Последний цикл на одной странице

* * *
N.N.
Когда альбом случайно для чего-то
Беру и открываю наугад,
Я вижу – эти старенькие фото
Не пожелтили время и распад.

Среди моих нехитрых биографий
Одна всегда – ладонью возле лба,
Как славно знать, что этих фотографий
Не тронули ни время, ни судьба!

Я не таскал в бумажниках ни разу
Ту память, что не вымерла внутри,
И потому, как липкую заразу,
Сегодня сжечь готов календари.

И бытия занозистая лапа
Ещё напомнит, сердце сжав слегка:
Вот это я. Вот это мама с папой –
А прочее неведомо пока.

 27.01.07.




 * * *
Душа – бессонная пророчица,
Что горькой истиной полна,
Ей говорить с тобой не хочется,
Поскольку речь её грустна.

И жизнь моя была бы странною,
Когда б не в сумерках, трезвы,
Сивилла иль Дебора с Анною
Шептали возле головы.

Не для тебя ли, в заповедные
Вторгаясь стены и права,
Они подскажут ей последние
Неудержимые слова.

 28.01.07.




 Третье письмо домой

 N.N.
Живу, как в постоянном штрафе я
За глупость собственных сомнений,
Средь языков, чья география –
Богаче многих озарений.

Не все здесь кости перемолоты,
Ещё найдёт себе заботу
Моё молчанье – больше золото,
Пока не выучил чего-то

На здешней мове, заповеданной
Суровым Господом народу,
Ведь даже червь, презренью преданный,
Свиваясь, рвётся на свободу.

Когда ничто уже не нравится,
Я для себя писать стараюсь,
Так, вымерзая, остужается
Моя задумчивая зависть.

Я здешнего не знаю требника,
Но жизнь бушует, деловита,
Она всегда добрей волшебника
И в бозе спящего Главлита.

Но, как везде, людскою свалкою
Гордятся люди отчего-то,
Чтоб зря не скатываться в жалкое
Подобье полуидиотов.

Тут все глаза – кофейно-карие,
Должны отыскивать друг друга,
Мы не зелоты, не сикарии,
Но тоже Риму не прислуга!

Союза первые раскольники,
Мы ждём, что в новом веке этом
Не на поклон придут невольники,
А человечество с приветом,

Но с беспощадностью библейскою,
Не обходясь без выкрутасов,
То море сохнет Галилейское,
То нет в Кинерете запасов,

То вновь войною Север мается,
То в славном городе метели,
То кто-то не успел покаяться –
А дети вырасти успели...

Да что радеть о человечестве
В ночи слезящемуся глазу,
Коль ты одна во всём отечестве,
Кто не прочёл меня ни разу.

 29.01.07.




 * * *
 N.N.
Бродяга-январь, перемёрзнуть с тобой
Приморским не выдалось узам,
Когда я взлетаю над пеной рябой,
То крылья мне кажутся грузом.

И сердце не хочет последней игры,
Случайной не веря сильфиде
Пред тем, как иные увидеть миры,
Которых бы лучше не видел.

Прости, не успел в подступающей мгле
Последнюю выправить точку:
Я просто оставил тебя на земле,
Чтоб пасть на неё в одиночку.

 31.01.07.




 * * *
N.N.
Под небом, не увидевшим героя,
Как дон Хуаном вызванный нагваль,
Всплывает к нам из вечности порою
Напрасная и горькая печаль.

Всё, что вокруг – беспомощно и тленно,
Страшней братоубийственной войны,
Я знаю, из какого ты колена –
Людей, не избегающих вины.

Ни радости, ни жизни человечьей,
Пока в костях колдует наших страх,
И эти чуть пригнувшиеся плечи
Столетьями горели на кострах.

Судьба напрасно сказками лукавит,
Как фокусник – помятым рукавом,
Покуда нас дыханье не оставит,
Не убежать от этих аксиом.

 03.02.07.




 * * *
Как в Бамиане, где дело закончил порох,
Слово укора смешно им, они смелы…
Странная штука «судьба» – у неё в амфорах
Столько простора – она же пасёт углы.

