Сад жизни - первый кусочек мозаики

Дни красочными бабочками порхали над цветочными головками миллионов людей. Знаете, а они ведь не умирают. Это мы, из которых они пьют сок с пыльцой, рождаемся из крохотного зёрнышка, а потом движемся всё выше и выше к небу, всё ближе и ближе к ним. А затем однажды наша голова опускается, и мы больше никогда не взглянем на небо, не взглянем на лучи уходящего солнца, не увидим, как бабочки пролетают мимо нас, потому что уже пить из нас нечего, потому что мы засыхаем, потому что – вот! раз – и мы уже ушли в землю. А бабочки так и будут порхать над другими цветами.
Кстати, вы никогда не замечали? – за собой эти бабочки несут тонкие нити – нити мыслей, чувств, идей, эмоций. Да, именно так! Боже, как же всё запуталось в их беспечном полёте! Завязалось в гордиев узел вокруг шеек ничего не подозревающих цветов. Казалось, всего несколько месяцев назад всё было так кристально ясно, разложено по полочкам: вся Жизнь, качающаяся туда-сюда на временных качелях. А вы думали, она полосатая? – нет, это только кажется, оттого, что, отлетая назад, на нее плащом накидываются тени деревьев, а, когда качели заносят ее вперед – она попадается в лапки Солнца. А ночью, ночью она тоже не всегда темная – ее пронизывает свет ярчайших звезд вселенной и тысяч жемчужных Лун.
Но веселые деньки продолжали порхать, забыв про ниточки, привязанные к ним. И так запутались, что уже и сами забыли, по какой траектории летели, зачем и куда, и где чья ниточка. С тех пор, их полет стал хаотичным, и даже Жизнь уже не разберет, что к чему. И все так прочно связалось друг с другом, что уже не отличишь, где чей лист, а где чей стебелек. Поэтому, если больно одному, боль касается сразу нескольких. И болеет обычно не один, а случается…люди-цветы придумали для этого какое-то умное слово…ах, вот – «эпидемия» - это когда болеет сразу множество цветов по всему земному и неземному шару – так, кажется?
А Жизнь, кстати, красивая… у нее множество воплощений – в одном она – почва, в другом – влага, в третьем – воздух, но я не стану их все перечислять. Ведь в своем саду она всегда пребывает в своей первичной ипостаси, в той, что получаешь от рождения и носишь, как джинсы с футболкой или любимый домашний халат – без повода, просто так, сквозь дебри джунглей истории. Разве что первичной ипостаси не дано износиться, и из нее не вырастаешь, так как она растет вместе с тобой – ее носишь до самой смерти, примеряя всевозможные маски для прикрытия оголенной уязвимости.
Как выглядит Жизнь? – я не знаю. Но знаю, что она прекрасна. Возможно, она кареглазая брюнетка, или голубоглазая блондинка, а может зеленоглазая рыжеволосая красотка. Возможно, она стройна, а возможно это та полная дама, затянутая в корсет на многочисленных «Портретах Неизвестных» восемнадцатого века. Дело в том, что пока мы успеваем лишь сделать два шага, она успевает полнеть и худеть, цвет глаз зависит от ее расположения духа… как, вы не знали? – цвет глаз – это всего лишь искорки нашего внутреннего мира, те, что долетают до глазного нерва, те, долгогорящие. Когда они истлевают, их тут же заменяют новые. А к старости эти искры становятся все менее яркими, а с ними тускнеет и радужка. И так пока они не потухнут совсем.
А цвет волос – ну это уже совсем скучно – зависит от звезд. Да-да, вы не ослышались, именно от звезд! Вы никогда не видели, как эти маленькие бестии играют в салки? Они гоняются друг за другом по небесному простору, и ловят за разноцветные хвосты. И цвет волос зависит от блеска звёздной пыли, слетающего с них.
В звездочках слишком много детства, и, под присмотром множества нянь Лун, им никогда не надоедает – сквозь века, ежесекундно, одна звезда хватает другую за хвост. А вы ещё, наверное, думали, что при свете их знаменитого [я бы даже сказала, зазвездившегося] брата Солнца, они спят? – ничего подобного, в этот момент они играют в жмурки, и зовут и нас с вами, завязывая нам глаза солнечными лучиками, чтобы мы их не видели. А мы их не видим, и все тут! Мы совсем забыли о том, что такое играть со звездами. Хотя когда-то каждый маленький ребенок ловил их хвосты и летел с ними по небесному своду. Но сейчас у детей уже есть воздушные змеи, фосфоресцирующий космос на потолках, а слишком заботливые мамы бояться отпускать своих чад. Тихий час, как единственная возможность заглянуть через шарф лучей солнца, стал чем-то вроде наказания… ну а когда вы в последний раз видели, чтобы в тихий час дети спали?
Иногда, когда звезды совсем отчаиваются, чтобы хоть один человечек пришел поиграть, они закрывают от нас небо ширмой туч, а когда совсем грустно, плачут «дождевой водой» - так ведь?
И звезды когда-то спят, только по очереди. Вы ведь видели, как они мигают? Это они спят. И через секунду просыпаются, готовые к новой игре.
Жизнь любила звёзды.
Не знаю, какой она будет через минуту, но сейчас она – веснушчатая девушка в лёгком белом платье, подчёркивающем стройность ее фигурки. Совсем молоденькая, с длинными рыжими волосами, вьющимися так, что любой плющ или дикая роза умерли бы на месте от зависти. Да, зависть – это удел цветов, а не Жизни.
