Порежу вас, падлы!

Темень на улице была беспросветная,
когда первые петухи за околицей
открыли новое отделение концерта.

Вторили им собаки,
и следом
тяжёлые удары ботинок
в бронированную дверь
заставили нашего предпринимателя
очухаться от недолгой дремоты.

Скрипя от негодования зубами,
он трижды перекрестился
и, перевернувшись на левый бок,
натянул на кипевшую от боли голову
липкую от пота подушку.

Но за долгие годы безбожия
нечистая сила выработала
стойкий иммунитет на молитвы и на проклятия,
и никакие петухи и предрассудки
не сумели заставить повернуть её вспять.
 
- КамАЗ, а КамАЗ?.. Кто-то ломиться… Откройте же двери!..

Когда настойчивый стук
повторился в десятый раз,
Костян, нехотя покинув свою подругу,
двинулся на ощупь по коридору
навстречу судьбе.

Но бес его всё же попутал.
Соблюдая приличия, спросонок,
он поторопился и натянул на себя
чужие трусы.

Два гарных украинских козака
недобре взирали, як,
открывший им хату, хлопче
весело щурился на лампочку,
оскалив в улыбке сверкающий рот.

- Чего вам надо?..
- Ты татарин? - спросил у него Олесь.
- Я мордвин! - огрызнулся пацан.
- Наташка е?.. - он опознал на нём её новые,
ещё ни разу нестиранные трусы.

Костян соврал.
- А колы побачить?
- А ты побачь!


Сокрушительный удар обрушился
на голову мальчишки, как молния.
Зубы хрустнули
и на лице,
где ещё недавно желтела дружеская улыбка,
образовалась пустота.
Нетленное золото исчезло в желудке.

Немногие, оставшиеся сегодня в живых,
свидетели произошедшего скандала
до сих пор ещё гадают,
когда и каким образом
пацан извлёкал обратно на свет
своё богатство.

Говорят, что его рвало при этом
чёрной липучей кровью,
что он засунул, контуженный напрочь,
два пальца в рот -
и отрыгнул золотишко,
но аналитики,
а мы им верим более,
утверждают иное.

Раздумывать ему было некогда,
враг уже стоял у постели Наташки-сникерс,
а значит,
злополучные коронки
прошли по всему пищеварительному тракту
полный
и тернистый ворсинками путь
до туалета.
Время не ждало.

Костя очухался от контузии на кухне.
В состояние аффекта
он схватил со стола длинный нож
и атаковал пришельцев.

Вжик!.. Вжик!..
Рассекая им надвое сквозняки,
мальчишка погнал супостата прочь из квартиры -
в подъезд и на улицу,
перепрыгивая через десять ступенек кряду.
 
Вжик!.. Вжик!..
Веером летели искры со стен -
мешали стены.
Нерушимая ранее надпись из трёх букв
была порушена в прах,
вместе со старой штукатуркой.

Вжик!.. Вжик!..
Трещали стены.
Упали наземь последние наброски камасутры,
а нужна ли она мужчине?

Вжик!.. Вжик!..
Были испорчены маленькие детские зверушки -
рыдали стены!
Жалко,
но что же?
Во время войны взрослеют дети.

Вжик!.. Вжик!..
Факты из летописи подъезда
канули в лету,
порезанные ножом безумца -
фальсифицирована история!
 
Вжик!.. Вжик!..
Повсюду валялись оторванные перила,
разбитые вдребезги двери и окна,
вспыхнули и потухли
в подъезде последние лампочки…
Живите «как все» -
в темноте и разрухе!
 
- Порежу вас, падлы!

И зарубил бы он козаков насмерть
прямо там - на улице
у подъезда,
уже не мешали ему тесные стены и тьма -
забрезжил рассвет,
да вот беда приключилась - чужие трусы!..

То ли резинка на них ослабла
или на самом деле не по размеру
они пришлись мальчишке,
но запутался он в них - горемычный
и споткнулся на ровном месте,
и растянулся во всю длину на асфальте
беспомощный и жалкий,
как дождевой червяк после ливня.

Нож вылетел у него из рук
и был перехвачен врагами.

И пошинковали бы они его на куски,
воспрянув духом,
и раздавили бы его насмерть -
Олесь и Микола,
и размазали бы они его ботинками
по земле сибирской,
и осталось бы от него одно сырое место!..
Если бы не Васька КамАЗ и Мирзоев.

Две несокрушимые горы,
две тяжёлые свинцовые тучи,
два чудо-богатыря земли русской -
надежда её и опора,
метая с похмелья громы и молнии,
каждый в своих трусах
и по центнеру с гаком -
почти полтонны живого мяса!..
они выкатились на улицу,
как стихийное бедствие
и двинули на врага…

Но казаки не сдавались.
- Руби же посередине!.. -
кричал Олесь.
- Он один!.. -
и, думая,
что у него тоже двоиться в глазах
более трезвый Микола взмахнул ножом
и… промахнулся.

Хлюпнули оцарапанными плечами герои
по жалу ножа,
более пОтом, чем кровью
брызнули они друг на друга,
развернулись животами к противнику
и словно жерновами
затянули под себя и первого, и второго буяна,
перемололи их,
перевибрировали
и вытолкали пинками на главную улицу города...
И погнали по лужам!

Уже, убегая прочь,
нашкодившие герои, хвалили бога,
за то, что осталась непоруганной
их мужицкая честь…
Животы помешали!

На горЕ ли,
на валУ ли,
за дорОгою ли в парке,
что напротив Тобольского кремля,
они, наконец, остановились перевести дух.
Солнце уже позолотило купола
собора святых
Петра и Павла.
Зазвонили колокола - началась литургия.

Старый казацкий атаман Ермак Тимофеевич
с укоризной глядел с постамента
на опозорившихся бойцов.

- Утикалы, однако…
- Ты того обезбашенного козака бачив, Олесь?..
- Якого?..
- Шо за нами в жинкиных трусах по усему подъезду носився?..
- Я... бачив…
- Мордвин!..
- Стало быть, вин такой же козак, як и мы...
- Мордвин же, я гутарю…
- Но шо це таке - мордвин?..
- Це Ельцин и Сталин, Ульянив-Ленин…
- Ай, да кляты москали!..
- Ни-ни!.. Вони мордвины…
- Москали?.. Мордвины?.. Ба-а!.. А где же татарин?..

- Во це - загадка!..


, ~ ~_
!/ \ .. = _ _ _ ~
._ ( ) """"" ( . ) \ ~~
.\ , ( """""""" ( .\ ~~~
.......(..............(
=============
http://www.proza.ru/2006/07/04-46