Ро-маш-ка... проза о любви

Любит – не любит…

Она сегодня пришла в новой кофточке. Красный цвет ей был особенно к лицу. И она, эдаким ярким пятном, выделялась теперь на фоне нашего сумасшедшего класса, притягивая мой взгляд, как магнитом!
Смеется! Интересно, кто и чем ее так рассмешил? А-а…Понятно! Снова Костя делится с ней впечатлением о вчерашних соревнованиях! И ей это интересно…
Где-то в голове застучали молоточки: сначала тихо так, затем по нарастающей достигли просто невыносимых для меня децибел. Начался урок. Кажется алгебра. Стол пустой, не выложил даже учебники…
Вчера Катька одна возвращалась домой. Я это видел! Обернется – не обернется?! Не обернулась. А жаль! Я бы обязательно нашел способ заговорить с ней! Она ведь как всегда шла с непокрытой головой! Сказал бы: «Менингит – хороший парень!». А она непременно бы улыбнулась и ответила: «Да ладно! Вась! Тепло же на улице! Весна на носу!». И от этих слов стало бы мне так хорошо – хорошо, а температура тела достигла бы состояния «жара». Надо будет обязательно дождаться ее сегодня после уроков.
Костя! Да отвернись же ты от нее! Иди, поболтай с Леной, Жанной, Юлькой!!! И чего я проворонил свободное место рядом с Катей! Не успел. Ручка не произвольно выводит ее имя на бумаге. В каждой тетрадочке.
Назревает праздник по окончанию школы. Обязательно приглашу Катю танцевать, и не допущу, чтобы это сделал кто-то другой.
Звонок. Необходимо как можно скорее собрать рюкзак и догнать Катю. На этой перемене она ходит с девчонками за угол школы курить. Нет, я человек не курящий. И Катька об этом знает. Но повод заговорить есть однозначно: «Курить - здоровью вредить! Бросай, Катюш!». И в очередной раз услышать от нее: «Вась, брошу, обязательно, экзамены сдам!» Подобные разговоры стали для меня ритуалом. Я без них уже не могу.
Костя – красивый спортсмен. Когда Катька с ним болтает, у нее, как то по кошачьи, горят глаза, но по отношению ко мне, те же самые прекрасные глаза, выдают нечто снисходительно – дружелюбное. Ну и пусть. Хоть мне и не все равно. Зато я хожу с ней на углубленное изучение информатики. А Костя нет. И в эти часы она только моя. Разговаривает только со мной, слушает мои шутки, смеется. Иногда в конспектах она выводит ужасную фразу: «К+Т= Love». И я умираю от ревности к этому «Т». Но молчу. И после занятий обязательно провожаю ее до дома, точнее, до фонаря, и там она со мной прощается, а я при этом испытываю каждый раз «маленькую смерть».
Как много соперников: Костя, «Т», да и вся мужская половина нашего класса. А я ведь люблю ее сильнее всех, и действительно готов отдать за нее жизнь. А эта самая жизнь так не справедлива ко мне: рост 152 см, рыжая шевелюра и веснушки, так бездарно украшающие мое лицо. А Костя? Ловелас! Но он высок, в плечах широк, и является обладателем огромных голубых глаз. И зачем ему при такой фигуре еще и голубые глаза?! Девчонки сходят с ума. Почему одним все, а другим – ничего? Не-по-нят-но!!!
Я не показываю злость, ревную Катьку молча. Но, если бы вы только знали, сколько раз я представлял в своих фантазиях наше с ней развитие отношений!
Купил костюм. С галстуком! Как клоун! Хочу произвести впечатление. В костюме я как-то старше, солиднее что ли. Она то уж точно будет самой блистательной на вечере. Дрожат руки, ноги, и сам я прилично нервничаю. Давно ждал этого дня, последнего дня.
Вот и Катя. Где мое дыхание? Опять я, наверное, покраснел, когда взгляды наши перекрестились. Она знает наверняка о моих чувствах. А я все как дурак!
- «Вась! Я тебя и не узнала! Так здорово выглядишь!» - услышал я от Кати долгожданный комплимент.
И тут «мою королеву» позвал ненавистный Костин голос (обрывая последние мои надежды): «Катюш! Шампанского? На брудершафт?!».
- «Конечно, Кость, наливай и мне бокальчик!»
Сцену поцелуя я вынести уже не мог.
Опустилась черная ткань на мои глаза, и, в них, появились горячие, выжигающие слезы.
Как я дошел до дома – не помню.
Наверное, вечность смотрел в окно. И видел. Снова видел их страстные объятия. Черный поцелуй.
Умираю…


