Санкт-Петербург, Мойка, 12

                На письменном столе в кабинете А.С. Пушкина
                стоит бронзовая чернильница с арапчонком.
                «Посылаю тебе твоего предка…» – писал П.В. Нащокин.
                «Очень благодарю тебя за арапа», - отвечал другу поэт.

С утра – томленье рифм неизречённых,
В обед – шажков домашних болеро,
Но вот уж ночь – свеча и арапчонок
С чернильницей, бумага и перо.

Как ум горяч, коль сердце не остыло,
И, словно в омут, тянет за бюро
Раствор магический с названием – чернила
И жезл волшебный – лёгкое перо.

Балы, долги, парады украшений,
Нарядов, маскирующих нутро,
Не счесть для эпиграмм живых мишеней,
Не стоит медлить – заждалось перо.

Писательство – царицы и Матрёны,
И цензора жестокое тавро,
А он сидит, к столу приговорённый,
И все грызёт гусиное перо.

Пути России неисповедимы,
Но, гений, он стремился разгадать,
В чём Промысел – что вечно льётся мимо
Назначенная прочим благодать.

Язычество, монаршеские тени,
Бунтарский дух на яицких стругах,
Сенатская… О, в чём предназначенье
Колосса, утонувшего в снегах?

Там – избранные свыше иудеи,
Там – предков африканская земля,
Но где зерно, и свет какой идеи
Вдруг оживит славянские поля.

Народ – и царь, и раб – ведомы роком,
И ни один не знает свой финал,
И все же он провидцем и пророком,
Нам не чета, поболе многих знал.

А где не знал, там мучился загадкой,
И сколько мук душа вместить могла,
Ведь знающих зело житьё не сладко,
Владенье тайной – груз, а не крыла.

Дуэль – игра. Но некуда деваться
От этого смертельного зеро…
Век двадцать первый, Мойка, дом 12,
Здесь дом-музей и вещи домочадцев,
Чернильница с арапом и перо.