Театр за старым ковром

Театр за старым ковром

Я не спал всю ночь… прислушивался к каждому звуку, ожидая звонка. Только под утро "пришел" «Ёжик» - большой, добрый и «темный», закрыл мне глаза и я провалился в огромное… глубокое и… не имеющее памяти…
Первым движением руки после пробуждения, было желание немедленно взглянуть на мобильный телефон, лежащий рядом. Но я не сделал этого, я уже знал, что пришло оно, «молчание»…
Мое Отчаяние вспыхнуло и погасло как искорка… а потом все стало на свои места… Все как всегда… Вот она дорога одиночества… и я снова один… и снова одна… так и должно быть… Это неизбежно для меня… так было и будет… будет всегда…
Я привык и… я выживу… Так надо…
Но я не хочу задумываться - кому это надо?
Вместе с раздумьями приходит беспомощность марионетки, которую кто-то сильный, уверенный и жестокий легко взял, подкинул ввысь, потом ловко поймал у самого дна и… небрежно и криво… повесил на гвоздик костюмерной или бросил на дно кукольного сундука… Только это не лакей Карабаса-Барабаса, а сама….владычица «театра жизни» - Судьба.
Зачем? Я не лицедей. Я бесталанный актер… Единственный актер, да еще и своего нереального театра…
Странного театра… где я режиссер, гример, актер и даже зритель… Смешно. Я всю жизнь играю пиесу для себя и после каждой реплики бегу в зал… Зачем? А превратиться в зрителя. Почувствовать… услышать себя! Виден ли я?… Слышен ли я?… Жив ли я?
Но я устал… и во время этого бесконечного бега «маятника» забываю роль. Теряю текст, путаю мысли и бегу… возвращаюсь обратно… поймать… исправить фальшивое… неискреннее…
Но я не успеваю - слова улетают! Рассыпаются как листочки выброшенного сценария. Покидают меня, порхают с Рифмой, знакомятся друг с другом и уносятся прочь.
Особенно когда мысль материализует их… заставляет жить по настоящему - чувствовать боль, любовь или же невыносимую Печаль.
А я, старый фигляр, ловлю их и, зависимости от настроения пьесы или ощущения игры, пытаюсь удержать их и на сцене, и… в зрительном зале. Иногда получается, и тогда - я живу!!! Играю!!! Свою и чужую роль. Чувствую наслаждение рифмы или врачую переживаемую боль от действа других лиц. Но фальшь собственного голоса подгоняет слух, сжимает сердце и заставляет бежать быстрее…. Туда и обратно… туда и обратно. Бежать для того, чтобы остановить «черные» слова, не дать им достигнуть цели. Или поймать-удержать-приласкать «светлые» - рожденные от блеска глаз, музыки пюпитров и пламени софит. Но они тоже «играют» со мной в прятки: исчезают… пропадают… переодеваются в «чужое платье»… ныряют в безвременье. Превращаются в блеклые, размытые тени или в несуразных, нелепых нетопырей.
Они неинтересны для обычных людей - незрителей.
Может быть, и сейчас вот эта тень – это мое «я», скользнувшее из кулис – моя мысль, а «слова» просто ждут ее… виснут в воздухе, не подчиняясь ни придуманным канонам, ни законам физического тела… Просто ждут - позабавиться…. насмеяться до слез… когда я в очередной раз метнусь в зал, или, спотыкаясь, заплетаясь, помчусь на сцену…
Но иногда оно, Слово!!! взвешено-подвешено как бутафорское ружье… которое обязательно выстрелит… Без промаха выстрелит… или просто упадет… сверху… (на плохого игрока, говорят, и пули жалко)
… да… театр мой похож на мусорную свалку…
Все!!! Пора закрывать…. Костюмы износились… выцвели…. Сломались декорации… Даже бутафорская еда съежилась… сморщилась… И…чем это от нее несет? Неужели умудрилась с/тухнуть? Почему бы и нет? Она очень похожа на настоящую, и потому тоже обросла плесенью… заселилась глупыми, суетными червями… Им ведь все равно, ползающим, … папье-маше или корка хлеба. Впрочем, засохшая корка хлеба по цвету напоминает скелет папье-маше и… наоборот…
Рухлядь… кругом рухлядь. Никто не идет… никого нет… Я играю один… от застывших картин отворачиваются даже бес/страстные маски… Всё-все как в Пушкинской сказке - спящее царство-государство… Только исчезло ожидание жизни и чуда, что кто-то придет и спящую "сцену" разбудит.
Я уже никого и ничего не жду. Ни Его, ни жданного, ласкового прикосновения дружеских рук, снимающих дурман…
Я брожу один… Сам. Как лекарь Дуремар. И как он собираю пиявки, подставляя свои руки как приманку. Со стороны, верно, похоже на привидение, сошедшее для развлечения… самого себя…
Но закончилась пиеса.
Последний акт. Я снова убилА свое крошечное «я», а... "он" вновь написал «будущее» и оно исполнилось…

Эй, судьба! Ты не устала,
ты град ударов отпускала
на моей спине?
Сколько раз ты начинала
счет сначала?
Что сказала???
Ах, била мало!!!

Не наотмашь, а в полсилы -
Говоришь – «жалея, била»
Да к тому же хлыст забыла
вдоволь вымочить в ВИНЕ…
Не все удары отпустила…
Иль, промахнувшись, мимо била
По родным... по близким...
милым...
да лучше бы по мне!

Уже неважно - сколько шрамов,
да и бескровна эта рана -
«кровь» вытекла давно
Нет и боли… нет и крика….
Тихо-тихо…. Тихо-тихо
Титры, как в кино.
Пьян суфлер (слепая крыса).
«спит» Очаг.
Темно.