Последние 25 стихов на одной странице

 * * *
 К.С.
Хоть баловства слепого не приемлю,
Но вряд ли пробудиться мне в раю:
Я по утрам раскручиваю Землю,
Отыскивая улицу твою.

Она, как всё, что истинно округло,
Через экран прокатится, стуча,
И шарик восхитительного Гугла
Подвижней биллиардного мяча.

И не было заботы настоящей,
Чем взрослое подобие игры –
Моя Земля, осколок мой летящий
Сквозь наши бесконечные миры.

 17.02.07.



 * **
Зря, судьба, ты от Господа ждёшь прибавку,
Не столовая, чать, да и не приют...
Наколоть себя бабочкой на булавку,
Засушить ли в альбоме, пока берут?

И в дыму моих самых сердечных песен
Будто облачком серым или седым –
Те, кому совершенно неинтересен,
Да и ты, потому что всё ближе дым.

И ничуть от него не скрывая даты,
Я в грядущее вглядываюсь, любя.
Если всё ж он накроет меня когда-то –
Много позже, чем было бы без тебя.

 17.02.07.



* * *
Там, где день отрывается, ярок,
От ночного недолгого сна,
Эта жизнь не включалась в подарок,
Не заслужена мною она.

И разорваность нашу жалея
Неизменную, как ни кричи,
Я не знаю, насколько позднее
До тебя долетают лучи.

Ах, судьба! Моя подлая свора,
Что рвала, будто волки слепца.
Никакого не хватит задора
Рассчитаться с тобой до конца.

 18.02.07.



* * *
В каморке, замороженной и тесной,
Едва под вихрем огненным жива...
Пусть эта жизнь не станет бессловесной,
Пока у нас находятся слова.

И до зари живительные нити
Смыкаются у ворота души.
Ты говори, пусть даже на санскрите,
Хоть на табличках глиняных пиши!

Ни под какой бессовестной угрозой
Не прекращай дозволенных речей.
Пусть не в стихах. Пускай простою прозой,
Мой солнечный и щедрый казначей.

 18.02.07.




 * * *
Эта сказка была в нашей жизни единственной верой,
Где тебе, человек, обещали иные миры
Не терпевшие зла, но во гневе не знавшие меры
Покорители рек и хозяева медной горы.

Никакая строка не охватит твоей эпопеи,
Даже если б, трубя, олонецким сказителем стал,
Ты всегда велика. Но владели тобою пигмеи,
И они для тебя искажённых набрали зеркал.

Этим карликам жить меж собою хватало веселья,
И пускай не всегда на любого трудились рабы,
Все они одевались у лучших портных подземелья,
И в подвалах у них золотые сушились грибы.

И когда поутру взбунтовались покорные звери,
По пустым площадям разливалась живая вода,
Повинился добру самый хитрый, сидевший в пещере,
Потому что и впрямь – что ему оставалось тогда?

Новых песен содом, хитроумные коды да винчи –
Никакая брехня не закроет твоё торжество,
Я пою не о том, что сумело отечество нынче,
А про то, без чего не осталось бы вовсе его..

 18.02.07.



 * * *
Светит лунная арка на мир, что не очень плох,
Посмотри, как сияют на солнце твои словечки!
В этом мареве жарко все месяцы, кроме трёх,
Но и три позволяют вполне обойтись без печки.

И привычки по-прежнему цепки, и хороша
Средиземная гладь с сероватой своей паршою,
Здесь ржавеют не только скрепки но и душа,
Или то, что неверящий может назвать душою.

В опустевшем серале хранить тебя до зимы,
Но неясно и там – хоть прицелься в судьбу из тулки,
Расколдует меня ли для новой твоей тюрьмы
Этот летний бальзам из последней моей шкатулки.
 19.02.07.




 Реплика Герде

Королева дурных кривотолков
Снова сердце зовёт в забытьё.
Я сложу для тебя из осколков
Надоевшее слово её.