Годы квик-степ свой играют в саду Господнем,
Много ль осталось у них для меня играть?
Ты, дорогая когда-то, и ты – сегодня,
Ни примирить, ни поссорить, ни рассказать.

Вслед кораблю, размывая слезами лето,
Зря ты глядишь, не вернуться ему теперь.
Я не люблю треугольников и квартетов,
Сказано: Выйди! – спокойно закрою дверь.

Горний полёт – я не верю, что это столь же
Горько-убого, как прежнее забытьё…
Время не ждёт. У тебя его просто больше,
Жаль, ненамного – но я бы отдал своё.

 04.02.07.
12.00 -12.30.




 * * *
Где сплошной повиликою рот зарос,
Где и блеск не светлит, а мажет,
Начинается время игры всерьёз,
И цены ей никто не скажет.

И светлеет туманная полоса,
И не стоит терзаться, где ты,
От укора до радости полчаса,
Только жаль – через полпланеты.

Февралям не положена ни звезда,
Ни рассвет, хоть без солнца тресни…
Что ж молчите, товарищи-господа
О моей невесёлой песне?

 04.02.07.





 * * *
N.N.
 ___________(Так долго вместе прожили, что вновь...
 ___________Иосиф Бродский. Семь лет спустя.)
Так много для последнего глотка –
Так мало, чтоб узнать тебя до жилок,
До пыли на щеке, до салицилок,
Что вовсе не нужны тебе пока.

Так долго врозь мы прожили, что нет
Воспоминаний, общих для обоих,
И не любимой абрис на обоях
Рисует взор, а видимости след

За краем приоткрытого окна,
Что на восток по случаю открыто,
И дом, моё разбитое корыто,
Не сдвинется. Но только дотемна.

Все вторники второго января –
За нашим угасающим сознаньем,
И радостным невнятным ожиданьем
Продлятся дни, участием горя.

И только для высокой этой меры,
Покуда не исчерпанной до дна,
Я побеждаю эти времена,
Пространству сдав последние барьеры.

 05.02.07.



 Последнее письмо
плюшевого зайца Мальвине

Поэт не человек. И может статься,
Такому неподвластна красота:
Чудовища не любят возвращаться
В русалками обжитые места.

Быть может, говорить об этом рано,
Но хуже, если канет в забытьё
Диктуемое жадностью тирана
Великодушье щедрое твоё.

Не все лучи достигнут сердца, грея,
Не станет плотью тёплой Галатея,
И в гуле человеческих машин
Волшебной лампы не верну тебе я,
Как ты мне – мой расколотый кувшин.

 06.02.07.





* * *
На грани бытия видней провалы,
Конец мечтам, как в шторме кораблю.
Сумятица моя стучит в цимбалы:
Ты где-то там, а я тебя люблю.

 Такая тишь, что падают границы,
Да и сквозь них – не слышу ль я сейчас,
Как дышишь ты, как движутся ресницы,
Как за окном шум города угас?

Не принимает жалкое сознанье
Игру невозмутимую в слепцов:
Я ненавижу эти излиянья
То чудных душ, то гордых подлецов.

Но кто б нам дал без пропуска шального
В огромный мир, где столько суждено,
Всё то, что виртуальнее любого
Романа из прочитанных давно?

Так уместить в стремительном болиде
Следы планет Вселенная могла...
Да и тебя – когда б ещё увидел?
Такие вот, любимая, дела.

 06.02.07.




 Моя одиннадцатая

Как человеку нужно всё же мало:
Среди неудержимой суеты
Шагаю я сквозь памяти провалы:
Вот здесь не ты, и там ещё не ты...

Но если не приходится ни разу
Жалеть о том, что выцвело вконец –
Неужто всё, что здесь доступно глазу,
Зальёт холодный времени свинец?

Вот так плывёшь в своей угрюмой лодке –
И вдруг мгновенья радости полны,
И ямочка твоя на подбородке
Дороже боттичеллевой «Весны».

И заповедь, неведомая свету,
Ещё всплывёт крупинкою в золе,
И дни мои продлятся по Завету
На этой Богом созданной земле.

 07.02.07.





 * * *
Продлевая короткое время,
Презирая преклонную плоть...
Наши дни не считаются теми,
Что зачтёт человеку Господь.

