогда о прощенье просил.

Ступаем на лодку и смотрим,
Как вода насквозь красна,
Мы на всю жизнь запомним
Смотрящие с глубин мертвые глаза.

Ни парус, ни весла лодку ведут,
Усевшись на борт задумчиво смотрим
На волны, что чуть-чуть лодку качнут
И тут же отступают с воем.

Это воют сотни безымянных лиц
Теперь стенающих во мраке,
Мы смотрим сквозь воду на них сверху вниз.
Они вечность так живут – во Мраке.

Доплывем ли до берега? Не знаем,
Живым туда нельзя доплыть.
А мы живем еще? Лишь плечами пожимаем –
Умерли и не успели долюбить.

Но вот доплыли, сходим.
Твердая земля все так же холодна –
Вспоминаю я. «Ваш путь не будет долгим», -
Прошипела, проползая мимо гадкая змея.

Стоим, не знаем, ждем чего-то,
Все так же отстранен наш взгляд,
Среди теней я узнал кого-то,
дернулся, и отошел назад.

Старый грешник к нам подходит,
Я все дальше отхожу назад.
«Ну что, узнал меня, - он взгляд не сводит
И руки тянет. - Должок-то за тобою, брат».

Что же будет? Он убьет меня! Прям так!
«Оставь его! – нежнейший голос беса, -
Не судный день еще, еще увидит он закат,
А вас прошу за мной, я дух немого леса,

Проведу вас к центру ада через ад,» -
И дух веред пошел, качая крыльями,
Мы следом, держась руками за призрачный канат,
Связавший нас и беса. Будем сильными,
Спускаясь в ад.

Мы шли задумчиво часами,
Впереди шел бес, ведя чрез круговерть
Безумных душ. Я следом ровными шагами,
За мною ты, а после – Смерть.

Так вчетвером мы вышли к морю
Холодному и твердому во льдах,
Это море не привыкшее к покою –
Души грешников замерзали на волнах.

Мы долго шли, и думал я о жизни,
Не замечал страдающих во тьме,
Ты следом шла, топтала льдышки,
Блуждая мыслями во Тьме.

И вдруг вспомнил я, мне имя Легион,
И побледнел, страшась безумной правды,
Куда идем?! Ведь этот ад в мозгу моем! –
Я создаю его, он плод духовной жажды.

А эти грешники – в с е г о л и ш ь
Мои страхи, сокрытые во тьме,
Бес – желанье тайное, его прогонишь,
И жизнь моя утопнет в темноте.

Легкий ветерок вернул меня в реальность
От мыслей этих странных и чуднЫх.
Бес взмахнул крылом еще раз, и фатальность
НАсквозь прошибала в его речах немых.

Так простояли мы сто тысяч лет
Лицом к лицу, в глазах считая время,
И тьма есть тьма, и свет есть свет,
И ложь и правда одинаково растут из семя.

И сказал усталый бес:
«Ты теперь нашел свой ад,
Иди же дальше до небес,
И не забывай – придет и твой закат».

Ступили мы на лестницу, ведущую наверх,
Я и ты, за нами Смерть неторопливо.
Втроем мы поднимались, не надеясь на успех,
Ведь ведали – все в этом мире лживо.

Чем выше, тем светлей, ступая осторожно
Наконец взошли – там плоская гора.
Но то, что это небеса – поверить очень сложно,
Скорей Чистилище – обитель удовольствий и греха.

Здесь души грешные влачат существованье,
На рабов похожие, привыкшие к труду,
Они как на земле все ищут оправданья
Тому, что труд их не нужен никому.

Вон двое тянут камень:
Один на север, другой на юг,
И камень сдвинулся за столетие на сажень,
Но не от их немыслимых потуг.

Земля под камнем раскрошилась,
Превратясь в зыбучие пески.
Пол-камня в землю погрузилось:
Вот и все, чего добились здесь рабы.

Мы идем, ступая быстро по тропе,
Лишь бы поскорей сокрыться в том лесу,
Где свет среди ветвей запутался во тьме.
Там мы заночуем и встретим новую зарю.

Мы шли задумчиво часами,
Но грохот от раздумий разбудил:
Грешник, пребывающий тут веками,
Вымолил прощенье и бог его простил.