Вот сейчас она сидит за белым столиком – знаете, из тех, что можно увидеть в английских садах с их строгопостриженными газонами и симметрично расставленными клумбами, - на белом стульчике того же стиля, чьи металлические стержни сплетаются в небывалый узор. Сидит и пьёт чай, и читает, что пишут цветы.
Цветы её вообще удивляли. Они как будто не понимали, что угодить каждому невозможно, они постоянно ныли и жаловались, а когда о них заботились, как последние паразиты только и требовали, что «Еще» и «Еще»! За ними, в принципе-то, ухаживала не она, а миллионы самых разных садовников: Осень, Зима, Весна, Лето, День, Ночь, Погода, Минута, Секунда, Случайность, Судьба, ну и так далее – их слишком много. Каждый заботился по-своему, своими методами, со своими секретами. Но недовольные цветы постоянно ворчали, и приходилось часто менять кадры – новая Весна, новое Лето, новая Осень, новая Зима, новый День, новая Ночь, новая Минута… ну, в общем, вы поняли. Не менялась единственная садовница – Судьба, хотя на нее цветы часто жаловались. Дело в том, что эта пожилая леди была самых что ни на есть благородных кровей – дальняя родственница самой Жизни. За годы службы у неё сложились свои принципы – цветы должны рождаться и умирать, и только достойнейшие превратятся в деревья – дубы, клёны, баобабы, берёзки, осинки, сосны, пальмы, ну и так далее – в зависимости от пола и места жительства. Эта, во многом чопорная дама, привлекала Жизнь тем, что у нее всегда были наготове новые истории и сказки – о прошлом, настоящем и будущем – и не только цветов. А иногда она могла выдавать абсолютно фантастические планы.
Остальным садовникам приходилось туже. Ведь это же очень сложно, когда одни требуют дождя, а другие – вечного Солнца, одних переливаешь, и другим не хватает влаги, для одних гроза – красивое явление, что-то вроде салюта, а другие её панически боятся, а когда радуется один, кто-то радуется с ним, а кто-то чувствует себя глубоко несчастным. И все бы хорошо – изолировать их друг от друга и дать каждому свою почву и свои явления, но нет! им, видите ли, нужно общение! им, видите ли, нужно любить, даже если любить-то они не умеют.
А вообще, можно смело сказать, что все эти капризные цветы жили в сказке… вот только они ее не замечали, как не замечали и зовущих поиграть звезд, новых платьев Рассвета и Заката, которыми они каждый день друг перед другом хвастались. Цветы не видели, как по утрам Ветра выдаивают росу из облаков, как, выдыхая пар, выдыхаются частички души, которые вскоре соберутся в новое облако, из которого Ветер, ну скажем Зефир, утром опять будет выдаивать росу. Как Снежинки – падающие звёзды – дергают за лепестки и листья, пытаясь сказать: «Посмотри на небо! Поиграй с нами! Мы уже ни одну сотню лет ждем, ты только посмотри!..»
Все это, вместе с веселыми играми деньков – бабочек, проносилось мимо. Зато цветы хорошо видели недостатки… хотя будет совсем нечестно утверждать, что только их.
Каждый день (как раз после чая) где-то между семью и девятью утра Жизнь купалась в холодном прозрачном ручье, полном живой сладкой воды и солнечных зайчиков, которые, играясь, запрыгивали ей на плечи и голову, прятались в волосах, а Солнце заботливо наблюдал за своими малышами, которые заставляли улыбаться даже многовековые деревья - да, в этом было их особое волшебство. Дальше ручей уходил глубоко под землю, а цветы жадно хватали его брызги своими корнями.
В эти моменты Жизнь была особенно красивая. Хотя красивой она была всегда. И всегда разная, она никогда не могла наскучить. Даже, повернувшаяся спиной к некоторым цветам… но она была доброй! Просто ей со временем надоело – столько согнувшихся, сломленных – ей надоело их всех поднимать. Она не будет их поднимать, пока они не научатся любить… или хотя бы просто не ломать, не рвать друг другу листья, не толкаться, нежась в лучиках Солнца.
И феи пролетали незамеченными, а за радугами уже перестали ходить. И какие-то неведомые гусеницы страха стали поедать зеленеющие стебельки. А эти глупые цветы думали, что красивая жизнь – это там, где больше всего удобрения!!! Этой непонятной вонючей дряни, которой они жаждали больше всего! Цветы! Жизнь этого не понимала. И сколько бессонных ночей она провела, думая об этом! Да-да, и Жизнь тоже порой спит... но только на миг! И в это время приходит другая садовница - ее имя вам и без меня известно - собирать совсем засохшие цветы и пропекшиеся на Солнце нити, вместе с облетевшими листьями и забытыми лепестками...
Но даже когда Сон накрывал Жизнь своим мягким пологом, укутывал спящую девочку и мурлыкал на ушко сказки, покачивая своим волшебным мешочком - Сон - величайший из фокусников, если вы не знали - даже тогда Жизнь думала о цветах, о тех, что, глядя на полеты птичек, хотели летать, о тех, что боялись червячков, гусениц и бабочек, о тех, что больше других мечтали, рождая на свет эльфов и фей, о тех, которые мы! которые живут в прекрасном саду, и надо лишь взглянуть…
Посмотри!