 

К сердцу прижмет…


С утра выглянул в окно. И с удивлением обнаружил отсутствие осточертевшего за время службы плаца и железных зеленых ворот КПП. В ушах звонко промелькнул грубый голос дневального Петьки: «Рота! Подъем!», и тело мое инстинктивно сжалось, готовясь срочно куда-то бежать. Но это дело прошлого. Я с неделю как дома после дембеля.
За окошком просматривалась роскошная, только недавно отстроенная, детская площадка. Красивая, с башенками, веселыми каруселями. Таких у меня в детстве не было. Гора песка, не аккуратно сваленная вдоль забора и только. Два карапуза в смешных комбинезончиках усердно лепили куличики, а мамы болтали о своем.
Хочется кофе. С тостами, колбасой, с сыром и паштетом.
Мать меня после армии не узнала: я неожиданно из «Пиноккио» вдруг стал «Дядей Степой». Не шучу! Сам удивлен. Метр сто восемьдесят! Только худой, как мама выражается: «как глист в скафандре». Постарела она, переживала все.
Забыл сказать. В армии однажды получил белый конверт. Первая мысль – Катька! Вспомнила! Стало быть, не безразличен я ей! Но чужое женское имя в пух и в прах разнесли последние ростки надежды. Это Оля. Моя соседка, в детский сад вместе ходили. Почему она написала? Наверное, мать попросила, дабы сына развеять. Ну что ж, развеяла…Письмо ни о чем: о погоде, о молодежной моде, чтобы я был молодцом, кушал и служил. Я ответил Оле. Из чувства порядочности. С того момента я стал регулярно получать от нее такие белые конвертики. И даже успел привыкнуть, а затем и с нетерпением ждать местного почтальона. Друг - не друг, не понятно. Но ее слова «Береги себя» и « До встречи» стали мне как-то дороги и легли бальзамом на мою израненную душу.
Оля обещала вечером зайти на чай с тортиком. Именно сегодня она возвращалась из Воронежа, со своей студенческой практики. Волнуюсь.
Жадно позавтракав, я решил пробежаться по магазинам. Нужно ведь Оле купить какой-нибудь подарок! Так-так-так… Что же купить? Что может ее порадовать? Добрался до отдела игрушек и ответ на вопрос «Что?» был решен в ту же секунду, когда взгляд упал на огромного, лохматого, пузатого, белого медведя. Он был с большим красным бантом. Круглый живот и хитрый взгляд делали из него такого симпатягу!
Купил. С трудом донес до дома новоиспеченного друга, думаю, Оле должен понравиться сей зверь.
Торт мама пекла целых полдня, мой любимый – « Винни-Пух» - называется. Аромат сводил мой нос с ума, я то и дело бегал на кухню смотреть.
И вот звонок. Сердце стало вновь откаблучивать странный танец «Чечетка», и только мамин голос с кухни: «Вась, ну открой же!» - вывел меня из оцепенения.
Щелкнув замком, я увидел Олю. Сказать, что я удивился – не сказать ничего. Передо мной стояла: не девочка, с тощим серым хвостиком, перевязанным синей резинкой, одетая в спортивный костюм «Adidas », а на ногах вечно - изношенные кроссовки. Блондинка (!). С модной какой-то стрижкой, с красивым загаром (и это в февраль месяц!), в сером строгом костюме.
Оля? Это Оля? Какая-то не та Оля! Я не знаю такую Олю!
Стесняюсь, запинаюсь, и, кажется, без ошибок произношу фразу: «Олечка, здравствуй, проходи…».
Где-то с час я страдал заиканием, и если бы не мама (моя любимая мамочка), которая грамотно заполняла паузы в разговоре, выглядел бы окончательно дураком!
Оля улыбалась и отчего-то пристально рассматривала меня весь вечер, так, как будто выбирала помаду в магазине: «подойдет - не подойдет, купить - не купить!».
Я тоже смотрел. Оля очень красивая. Неужели, человек так может измениться, только если он этого просто очень захочет!
Я решил показать ей дембельский альбом с фотографиями, и неожиданно вспомнил, что еще не подарил ей супер-медведя!
Говорю: «Оль, закрой глаза!».
- «Поцеловать что ли хочешь?» - рассмеялась она.
- «Успеется …» - пролепетал я, вытаскивая подарок из шкафа.
- « Лапулька…» - только и вымолвила Оля, уткнувшись в медвежье мягкое пузо. И замолчала.
Я спросил: «Оль! Что случилось?»
И в этот момент эта красивая девушка, закрыла мне глаза своей ладонью и прикоснулась губами. Поцелуй весенних полевых цветов уносил моё сознание.
Умираю…

