Дождь

Я шел по раскаленному городу, такой же горячий, как и он.
Все плавились под солнцем, свет не радовал.
Хотелось забиться в холодильник и переждать стихийную жару.
Было так жарко, что цепочка на шее начинала жечь, ботинки, казалось, прилипали к асфальту.
Перед глазами плыло. Прохожие если и шли, то так медленно, что мадагаскарская черепаха в два счета обогнала бы их. Но в большинстве своем они плотно сидели на лавочках в скверах и парках. Настолько плотно, что найти свободное место не представлялось возможным.
Я шел...
Вдруг... Туча! На первый взгляд она казалась не дождевой, но даже если бы она закрыла нас от жестоких и беспощадных лучей солнца, то этого хватило бы, чтобы разогнать всеобщий городской сплин.
Город как будто вздохнул с облегчением - по улицам пробежал ветерок - и жители начали перемещаться быстрее, пытаясь успеть домой, пока Солнце взяло таймаут.
Такое уж неугомонное существо - человек. Теперь мне хотелось дождя, и даже отсутствие жгучих лучей не подавляло это желание.
И дождь пошел, услышав наши мольбы. Как из ведра. Асфальт, казалось, зашипел, нехотя промокая насквозь. Все немедленно промокли, до нитки, но это только радовало. Началось бесконтрольное веселье - дети прыгали по мгновенно образовавшимся лужам, а родители на них не ругались - они и сами не прочь были поплескаться в лужах, но чертова взрослая сдержанность мешала им в этом.
Дождь шел четыре минуты и двадцать восемь секунд. От первой до последней капли. И Город ожил. И Дождь нас всех спас от кремации на тротуарах.

Прошло полчаса.
Я шел по раскаленному городу, такой же горячий, как и он.
Все плавились под солнцем, свет не радовал.
Хотелось забиться в холодильник и переждать стихийную жару.
Было так жарко, что цепочка на шее начинала жечь, ботинки, казалось, прилипали к асфальту...