И грешный дух, ударив в колокол надежды,
Свое существованье перенес на небеса,
Теперь он среди ангелов. Как прежде
Он ищет там ответы, утратив веру в чудеса.

Подумал я: откуда столько знаю?
Откуда тайны я ведаю богов?
Или я во тьме блуждаю,
Призраком покинув тело и альков?

Как имя мое? Уж не Давид и Сибилла?
И почему ты ходишь со мной не боясь?
Я чувствую, Смерть на меня глаз положила,
Но ты не боишься со мною пропасть.

Дошли до леса, мрачно очень, птицы не поют.
Здесь застыло время, бесконечна осень,
Пока лист опадет – тысячелетия пройдут.
Мы заночуем средь высоких сосен.

И ночь пришла, и тьма объяла все вокруг.
О ночь – ты великое пробуждение!
Мы рисуем волшебный круг
И падаем в изнеможении.

Когда я встал, Смерть еще спала,
Спала и ты, обняв чужое одеянье,
На горизонте алом зарождалась новая заря,
И души грешные выходили исполнять предначертанье.

Я думал о былом, о бессмыслии прошедшего,
И боль сжимала сердце, вырывала душу.
Я был похож на человека, счастья не нашедшего.
Смотревшего на звезды сквозь грязи лужу.

Я стоял один и смотрел на восход.
Прекрасное и гордое, великое и тайное,
Я знал, что будет, всю жизнь наперед,
И ты обреченно-печально очнулась усталая.

Ты проснулась, улыбнулась свету и теплу,
Не помня после сна ни имени, ни даты.
Но миг забвения прошел, тень скользнула по лицу,
Вновь вернулась боль и сознание утраты.

А помнишь тот день, когда ты предала?
Я вижу – помнишь, как он кричал и резал вены.
Но Смерть его не пощадила: и жизнь дальше потекла,
Пустая жизнь, без цвета и без веры.

О Печаль, порой нам смерть холодную сулит закат,
Дыхание ее несет прибой,
Но все ж печальней во стократ
Смотреть на мир, где ложь и боль.

Я смотрел в глаза людей, теряя веру,
И хоть в частилище их души, я б
Не простил их никогда. И цепями на галеру,
И заставил бы плыть в самый ад.

Но легкий ветерок меня вернул в реальность,
От мыслей этих страшных и больных.
Почему я так жесток, откуда у меня гажальность?
Я жив среди мертвых, и мертв среди живых.

Сверху ангел спустился, махая крылами,
взором сверлящим пронзая пространство.
«Я спустился за вами. Я ангел печали,
я проведу вас на небо сквозь немое пространство.

Вы зрели ад, вы обрели частилище.
Вы путники с земли, где грех царит,
Ваши тела лишь бессмертия вместилища,
Отпустите вашу душу – она небо воспарит».

И дал нам ангел лезвия тупые,
Чтоб нам чрез муки умереть.
А Смерть спала, не зная, что отныне
Без нее мы сможем умереть.

Я взял тончайшей стали лепесток,
И написал им на руке: «Одиночество».
Разрезая кожу, разрезая вены кровь стекала на листок,
Где между строк я писал свое пророчество.

Что ты писала – я не видел,
Заметил только что вокруг сгущалась тьма,
ангел одарил меня улыбкой.
О боже, как холодна, прекрасна и темна моя тьма.

Ангел наш стоял над мертвыми телами,
Долго-долго роняя слезы на песок,
Вновь смерть была перед его глазами,
А сам он умереть не смог. – Он так жестоко одинок.

Я воспарил, ты рядышком со мною,
Нас вверх несет поток.
Пустота, движение к покою,
И так свободен слог.

Но вот щадящий холод вечности пропал,
И свет пронзил всю тьму вокруг,
Дальше в центре виден пьедестал,
И ангелы по краю образуют круг.

Это что же – Рай?! Гимны, песнопенья,
шелест крыльев, невыносимый свет,
Ангелов глаза полны все отчужденья,
Меня тошнит от этого всего! О, нет!

Сквозь бред ползущих крыльев
Вижу око. Взгляд, обращенный на меня,
Похожий на сотни осиновых кольев,
Что в сердце входят, чуть шумя.

Я вижу, он терзает мою сущность,
пытается понять, кто я,
Он осуждает мою сколонность
Считать себя Иисусом, умирая за Христа.

Тут призраки попросили меня остановиться и отложить перо в сторону.