Александру Городницкому

За окнами – вечерний Тель-Авив.
А в зале – русский говор и ивритский
И я, билет при входе предъявив,
Пришел на встречу с Вами, Городницкий.

Как говорится, встретились опять –
Расправим вновь, как в молодости, плечи.
А лет прошло – не пять, не двадцать пять –
Полвека с гаком с нашей первой встречи.

Тогда мы были – помнит Ленинград –
На «ты», как полагается поэтам,
И был я новым Вашим песням рад
И долетавшим изредка приветам.

А там, на Петроградской стороне,
Когда до окон снега наметало,
Мне женщина любимая во сне
Слова из Вашей песни лепетала.

И я, на сорок лет уйдя в отказ,
Грустил порой о музе-фантазерке,
Так прапорщик, уволенный в запас,
Забыть не может о своей каптерке.

А Вы – лишь только глянешь на экран –
В созвездии стихов и песен века,
На параллелях всех морей и стран,
В хранилищах твоих, библиотека.

И пусть вернулся к рифмам я опять,
Но прожитые годы не отринешь.
И Вас, конечно, я не тщусь догнать,
Поскольку, как ни кинь, а близок финиш.

Да сохранит Вас Бог от разных скверн
И океан любви не станет пресен!
Опять уходит в море «Крузенштерн»
Под парусом летящим Ваших песен.

За окнами вечерний Тель-Авив,
А где-то там – не ошибиться мне бы –
Курсанты, Ваши песни возлюбив,
Вскарабкавшись на реи, держат небо…