По мотивам сказки Гофмана Щелкунчик

Сочельник

Рождественский тихий сочельник,
в гостиной красавица ель.
Под звуки волшебной свирели
кружится зима-менестрель.

Притихли, под скрип половицы
дыханье своё затаив:
«Какое-то чудо свершится…»,
предчувствуют Фриц и Мари.

Что крёстный в подарок затеял,
повесив стеклянный парик?
Игрушечный замок… С идеей,
с причудами добрый старик.

Таков господин Дроссельмейер –
таланта и опыта сплав:
отрежет, но прежде отмерит.
Желанье родных угадав,

ребятам сюрприз преподносит,
чем вызвал огромный восторг,
являясь желаннейшим гостем,
садится отведать пирог.

Уж звёзды на небе мерцают,
в снегу утопают шале,
с подарками дети играют.
Но что там лежит на столе?

Мари подошла. Вот так диво!
Осклабив внушительный рот,
на девочку смотрит игриво
какой-то забавный урод.

Мундир в золотых позументах
как раз незнакомцу к лицу.
Ему отпустив комплименты,
Мари обратилась к отцу:

- Какой интересный, зубастый…
На крёстного чем-то похож.
Совсем некрасив головастый,
но, видно, что добр и пригож.
Средь прочих забав и подарков
особый снискал он успех.

- Щелкунчик одетый столь ярко –
щипцы. Разгрызают орех!
 
А Фриц тут как тут. Он глумится
над новой игрушкой с душой:
«Щелкунчик! Изволь потрудиться!»
И в рот ему сунул большой
и твёрдый. Орех раскрошился.
Уж мальчик затее как рад!
Ехидным смешком разразился –
три зуба в ладони лежат.

«Ты злобный!» - Мари восклицает,
расстроена Фрицем она.
В солдатики братец играет.
Но чем обернётся игра?!

Щелкунчика жаль. Убаюкав
и челюсть ему подвязав,
Мари, чтоб подальше от злюки,
игрушку упрятала в шкаф.

Фриц снова скомандовал войском -
ему по натуре муштра.
«Сыночек, остынь, успокойся!
Пора почивать. До утра!»

В гостиную двери закрылись,
погашены свечи. И вот
в шкафу за стеклом очутились
несчастный Щелкунчик и взвод.

Чудеса.

Мари постояла у шкафа,
уйти уж хотела, как вдруг
часы с дорогим циферблатом
издали таинственный звук.

В полуночном звоне курантов
Мари различила едва
потешное пенье вагантов…
Но чья на часах голова?

Рождественской ночью волшебной
не верить нельзя в чудеса.
«Ах! Крёстный! Вы, право, затейник…
Но как очутились в часах?!

Слетели диковинной птицей
и скрылись за тёмной стеной.
Могло ли такое случиться?
Вы мне показались совой…»

Мари поняла, что кренится –
кружилась её голова.
Трещали кругом половицы,
и девочка вдруг обмерла.

Наполнили комнату звуки:
и шорох, и скрежет в углах.
И вылез в лоснящейся шкурке
король о семи головах.

Мышей острозубых орава
и с ними король-Голиаф
под видом грозящей расправы
набросились прямо на шкаф.

Сердечко Мари колотилось,
в глазах были ужас и страх,
стеклянная дверца разбилась,
и сзади послышалось: «Ах!»

Забегали куклы на полках,
зашевелился народ.
Щелкунчик, надев треуголку,
скомандовал: «Стройся! Вперёд!
Где вы, мои верные братья!»-
и выхватил саблю свою.
Атласная Клерхен, объятьям
не время – твой рыцарь в строю!

Как доблестным не любоваться!?
грозится он выгнать взашей,
клянётся без устали драться
с полками противных мышей.

Характера редкое свойство
должно обеспечить успех:
мышиное мерзкое войско
разделает он под орех!

Битва

Нашествие будет доколе?
Щелкунчик сбирает отряд:
паяц, трубочист, Панталоне,
и с ними смешной музыкант.

Увы! Малочисленно войско,
и слаб, и доступен редут.
Марии не скрыть беспокойства:
враги в наступленье идут.

Но ей оставалось дивиться:
наверное с лёгкой руки
солдатики спящего Фрица
в ту ночь собирались в полки.

Щелкунчик командовал строем,
плаща подбирая подол,
он выглядел просто героем,
и с полки свалился на пол.

Там, в самом горниле сраженья,
тесня ненавистных мышей,
чеканя приказ к наступленью,
свой рот открывал до ушей.