Утопая в снегу неприкаянном,
Мой безвременный бродит сонет.
Пусть твой Кай не окажется Каином,
Даже если и вечности нет.

 19.02.07.




 * * *
Прости меня, любимая, опять,
Что вновь сегодня ждёт тебя открытка,
Вид городов, что, как судьба ни прытка,
Вживую их пока не увидать.

За то, что музу попусту губя,
Я был порой последняя скотина,
За то, что я на месте у тебя
Не на втором – на первом после сына.

Окопы рыть от полчищ сатаны,
Такой работы здесь у нас немало,
Здесь негде жить: обители страны,
Совсем не те, какими быть пристало.

Здесь открываешь общую тетрадь –
И все слова теряются на свете,
Здесь стариков увозят умирать
В роскошной позолоченной карете,

Как будто Страшный вдруг нагрянул суд,
Страшней, чем ожидалось неустанно,
И к полиграфу смертного несут,
Как Гамлета, четыре капитана.

Здесь помрачён французский поцелуй
Назло тому, кто чуть не стал французом.
Клеветнику прошепчут: Не балуй!
Невинного в бетон загонят юзом...

И только мрак, стирающий цветы,
Что всё равно падут в угоду зною,
И только ты в душе, и только ты,
И век не назову тебя женою...

Пустой онтологический настой
Про дух материального субстрата...
Здесь всё не так. И только облик твой
Милее всех, что были в нём когда-то.

 20.02.07.



 * * *
Неподражаемо и странно,
Наградой, мукою ль навек,
Ты на меня глядишь с экрана,
Мой самый близкий человек.

Тебе одной на этом свете
Я жизнь свою доверить мог,
И миллионы междометий
Не будут подняты в упрёк.

И перед этим вечным кругом
Судьбы, расцветшей в феврале,
Мы наконец нашли друг друга.
И всё другое на земле:

Я без тебя волчонком рос ли,
Меня ль искала ты всегда,
И даже всё, что будет после –
Такая, право, ерунда!

 21.02.07.




 * * *
Где не посмел ещё вечер нагрянуть, стар,
Где рассветает весь месяц, сминая снег,
Странное зрелище – плачущий комиссар,
Более странное – плачущий человек.

А на другой половине, где всё мертво,
Кроме немногих и солнечных городов,
Странная женщина. Любит она того,
Кто не достоин быть тенью её следов.

 21.02.07.



* * *
Пока снегами нас не занесло,
Пока весна не залила водой,
Я стерегу почтовое дупло
От всякой Божьей твари неживой.

Кусочки омертвелые коры,
Жучки, и просто лиственная пыль –
Мои когда-то звонкие миры,
Где мертвенный сегодня полный штиль.

Но не навеки в этой тишине,
И будто оживляющий бальзам,
Мне слово, засиявшее на дне,
Вдруг радостью ударит по глазам.

 21.02.07.




 Песня

В веригах судьбы, от которой уйти поздорову
Случалось когда-то, чтоб после с тобою сошлись,
Мы мига рабы, господа только честному слову,
И это нормальная плата за вечную жизнь.

Любимая, жди, даже если кокосовой копрой
Нас кормит судьба, вместо солнечных яблок на Спас,
Земля не бывает ни злой, ни, по-честному, доброй –
Ей надо вращаться, и дела ей мало до нас.

И если не дети, то кто эту вспомнит проказу:
Двух взрослых детей, запрещённые рвущих цветы.
Не может на свете быть столько прекрасного сразу:
И небо, и ветер, и сердце, и солнце, и ты.

 21.02.07.




 * * *
Мы от серпа, сохи и даже молота
Упали в виртуальные леса,
И сердце, прекословьями расколото,
Давно на грош не верит в чудеса.

Счастливой не загадываю встречи я,
Поскольку мир предметен и жесток,
Но жёсткие осколки красноречия
Шрапнелью улетают на восток.

