Жил-был Стёпа Стоеросов

Жил-был Стёпа Стоеросов,
Был он очень молодец;
Он держал ручных барбосов
И любил пасти овец.

Но однажды рано утром
Он сказал себе: «Пора!
Надо срочно ехать в тундру,
Здесь несносная жара!»

И в упряжке из барбосов,
В полушубке из овец
Он поехал, без вопросов, —
Был он очень молодец!

Нелегко Степану было,
Но он был не лыком шит;
Он имел такие силы,
Что ни разу не был бит.

И пронёсся он в упряжке
По земле и по воде,
И тулупа из барашков
Не расстёгивал нигде.

В тундру прибыл ровно в полночь,
Никого там не нашёл:
Разозлился, крикнул: «Сволочь!»
И почти с ума сошёл.

Но потом собрался с духом
И поставил там завод,
Быстро вспомнил всю науку
И построил самолёт.

А когда, поднявшись в небо,
Он над тундрой полетел,
То на снежной королеве
Вдруг жениться захотел.

И похоже, что сегодня
Звёзды были за него,
И луна глядела сводней,
И на сердце ничего.

Так и есть: вот замок снежный,
Свет холодный из окна.
Здесь, в краю снегов безбрежных,
Кто же, если не она?

Вспрянул Стёпа Стоеросов,
Посадил свой самолёт,
Взял пластмассовые розы
И пошёл, разинув рот.

Счастье явно улыбалось,
Отворились ворота;
Стёпа хоть и дрейфил малость,
Но теперь уж никуда!

Вот идёт он по ступеням,
Холод режет до костей,
На стенАх играют тени
Всех размеров и мастей.

Но когда, свернув налево,
Он вошёл в просторный зал,
То увидел королеву
И навстречу побежал.

Та к нему бежит вприпрыжку:
«Ай да Стёпа, молодец!»
И всё жмётся, как ледышка,
Он же стал, как холодец.

Но любовь его пылала,
Пламень был неугасим,
И в объятьях таять стала
Королева вечных зим.

Вслед за ней растаял замок,
И растаяли снега,
Уж такого от Степана
Мы не ждали никогда.

Больше в тундре нет морозов,
Холодам пришёл конец.
Это — Стёпа Стоеросов,
Стёпа — очень молодец!

Лишь одно меня тревожит:
Если вдруг опять жара,
То Степан уже не сможет
В тундру убежать с утра.

А мораль сего творенья,
Как ведётся, такова! —
Вот причина потепленья,
И об этом знать пора!