Другу

Как будто мир для одного,
Как будто не было рассвета.
Дождями захлебнулось лето,
И тишина... и никого.

Лишь осень, воя и скуля,
Из всех вместилищ влагу выжав,
Тяжёлой чавкающей жижей
Месила скисшие поля.

Всё гниль да плесень, хоть кричи,
А в хлопьях плесени и гнили
По небесам носились в мыле
Светила тощие лучи.

На время года грех пенять
И на судьбу чего коситься,
И сердце вроде не из ситца,
А только боли не унять.

А только я ещё не знал,
Кого «косая» заказала,
Но в рёбра, в грудь скреблась, вползала
Болезненная желтизна.

Мой друг той осенью взгрустнул.
Без падежей, без многоточий, -
Умру, - сказал… и напророчил,
И взял да умер, не уснул.

И тишина... и никого.
И ни души на белом свете.
И дела не было планете
До смерти друга моего.

Отбарабанили юля
Дожди, по крышам да карнизам.
Снегами траурные ризы
Прикрыла сонная земля.

Влекла заботливая плоть
К развязке человечье племя,
А я унять пытался время, -
Остановись... попробуй хоть.

Остановись, ну что с того,
что только прах в твоём пределе,
Мы человека проглядели.
Не досчитались одного.

Я глотку рвал до немоты.
Орал в глаза и уши людям.
Мне удивлялись, - все там будем,
Сегодня – он, а завтра – ты.

Я воск палил за упокой.
Я замотался по обрядам.
Ведь если друг, то значит - рядом,
Ведь я без друга никакой.

И в сердце нож. И в горле ком.
И всё не так, не в лад, не в ногу,
Не по уму, не «слава богу»,
И набекрень, и кувырком.

Но тщетен труд целить недуг,
Выть с исступлением изгоя.
Нет, не один ушёл, а двое.
Да двое, потому что Друг.