Чудак. Гансу - Христиану Андерсену

Нескладный, худой. С веткой мяты в петлице
Всегда одинокий высокий чудак, похожий на длинную серую птицу
По городу шёл. Не спеша, просто так.
Морщинки вокруг серых глаз улыбались , задумчиво – тихо весеннему дню.
( О том что в тот час ему в душу закралось , ещё не дано было знать никому.
Пока полусонный старик Копенгаген досматривал грёзы в рассветной тиши
Сутулый чудак отправлялся к опушке , скрываясь в лесной чуть прохладной дали…
О нём лишь вчера ведь сказала соседка, куме указав на его силуэт :
« Поверь мне, коль треснет вдруг старая ветка он так загрустит будто горя злей нет !
Да впрочем , что ветка! Я слышала точно он с пылью представь говорил у окна !
И кланялся как мальчуган табакерке ! Пел песни камину. И так вот всегда !»
Что ж , всё это было ручаюсь не сплетней… Таким уж он был чудаком господа!
Ему не бывало совсем одиноко; его лучшим другом была тишина.
Старик Копенгаген простуженный, строгий, ему доверял свои тайны и сны.
Шагам его рад был и каждый булыжник. Как птицы. Как солнца златые лучи .
Он знал лучше всех, о чём думают дети, ( когда оставляют подушке свой смех)
Совсем как и то что за лёгкость походки душа станет ветхой от грубых прорех…
Его пальцы знали , что стали прочнее комочек из олова в куче золы.
Что песнь соловья , аромат живой розы, дороже чем свет самой яркой звезды…
Так жил , не спеша и почти незаметно , с рассеянным видом чудной господин.
По доброму лишь улыбаясь намёкам о том что угрюм он мол и нелюдим.
О нём знали мало, смеялись украдкой над тем , что он часто писал до утра.
Затем засыпая усталый ужасно. С заткнутым за ухо остатком пера…
Зато понимали прекрасно деревья , тот ворох фантазий в его голове.
Красавица Дания , старик Копенгаген тоскуют сейчас по нему в тишине…
Они знали точно, ( и точно ценили ) тот дар чудака
Что с рожденья был дан. Любили всем сердцем, и благодарили того
Имя чьё было Ганс -- Христиан …