тигрица

Вот. Это я прочитала сказку, она меня очень впечатлила, и я решила написать, как я это вижу. Почти так же, но немного не так всё же. В общем, смотрите.

ПРЕКРАСНАЯ ТИГРИЦА(нар.корейская сказка)


 В годы правления Вонсона, тридцать восьмого короля королевства Силла,
жил юноша по имени Ким Хен. Прозябал в бедности, хотя был родом из знатной
семьи. Отличался мужеством и талантами, знал толк в гражданских и ратных
делах. Только не жаловался юноша, не сетовал на судьбу, учился усердно и
верил, что придет его час и он возродит былую славу родителей.
 Согласно обычаям королевства Силла, каждый, хранивший в душе заветное
желание, должен был в определенные дни, в полночь, ходить вокруг пагоды
буддийского храма Хынюнса в южной части Кенчжу и возносить молитвы
Всевышнему.
 Пошел однажды к пагоде и Ким Хен. Ходит вокруг, шепчет молитву. Вдруг
слышит позади себя шорох. Обернулся, а перед ним в слабом свете луны
девушка редкой красоты. Тоже молится. Подошла она к Ким Хену и говорит:
 - Простите, что напугала вас. Но я чувствую себя здесь такой одинокой.
Позвольте мне следовать за вашей тенью.
 С той поры они каждую ночь встречались у пагоды. Подружились, а потом и
полюбили друг друга.
 Но прошло время молений, и настал день разлуки. Взял Ким Хен девушку за
руку, пошел домой провожать. А жила девушка в лесу, к северу от города, в
глухом безлюдном месте, в низкой, крытой соломой хижине. Посмотрела
старуха мать на юношу пристально так и спрашивает у дочери:
 - Кто этот юноша и как он не побоялся прийти сюда вместе с тобой?
 Что таиться от матери, подумала девушка, и рассказала, как они
познакомились и полюбили друг Друга.
 - Какая беда! - запричитала старуха. - Теперь ничего не поделаешь.
Только давай спрячем его, пока не вернулись твои братья.
 Только они спрятали юношу, как тигриный рык разорвал тишину. Испугался
Ким Хен, дрожит весь. А тигры все ближе и ближе. И вот дверь распахнулась,
и на пороге появились тигры и вскричали:
 - Как хорошо человечиной пахнет!
 Прикрикнула на тигров старуха:
 - Какая еще человечина! Хватит болтать. Лучше слушайте, что я скажу.
Знамение было с Небес. Вас ждет суровая кара за то, что вы губите людей.
 Затряслись тигры от страха, даже шерсть на них побелела. А девушка и
говорит:
 - Братья мои! Вы дали обет милосердному Будде впредь не губить людей.
Но обет свой нарушили. Сколько ни молилась я в храме, не смогла вымолить
вам прощение. Настал час возмездия. Вы должны покаяться и исчезнуть не
мешкая. Не то вас кара настигнет. А вину вашу я искуплю.
 Девушка долго плакала, омочив рукава слезами. Тигры стояли, опустив
голову, только хвосты их подрагивали, еще мгновение - и они умчались
прочь. Тогда девушка сказала Ким Хену:
 - Спасибо тебе за любовь и за ласку. Но нам надо расстаться. Я - не
женщина, я - тигрица. И должна искупить вину моих братьев - умереть от
руки их жертвы. Для меня будет счастьем погибнуть от твоего меча. Так я по
крайней мере смогу отплатить за твою доброту. Слушай же! Завтра я появлюсь
на рынке у западных городских ворот. Начнется паника. Король пообещает
награду тому, кто убьет меня. Но смельчаков не найдется. Скажи тогда
королю, что ты это сделаешь, отправляйся за мной в этот лес и срази меня
своим мечом.
 Совесть заговорила в Ким Хене. "Как же так, думает, взять и убить
любимую, пусть даже она и не женщина! Нет, не стану я этого делать. Не
надо мне ни золота, ни титулов". Он стал было укорять девушку, но та
оставалась непреклонной.
 На следующий день на рыночной площади появилась огромная тигрица, она
громко рычала, наводя страх на людей. С криками "тигр, тигр" люди
разбежались и попрятались. Король пообещал титул янбана тому, кто
отважится схватиться с тигром. Но охотников не нашлось.
 Тогда Ким Хен пошел к королю и сказал, что исполнит королевский указ и
спасет от тигра людей. Король похвалил юношу за смелость и наградил
титулом янбана.
 Ким Хен взял меч и отправился в лес. Девушка бросилась ему навстречу,
обняла и говорит:
 - Я так ждала тебя, так хотела еще раз увидеть. Ведь никогда больше ты
меня не обнимешь. Теперь я могу спокойно умереть. А тебе желаю долгих лет
жизни и счастья.
 С этими словами она выхватила у возлюбленного меч и вонзила себе в
грудь.
 Ким Хен стоял пораженный у ее тела, залитого кровью, и, когда
присмотрелся, увидел, что на земле перед ним лежит не девушка, а красивая
тигрица.
 Собралась целая толпа, все славили Ким Хена, а потом отнесли его на
руках в королевский дворец. Очень довольный, король принял шкуру тигрицы,
а Ким Хену дал много золота и серебра.
 Но не радовали Ким Хена ни почести, ни богатство. Тяжело было у него на
душе. Нет больше девушки-тигрицы. Но разве мог он забыть ее любовь, ее
готовность пожертвовать собой ради его счастья. И на том месте, где его
возлюбленная погибла, Ким Хен возвел храм и назвал тот храм "Ховонса",
храм "Желания тигрицы".