К черту пошлет…


Душно в кабинете. С утра только и вижу косые взгляды всех сотрудников без исключения. Лакомое место – заместителя начальника лаборатории - досталось всё-таки мне. И вот это самое место отчего-то жгло мою заднюю часть тела. Оля давно мечтала (да-да, мы всё-таки с ней поженились и у нас растет сын Мишка), как из просто лаборанта- химика-биолога я стану человеком с большой зарплатой. Она, хоть и получает премного больше меня, никогда этим меня не попрекала.
Не буду звонить ей, сделаю сюрприз вечером.
Какой же бардак на столе. Сколько не понятных бумаг: договора, акты, уведомления, счета и отчеты. Нет привычных колб, мензурок, скляночек-баночек, реактивов наконец!
Покурить! Срочно!
Да я стал курить. Как-то незаметно и глубоко взрастилась во мне эта пагубная привычка.
Забыл ли я Катю? Нет. Но стараюсь просто гнать мысли о ней прочь, ни к чему! Не ходил я и на вечера встреч, хоть и в эти памятные дни обязательно покупал бутылочку коньяка, и выпивал ее на балконе, между третьим и четвертым этажом, моего дома, глядя на звездное черное небо. Она, разумеется, замужем, и, скорее всего, есть дети. Любопытство и страх, боязнь потерять то равновесие, которое он с таким трудом приобрел. Оля хороший человечек – и я сделаю её счастливой.
Мой первый нескладный рабочий день в новой должности близился к концу. Часы настойчиво показывали десять минут седьмого, подталкивая меня к нажатию кнопки «завершить работу» на компьютере. Погасив свет и повернув ключи в дверях с золотой табличкой «ЗАМЕСТИТЕЛЬ ДИРЕКТОРА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ СОРОКИН В.И.», я спустился в гардероб.
- «Ну что, Вась, трудно тебе теперь в начальниках-то?» - с доброй улыбкой спросила баба Валя, подавая мое черное пальто.
- «Ничего, Валюш, привыкну со временем» – одеваясь как можно быстрее, ответил я ей на ходу. Вышел на улицу. Горели фонари, снежок огромными пушистыми хлопьями оседал на мостовую и делал мою ушастую шапку еще пушистее. Проходя мимо цветочного ларька, решил все же купить цветы, сломав традицию дарить цветы три раза в год: четырнадцатого февраля, Восьмого марта и в День её рождения. Не стал и покупать её любимые розы, ни к чему эти нагло-восковые цветы. Куплю ромашки. Герберы. Выбранный мною солнечный букет здорово согревал в этот холодный февральский вечер. А настроение во всю распевало песенку: « От улыбки станет всем светлее…». Пацану купил «Киндер-сюрприз», он ведь опять с порога, едва высунув свою рыжую завихрастую макушку, спросит: «Папка принес?».
Поднимаюсь по лестнице. Уже представляю удивленный взгляд жены. Звоню в квартиру. «Ну, Олечка, открывай же скорее, сегодня особенный вечер». Палец, что есть силы, повторно нажимал на звонок. Нетерпеливая трель разрывала тишину.
Где они? Ушли в магазин? А может у соседки Маши? Пришлось доставать ключи, и досада стала пропитывать меня с головы до ног.
Темно. Включаю свет, и, не разуваясь, прохожу на кухню ставить цветы в воду.
На столе записка. Наверное, все-таки, ушли в магазин.
Но отчего записка такая длинная?
Черные буковки сообщали какую-то чушь: «Не могу… люблю другого…прости…».
Перечитав вердикт несколько раз в голове окончательно все «мысли – букашки» разбежались по углам, образовав тем самым жуткую пустоту.
Ушла? Куда ушла? Почему ушла? Шутка? Так не бывает…
Сколько просидел так на кухне не знаю. Открыв бутылку шампанского (приготовленную для иного торжественного случая), я наполнил фужер холодным шипучим напитком.
- «За Вас! За Любовь! За мою пьяную смерть…»
За окном началась метель, фонари дали отбой, засигналила машина соседа, отзываясь в моей груди очередным кровоизлиянием.
Меня целовала студеная февральская ночь, и только огромный белый пушистый зверь тоскливо улыбался мне в углу темной комнаты.
Умираю…

P.S. Ромашка теряла свои лепестки, тем самым одних безоговорочно доводила до восторженного экстаза, а других заставляла мириться с горечью потери.
 Следующий лепесток был Васин. И на этом белом цветке он оказался последним: "ЛЮБИТ!!!