Где мир, ещё как нужно необкатанный,
Качнётся под ногами – и падёт,
Где счастье чайной ложкою захватанной
Без жалости суют больному в рот.

И радостью последнего желания
Твоя до смоли спутанная прядь,
Где ты – на этой дыбе ожидания
Того, чего давно не надо ждать.

И снова несуразицей ледащею
Моя до света вертится земля,
И если было что-то настоящее –
То только эти ямбы февраля.

 22.02.07.





 * * *
 
 За столиком чайным в гостиной...
 Г.Гейне.
Эта жизнь мне не нравится. Без упрёка
Африканские страсти свои несу.
Две красавицы – Запада и Востока
Режут сердце на части, как колбасу.

Им – кровельную медь, что приятна глазу,
Купола ли, пилоны, английский чай,
Для кого-то я петь соловьём обязан,
А другой только аиста подавай.

Дорогая, не в этом горю огне я,
Всё равно эти радости не про нас.
Ты-то знаешь, что нет у меня роднее
Этих, чище, чем Евины, милых глаз.

 22.02.07.





 Рецензия

 М.С.
Сколько трачено слов в этом мире, где мысли бамбука
Развивает Паскаль, ну а мы повторяем слегка,
Я не знаю стихов, что сердечнее дивного звука
В тишине и над ней, где витают одни облака.

И мгновенья дробя, мы свиданию каждому рады,
Наших родин вода – мой Кинерет, твои ли Кижи,
Я проверил себя на детекторе горестной правды,
Что не врёт никогда, как все эти детекторы лжи.

И куда бы за мной эта жизнь ни тащилась сурово,
От жестокой зимы, до библейского света во мгле,
Будь моей неземной и последней надеждой на слово,
Без которого мы невозможны на этой земле.

 23.02.07.





 * * *
Там, где кольями стены утыканы,
Нет шутих,
Я устал от чудес перечитанных
И чужих.

Где блуждают болотные цапельки,
Спит зверьё.
Мне февраль не оставил ни капельки
Всё твоё.

За пилюлей сомнительной сладости
Зной дотла.
Не бывает печали без радости,
Ты – была.

И такая, казалось, безделица
В поздний час...
Не грусти. Всё ещё перемелется
После нас.

 23.02.07.





* * *
Жизнь осколочным хрупким снарядом
Нависает, хоть саваны шей,
Здесь то смерть расстилается рядом,
То свобода до самых ушей,

Но и в этом углу без компаса
До того, как закроют засов,
Украдём нашу капельку часа
У Вселенной бездонных часов.

 23.02.07.





 * * *
 N.N.
Я не могу бродить, с судьбою споря,
У тель-авивской гавани гребной,
На берегу лазоревого моря,
Что в переулке высится стеной.

Здесь не дыша любой погоде рады
Туристы, созерцатели красот,
Но тянется душа за перепады
Сердечных неслабеющих высот.

Где, словно разметённые, без стрелок,
Часы Дали – и женщины Дега,
Где ты с руки хвостатых кормишь белок,
Когда вокруг глубокие снега.

Где мечется по женской половине
Ребёнок от неведомой тоски,
Где вертолёт взметает пыль в долине,
А под ногами выше – ледники...

И я шепчу нечаянному чуду
Туда, где за отрогами Китай:
«И не мечтай, что я тебя забуду,
Что разлюблю. Ты даже не мечтай.»

 24.02.07.




 Бунт протоплазмы


Вечер. Экран. Разговоры. Ворчит супруга,
Мол, засиделся, гулять бы, чудак, тебе.
Где-то на этих просторах я встретил друга,
Бывшего братом по проволочной судьбе.

Все мы любители сот. До последней сотки,
Запросто кормимся случаем, пустяком,
Снова твой кролик ползёт к необъятной глотке,
Чтоб обернуться колючей проволоки мотком.

Но и тогда обернётся загадкой фраза:
«Ближе, чем Волга мне, милая ты моя...»,
Это надолго – до следующего раза,
Пока не ржавы у проволоки края.