 Перевод А. Иргебаева

Тигрица (интерпретация).
Ким Хён шёл вокруг пагоды. Который уже раз? Шёл, шёл, шёл.
“Всевышний, разве мало я учусь, разве я недостаточно смел, разве в жилах моих кровь не горяча, разве сердце моё не верно? Почему же не воздашь ты мне по заслугам моим? Почему я прозябаю в нищете и бесславии, в то время как богатством и почётом наделены жалкие трусы и дураки? За что мне такая судьба, Всевышний? Прошу тебя, молю тебя, даруй же мне награду, меня достойную, дай же мне почести и богатство, Господи, а я заплачу за это любую цену!”
Так думал он, и свет луны исказил его мольбу и, неверную, донёс до Всевышнего.
Мольба начала исполняться.


Шаги сзади. Обернуться резко, вскинуть голову в гордом непреклонении…
 - Простите, я, кажется, испугала вас.
Как нежен и как робок голос. И глаза, огромные, словно чаша мира, твёрдые, прямые, ясные. Глубокие… Ким Хён покачал головой. Нет, не испугала, изумила, ошарашила одним появлением своим, красотой нечеловеческой, глазами глубиной в море.
 - Мне так одиноко здесь…
Шёпот, смертельно бледный, как воздух среди могил, проникновенный, молящий. Конечно, ей одиноко. Ей…
 - Позвольте мне следовать за вашей тенью…


Сколько прошло с той встречи – день, неделя? Ким Хён не мог вспомнить. Он забыл о своей мольбе, о своём роде, о бесславии своём и чести, а помнил только глаза глубиной в море и шёпот.
Но кончилось время молитв у пагоды. Не ходить больше вокруг, держась за руки и шепча уже не молитвы, слова любви.
 - Я провожу тебя сегодня, - очень твёрдо и ясно сказал Ким Хён.
“Не видать мне тебя больше, царица моей любви, не смотреть в глаза глубиной в море, не слушать милый твой шёпот. Я беден и бесславен, я ничего не могу тебе дать. Я беден…”
“Не быть мне с тобою более, господин моих желаний. Не слушать твоих речей, не ловить губами ветрА твоего дыхания, не заглядывать в глаза, что как солнца в холодной воде. Я знаю, братья мои погубят меня. Я знаю…”

В глубоком молчании дошли они до дома красавицы. В дверях хижины их встретила старуха, древняя, как мохнатые северные горы.
 - Кто это рядом с тобой?
И смотрит пристально, и пытается разглядеть. И кажется ей красный ореол над головой дочери.
 - Я люблю его, мама.
Так серьёзно сказала, как ребёнок только может говорить родителю.
Опустила старуха голову. Открылась ей тогда судьба дочери и юноши, заболело сердце, запросились из глаз слёзы…
 - Спрячем его быстрее, пока твои братья не пришли.
Подталкивает их, торопит, а сама… Чёрная горечь захлёстывает душу: ведь всё равно.