Я тебя обнимаю за плечи,
Потому что нельзя не обнять,
И кошмар человеческой речи
Эту дрожь не способен унять.

И в ночи, где любые мгновенья
Донесут тебя в этот предел,
Не молчи. Не моли утешенья.
Я не этого вовсе хотел.

 10.02.07.





 Google Earth

В такие дни в деревьях спит смола,
Морозная земля не ждёт тепла,
Я из холодных вырываюсь лап, но
Как Гарри Поттер юности своей,
Горшечник, я ль дожил до этих дней
Чтоб чудеса нас обняли внезапно?

В любое время чудо за углом,
Так в новогодний вечер за столом,
Есть для души свободная минута,
Но видя, что опять неблизко ты,
Я прыгаю с небесной высоты
Без старого в заплатках парашюта.

Ты там, где ни один тебя не ждёт,
Крылатый ангел, сядешь в вертолёт,
Чтоб повидать обещанные беды.
Пускай моя любовь тебя хранит,
Мой персональный солнечный магнит,
Свободу разменявший на эрстеды.

 11.02.07.




 * * *
Как долго мы не знали друг о друге!
Я понял, что теперь оно пришло,
Всё то, чего так ждали на досуге
И вне досуга горестям назло.

Нам добрый гном спокойно отдал клад,
Чтоб мы с тобой возвысились над всеми:
Зачёркнутый тобою циферблат
Мне заново отсчитывает время.

Торжественны, как в Спасе на крови,
Твоих письмён рисованные ноты,
 Накапливать мгновения любви –
Нет радостней у смертного заботы.

Пусть остановит звёздный астроном
Угрюмую назначенную дату.
Мне страшно думать только об одном:
Что это всё закончится когда-то.

 11.02.07.





 * * *
Как болит оно, усталое предсердие,
От занозного любого пустяка!
В этой темени, лишённой милосердия,
Не надеешься на лучшее пока.

Там, за окнами, земля необозримая,
Шум дерев и неумолчный птичий гам,
Не снимай чудесных туфелек, любимая:
Злые ведьмы кружат рядом по лугам!

Все когда-нибудь становимся солдатами,
Чтобы снова в фиолетовой ночи
Потягаться с обезьянами крылатыми
И вернуть тебе волшебные ключи.

Мне Большая улыбается Медведица,
Полон вечер поднебесного огня,
Если всё ж не доведётся больше встретиться –
Не печалься, дорогая, без меня!

 12.02.07.
 


 Lai*

Затаился – и жди пока.
Всюду очередь («Вам – какое?»),
Там, где небу грозит рука,
Не бывает теперь покоя.

Чтобы не было больше слёз
Там, где нечем ловить удачи,
– Отпусти меня! Lass mich los!
И не плачь больше. – Я не плачу.

Этот воздух продавишь вплавь,
Чтоб рывком повернуть планету.
– Не оставь меня, не оставь...
– Не оставлю. Тебя там нету.
______________________

* – сказка с музыкой (франц.)

 12.02.07.




 * * *
С тех пор, как полусонным лёг на стол –
Не избегал пророчества, бывало,
Я с детства ненавидел промедол,
За то, что в нём блаженное спасало.

Но как себя к привычному вернуть,
Где веки отворяются до дрожи?
Где помнит задыхавшаяся грудь:
Непрочно всё, что нам всего дороже.

Я для тебя одной наверно б мог,
Лелея незабытое доныне,
По ниточкам распутывать клубок
До сложенной картонки в середине.

Пока они глумятся и скорбят,
Столицы разделяющие флаги –
Я, точно в детстве, вырезал тебя
Из папиросной тоненькой бумаги.

И пусть любые вести не к добру,
На этот раз иную выбрал часть я:
По строчке в день – пока не наберу
Тома неувядающего счастья.

Ведь как оковы горькие ни рви,
Мы все судьбы заброшенные чада,
Пускай хоть книга, полная любви,
Останется. Иной тебе не надо.

В ночи сверкнёт наш солнечный приют,
И вспомнишь ты когда-нибудь об этом:
Китайские фонарики плывут
По речке, наполняющейся светом.

 13.02.07.




