Страх

Первый робкий солнечный луч глянул в окно и разбудил Леонида Иваныча, который уже с вечера наметил план работы на приобретённом земельном участке и не собирался отступать ни на йоту. На кухне он орудовал сам. Супруга всю ночь бредила очередным сериалом, воображая себя героиней, и будить её было бесполезно. Тем более благоверный считал, что долг каждого честного мужа уважать жену. Известно, мужчины – создания тщеславные. Не лишён этого порока и Леонид Иваныч, как всегда, преувеличивающий свои достоинства. Глядя в зеркало, он с удовлетворением произнес: «Хорош Лёнчик и какая мощь! Недаром секретарша шефа называет меня Херувимчиком, - и, захлопывая за собой дверь, добавил, а почему бы не Орлом…»
Не дожидаясь рейсового автобуса, он решил укороченным путём пройти пешком свои семь километров. Осеннее октябрьское утро уже не пахло полевыми цветами и яблоками, зато красовалась белокочанная капуста, привлекая быстроногих зайцев. Навстречу попадались старые одинокие дубы с уцелевшими рыжими листьями и молодые красавицы березки. Невольно приходили на память крылатые есенинские слова: «Как жену чужую, обнимал березку». Прижавшись к белоствольной и обвив её стан, Лёнчик задорно, по-молодецки запел, лихо изобразил пируэт, танец с круговым поворотом на одной ноге. И тут неожиданно заметил вдали приближающийся силуэт, отнюдь не слабого пола.
Вообще-то ничего необыкновенного не случилось, если бы не осенила его недавняя радиопередача, посвящённая самообороне в экстремальных условиях. Автор её перечислил все известные страшилки и особое внимание уделил возможным жертвам, которые не должны причинять тяжкие увечья насильникам и грабителям, иначе они, потерпевшие, могут стать уголовно - наказуемыми… Вся эта несусветная чушь тогда, дома, выглядела анекдотично, но сейчас, в чистом поле, это воспринималось по- другому. «Человек человеку – друг, – размышлял он, – а если этот человек – волк?»
Между тем все яснее вырисовывался длиннополый тулуп из нагольной овчины. Лёнчик судорожно повторял, что душевное равновесие – лучшее облегчение в беде , но на всякий случай ускорил шаг.
Солнце взошло, и туман постепенно рассеялся. Отчетливо обозначилась приближающаяся коренастая фигура. Всякие решения сомнительны – и всё же он принял одно из них. Не допуская преследователя на близкое расстояние, стремясь выиграть последний шанс, он неистово завопил:
 – Чего ты хочешь?... Я вооружён и …
 Тут у него перехватило дыхание.
 – Во -о-ру-жён? Сам знаю, чего хочу. На хрена твоё оружие…
Далее, он выражался ещё сильнее на крепком великорусском наречии. Лёнчик попятился в сторону, нащупывая в кармане перочинный нож, и закричал, надеясь, что его кто-нибудь услышит:
 – Говори сразу, чего задумал – я тоже не дурак!
 – Да, что ты, гнида, привязался – нализался, что ли с утра?
 – Нет уж скажи, что делать собираешься? Не то я тебя опережу.., С диким выражением лица он глядел на приходяшего в ярость незнакомца.
– Я тебя по земле разотру и следов не оставлю. Ступай вперед и не путайся, щенок.
  Лёнчик окончательно растерялся. Совсем близко, под рукой, был нож, но, когда пустить его в ход, он уже не соображал.
 – Нет уж! Я вперед не пойду – лучше пойдем рядом… А долго ещё идти будем?... К несчастью, он неловким движением выронил нож.
– Ах, ты ещё и с холодным оружием… Да я тебя за шиворот возьму и в канаву сброшу.
Говорят, надежда – последнее, что покидает нас. Дрожащий всем своим «могучим» существом Лёнчик, норовил наступить на оброненную «надежду», однако ножа не увидел. Направо от дороги зияла заросшая бурьяном канава. Великий Сервантес писал, что горе в одинаковой мере может и связывать, и развязывать язык страдающего.
– А можно я сам в канаву брошусь? Зачем Вам себя утруждать –заискивающе выдавил Лёнчик, надеясь на возможность ещё выжить.
– Да хоть к черту на рога проваливай, пока дурь не вышибли.
 Лёнчик, не спуская глаз с объекта в овчинной шкуре, задницей попятился в овраг, стараясь, как можно быстрее, затеряться в зарослях. Утопающий хватается за соломинку, и он нашёл её для своего спасения. В его больном теле были расслаблены все члены, в трусливой душе парализована энергия. Страх, теперь уже лишённый основания, держал до вечера, пока он не почувствовал, что в стоячей воде роились черви и разные скверные пресмыкающиеся, и оттуда исходили дурные запахи. Собрав последние силы, Лёнчик выбрался из вязкого дна. В иглах и репьях херувимчик походил на дикобраза, невесть откуда явившегося. Продрогшим, хриплым голосом он окликнул мимо проходивших женщин, и те с воплями «спасите» бросились врассыпную. К сожалению, пришлось дожидаться сумерек и в полутьме пробираться домой. Он уже не испытывал страха, ибо наводил его сам.
Избегая соседей, Леонид Иваныч шмыгнул в лифт, ловким поворотом ключа отворил дверь. Зеркало в прихожей отражало умильный профиль супруги. Она в излюбленной позе на тахте грызла орешки и, не отрываясь от сериала, тихо спросила:
 – Ты уже вернулся, так скоро?
На кухне любимец семьи, сиамский кот, шмякнул на пол фарш и доедал предназначенные на ужин котлеты. Слава Богу, Лёнчику удалось проскользнуть в ванную, да он и не сомневался, что останется незамеченным. - Впрочем, - рассуждал он, принимая душ, - у меня красивая жена, а красивая женщина не может иметь недостатков.