“Что это? – насторожился Ким Хён. – Что это.” Пришёл ответ: тигры. Рык раздался вновь. Ким Хён не был труслив, но тигры…
“Я умру, но никто никогда не узнает. Я умру.”
 
Они вошли в хижину один за другим, гибкие тени, стражники звериного короля, прекрасные и ужасные в своей красоте.
 - Здесь человек, мать, - спокойно сказал первый и старший.
Вскинула голову старуха. Что блеснуло в её глазах – страх или ярость?
 - Нет здесь людей. И не будет. А вас ждёт страшная кара. Зачем вы губите людей? Разве мало вам зайцев и лёгких ланей? Разве перевелась дичь в наших лесах? Страшная кара ждёт вас, сыновья, а я ничего не могу поделать.
Вздрогнули братья, седой показалась их шерсть Ким Хёну. Красавица шагнула вперёд, бесстрашная, как смерть.
 - Вы нарушили клятву. Никакие мольбы не помогут клятвопреступникам. Вы клялись, клялись Будде не губить людей. Зачем вы нарушили свой обет? Что толку в моих молениях? Кровь можно искупить только кровью. Я искуплю вашу вину, братья. А вы идите. Идите, и не нарушайте больше клятв.
Ведь у вас только одна сестра… - тихо добавила девушка.
“Только одна… - Ким Хён вздрогнул. – Только одна…”
Подняли головы братья и взглянули в последний раз в лицо сестре.
“Сестра, мы сами…”
“Нет. Я ведь не только вашу вину искуплю, я от боли своей избавлюсь. Здесь человек, и я люблю его, но я тигрица. У нас не будет счастливой судьбы.”
“Сестра… Пусть благосклонно примет тебя в своём доме владыка зверей. Прощай.”
“Прощайте.”
Развернулись, умчались в ночь, гибкие тени, стражники короля, и больше никто из людей их не видел.


Девушка подошла к Ким Хёну.
“Нет, молчи, я знаю, что ты хочешь сказать, рождённая не от человека, но молчи. Молчи…”
 - Спасибо тебе. Моё сердце познало любовь. Я счастлива была в те ночные часы. Но ты видишь теперь, я – не женщина, я – тигрица. Остры мои когти и белы клыки.
Она помолчала. Потом, словно через силу, продолжила:
 - Ты слышал: вина моих братьев требует искупления. Мне легко будет – я люблю тебя, ты шептал мне под луной о вечности. Я слышала шорохи и шаги – это была наша песня. Завтра я появлюсь на рынке у западных городских ворот. Люди меня испугаются. Ваш король, - тут она усмехнулась, - ваш король щедро заплатит тому, кто убьёт меня. Но ему не служат тигры. Ты иди тогда в этот лес и пронзи меня своим мечом.
Ким Хён шевельнулся.
 - Подожди, - остановила она его протест. – Знай: смерть от твоей руки будет для меня наградой. Лучшего я и пожелать не могу. Иди.
Ким Хён вскинул руку, хотел заговорить, но резкий окрик, как хлыстом по коню:
 - Иди.
“Вот ты стоишь, прекрасная, гордая, и я не любил бы тебя, будь ты другой. Но лучше бы ты была другой… Я бы посадил тебя тогда на коня, увёз бы в дальние страны, а братья твои пусть искупляют свою вину сами. Но ты тигрица. И я люблю тебя.”


На следующий день крики раздались на рыночной площади: тигр, тигр. Тигрица рычала, била себя хвостом по бокам, каталась по земле от дикой боли в груди.
“Я люблю тебя. Я люблю братьев. Всевышний, помоги мне не умереть до срока! Потому что так хочется жить… Но я была счастлива.”


 Король сидел на троне хмурый и грозный. Тигров не было в его народе.
 - Неужели не найдётся смельчак, который…
 - Позвольте мне, ваше величество.
Спокойный и собранный стоит перед королём Ким Хён. Твёрдо глядит он вперёд, а на боку висит острый меч. С удивлением посмотрел на незнакомца король:
 - Что ж, иди.
И Ким Хён пошёл в лес.