 * * *
Последнюю любовь, как Галатею,
Я вылепил из воска. Как мечту.
Всё то, что прокричать тебе успею,
Не пропадёт. Не канет в темноту.

Пусть то, чему вовек не дал пролаять,
Вновь на меня обрушится с вершин.
Любое счастье тянется растаять,
Но только ты растаять не спеши.

И если грудь не стерпит униженья,
Я всё равно воскресну, не скорбя.
Ты только будь. Чтоб горечь исцеленья
Не уносила больше от тебя.

 15.02.07.




 * * *
Среди ночного морока и вздора
Пленительной коснёшься вдруг мечты,
Переполняя сердце без укора,
Ты в нём не оставляешь пустоты.

Ты там была, где молодость и школа
Не терпят поминального огня,
Где чёрная отметка Каракола
Мою судьбу скрывала от меня.

Любые дни без очереди шатки,
И память – необузданный вампир,
Где маленькие серые лошадки
Когда-то удивить сумели мир.

И нет на свете радости, доколе
Природе одинаковы вовек
Тарпаны, вымиравшие в неволе
Иль на свободе сдохший человек.

 15.02.07.



 * * *
Ни радости, ни страха воскрешенья
Мне не простит земное бытиё.
Не требует свобода утешенья,
Но утешенье требует её.

Пусть в жизни не назвать тебя женою,
Но эта жизнь под знаком словаря
Как будто тоже прожита не зря –
Хотя бы потому, что ты со мною.

 15.02.07.




 * * *
Танки, пыля, на высотках уродуют лес,
Ноют вожди, заливая народы любовью,
Эта земля от кровавых устала чудес,
Здесь и вода, и вино обращаются кровью.

Здесь говорят не «идёт», а «спускается» дождь,
Это похоже на правду, как ты – на мечту,
Счастье, которого вовсе, казалось, не ждёшь,
Сердце сожмёт, погружая его в немоту.

Пой перерезанным горлом свой вечный сонет,
Мрачный писатель, уставший с покоем прощаться.
Ты для меня – это место, которого нет,
Но из него просто некуда мне возвращаться.

 15.02.07.





 * * *
Ночь накрывает собою, и с разных сторон
Капельки звёзд неминуемым дышат рассветом,
Я вспоминаю, что магия женских имён
Вечно со мной, даже если не помнил об этом.

И в человеке сомнения попросту нет,
Кто из них прав, да и место ль затрагивать тени:
Древние греки, Еленой назвавшие свет,
Или Господь – тот, кто свет заповедал Елене.

 17.02.07.



 * * *
 N.N
Если денег не хватит, к японцам иди накуй,
Утверждает судьба. Мне же забвение хуже смерти.
Я пришлю тебе запечатанный поцелуй
Через восемь морей. Только он долетит в конверте.

Наши тайные знаки сговаривались, спеша,
Потому что успеть – легче пулей поймать мгновенье,
И гуляет во мраке слепая моя душа,
Натыкаясь на то, что порой возвращает зренье.

 17.02.07.




 * * *
Как немного печали в пленительном этом лице!
Разделить бытиё, будто грань между мраком и светом,
Было слово вначале, и, видимо, будет в конце –
Только жаль, не моё, да и хватит сегодня об этом!

Здесь усердия столь же, где мнут винограда тазы,
И молитва, дитя, никогда не останется втуне:
Я люблю тебя больше Его виноградной лозы,
Потому ли хотя б, что с тобой говорил накануне.

Бронированой дверью себе заслоняя порог,
Невесомым пером пробиваю её ежечасно,
Потому что не верю, что может единственный Бог
Поделить на земле то, что вовсе Ему неподвластно.

 17.02.07.




 * * *
Хоть баловства слепого не приемлю,
Но вряд ли пробудиться мне в раю:
Я по утрам раскручиваю Землю,
Отыскивая улицу твою.

Она, как всё, что истинно округло,
Через экран прокатится, стуча,
И шарик восхитительного Гугла
Подвижней биллиардного мяча.

И не было заботы настоящей,
Чем взрослое подобие игры –
Моя Земля, осколок мой летящий
Сквозь наши бесконечные миры.

 17.02.07.