 24.02.07.





Диалог-2

Высится гладь необъятная для двоих,
Сколько простора! Какие, смотри, леса!
– Чё, ты опять для меня накарябал стих?
Чёт больно скоро, угодники. Чудеса.

Золотом звёздным усыплю тебя одну,
Солнце сниму с укрывающих нас небес...
– Слушай, давай лучше будем играть в войну,
Я буду Штирлиц, а ты робингудов лес.

Мятный репейник цветёт. Отвори глаза,
Нет даже силы за точкой следить вдали.
– Снова, затейник, меня ты потрогал за...
Лапы, как вилы, колючие. Отвали.

Сольнес-строитель о тверди мечтал земной,
Той, что не выдержит скуку или позор...
– Слушай, любитель, давай-ка пошли домой.
По телевизору скоро «Ночной дозор».

 24.02.07.




 * * *
На краю, у пика белоснежного,
Там, где боги путаются в го,
Сердце не минует неизбежного,
Но понять откажется его.

Землемера циркули мятежные
Квадратурой заняты пока,
Только вера теплится надеждою
На неисчислимые века.

И молитвой странною завертится
Флюгер на пронзительном ветру:
«Господи! Не дай нам только встретиться,
Потому что после я умру».

25.02.07.

 



* * *
На краю болотца моего –
Грязь и замечательная ряска,
Камешек падёт, и это встряска
Жизни, непохожей на него.

Ягель кожист, лягушачий шёлк,
Камень лёж, и мохом обрастает,
Но никто в трясине не узнает –
Здесь и от меня бывает толк.

Потому что резво иногда,
Вы меня зазря не осуждайте,
Я пишу рецензии на сайте –
Хочется культуры, господа!

 25.02.07.




 * * *
Над орбитой моею земною
Посредине ярчайшего дня
Не считается время со мною,
Но украдкой считает меня.

Не уходит лишь то, что нетленно,
Никаких не смущаясь страстей,
И опять вырастает вербена
Над смиренною жизнью моей.

В сердце горького яблока завязь
Сквозь калёное вижу стекло
Да к себе неустанную зависть,
Что такое случиться могло.

 25.02.07.





 * * *
Согласно легендам, в седьмом часу ночи к Змею
Апофису подплывает лодка Ра, мертвый проходит
через семь залов и семь дверей, чтобы попасть
в Амерти…

Великобритания: астероид Апофис
 диаметром 390 метров летит к Земле...
 N.N.
Я не знаю прекрасней зимы,
Но известия выдали ныне,
Что Апофиса, демона тьмы,
Ждёт Земля из подлунной пустыни,

И разверзнется купол небес,
Поражая людей и уродов...
Не боюсь я ни этих чудес,
Ни других, коли будут, исходов.

Жаль, что мне не увидеть пока
Твоего вечно светлого облика –
Боги плачут и рвут облака,
Только ты ещё легче, чем облако.

И смятенную душу спасти
Появляется тенью на коже
Эта дымка всемирной сети,
Что небесного света дороже.

 26.02.07.





 * * *
Кто юность не откладывал свою,
Минувших дней хлебать не станет жижу,
В тех временах себя не узнаю,
Тебя же там, по счастью, я не вижу.

Там расцветали подвиги везде,
Где были все одной надежде рады,
И слова правды не было в «Труде»,
А труд бывал в любом кусочке «Правды».

В те времена не признавали слов,
За исключеньем выдумок Молоха,
А до твоих девчачьих дневников
Мне оставалась целая эпоха.

И мир делился резко пополам,
До самого последнего предела,
И воздавалось многим по делам,
А большинству – и попросту без дела.

И злобных дней летело торжество,
И никакой я в том не видел муки,
Но не было на свете одного –
Печали неминуемой разлуки.

И жажда по влюблёности земной
Меня тогда настичь не смела всё же...
Но чем сильней вступаю в этот зной,
Тем он дороже.

 26.02.07.