…Она обняла его под раскидистым деревом. Она говорила ему о любви, о вере… Она омывала его горящими слезами. Она шептала о звёздной дороге и Вечности, что ждёт двоих. А потом она улыбнулась.
 - Как долго я тебя не видела. А днём ты ещё прекраснее, и как сверкают твои глаза, любимый! Обними меня ещё, мой король, ведь это последнее, что мне осталось.
Но недвижен остался Ким Хён. Тигрица обеспокоено и тревожно заглянула ему в глаза:
 - Отчего погас свет в твоих очах, господин мой? Не горюй, возлюбленный, и забудь лучше обо мне. Пусть счастье и тепло будут с тобой. Я умру, но ты не думай об этом. Не думай, чтобы я могла умереть спокойно.
И такими просящими были её глаза глубиной в море, что обнял её Ким Хён, со слезами и со стоном, рвущимся из сердца. И потому смогла тигрица вынуть его меч и пронзить себе сердце.


“Что это? – изумлённо спросил себя Ким Хён.
Вокруг него сновали люди, пожимали ему руки, поздравляли с победой…
“Что это?!”
Перед ним в луже крови лежала прекрасная тигрица.

…Крик в пространство. Боль резко-белого цвета. Так не бывает. Сломанный тростник. Мертвая птица. Так не бывает. Разбитая флейта. Порванная струна. Так не бывает.

Он очнулся на руках толпы.
“Куда они несут меня? – вяло удивился Ким Хён.
Ответ дошёл до него нескоро: во дворец, конечно, во дворец.
“Так вот какова цена за славу и богатство! А я, глупец!.. Что ж, ты, Всевышний, всегда выполняешь просьбы.”

“Что они делают с ней? – встрепенулся Ким Хён.

 - Это не нужно, ничего не нужно, кроме шкуры, - приговаривал какой-то пожилой человек, потроша прекрасную тигрицу, и вот уже лежат на камнях внутренности, окрашенные кровью, и сердце. Её сердце.
 - Постойте! – вскрикнул. Спрыгнул с рук, подбежал к сердцу.
“Не нужное… Она любила им. Она любила им…”
Люди вокруг понимающе улыбались: хочет взять трофей, герой.

Добрались до дворца. Король с радостью и торжеством взглянул на шкуру. Всунул Ким Хёну в руки золото и серебро, не глядя всунул. Так же не глядя Ким Хён это серебро и золото раздал беднякам на улице.


“Есть люди-львы – думал он. – Они поражают своей силой и величием, они ослепляют, перед ними хочется застыть в немом восхищении, так они ярки, так великолепны.
Есть люди-волки. От них веет холодом и улицей, они – серое и зелёное, фанатики луны, и ночи, и снега. Они – воины лютой зимы, алая тайна природы. Вокруг них всегда пусто. Волки только с волками.
Есть люди хрупкие, как стеклянные сосуды, они наполнены мягким всепроникающим светом. Это небесные птицы, это вестники божественного слова. Не приспособленные к земной жизни, они и душой и мыслями лишь в небе, в вышине, там, где горы, и солнечный свет, и лунный, и облака, и ветер. Они – летящие, их смерть всегда ранняя, их жизнь всегда непонятна.
А есть девушки-тигрицы. Их глаза остры и ясны, тело гибко и красиво, а душа кристально-чистая и твёрдая, как гранит. Поборники справедливости, дикие прекрасные цветы, что не живут в неволе, что чахнут и гибнут в золочёных клетках, пахнущих приторно-сладким ладаном и миррой. Сильнее всех они, но их жизнь несчастна, их ненавидят, им завидуют. И их убивают. Горе тому, кто полюбит тигрицу. Я полюбил.”
Ким Хён молча вытащил меч из ножен. Он стоял в том самом лесу.
“Я полюбил”
Он словно разделился на двух Ким Хёнов, и один с жутко-спокойным лицом вонзил себе в сердце меч и взмыл в небо за своей любовью, а второй закопал орудие убийства, спрятал от мира в сырой земле страшную красоту отточенной стали; и один покинул этот мир с последними лучами солнца, а второй стоял под раскидистым деревом, и печаль медленно вытекала из него, как из прохудившейся бочки.
Первого унесли птицы, второй ушёл сам.

Через много-много лет второй построит на деньги, доставшиеся ему такой дорогой ценой, храм у лесной дороги. Он назовёт его “Ховонса”.